Gore

Anzor F.

Наш город — сюрреалистический ландшафт, где реальность сплетается с кошмаром, а Смерть бродит среди нас, неспешно собирая с земли наши души. И во всём этом месиве однажды появился я: испуганный и жалкий.В написанной кем-то методичке сказано: «Ассимилируйся». Окей, а что дальше? Плыть по течению не выходит. Тело не слушается и распадается на части, расплываясь в разные стороны. Я рассказал всё это своему лечащему врачу, а он лишь посмеялся, по-отечески взял меня за плечо и сказал: «Просыпайся». Книга содержит нецензурную брань.

III

— Ты долго так ещё будешь спасать меня?

— Сколько посчитаю нужным. Вообще-то ты важен мне, если ты вдруг не заметил.

— Спасибо тебе.

— Теперь подставляй шею.

Я повернул голову, и клыки впились мне прямо в артерию. Она медик и знает, куда кусать, чтобы было не больно. Но также знает места, где будет очень больно. Это для особых случаев.

— Всё хватит, щекотно. Я сознание уже теряю.

— Ещё немного.

— Хватит, говорю. Свет, всё!

Я подошёл к зеркалу.

— Мда-а-а, блять. Выгляжу теперь как Смерть.

— Подожди немного, скоро цвет восстановится. Съешь гематогенку.

— Кстати, когда я был малым, мне не разрешали есть много гематогена. Говорили, что вредно. А он такой вкусный был. Хорошо что теперь можно целый батончик сожрать.

Молчит.

— Хотела бы заменить моё сердце на электронное?

— Зачем?

— Настроишь меня под себя, и мы не будем больше ругаться. У меня пропадёт самость, страхи, сомнения и прочие эмоции. Я, в какой-то степени, наконец-то избавлюсь от самого себя, который меня так заебал.

— А ты не думал, что я люблю тебя таким, какой ты есть?

Теперь молчу уже я.

— Что ты сделала с телами?

— Вон они, в морозилке. — она указала на холодильник. — Там некоторые тухлые были, я их выкинула. Остальная часть нормальные, проспиртованные даже оказались.

Я заглянул внутрь. Весь отсек был забит прозрачными целлофановыми пакетами с мясом. Приходилось даже немного пропихивать пакеты внутрь и освобождать место, чтобы можно было закрыть дверцу.

— Я не буду это есть.

— Так это и не для тебя.

— А мне что?

— Ну давай сходим, купим картошку, курицу. Приготовим куриный суп.

— Я слышал, что если съесть своего врага, то ты получишь часть его силы.

— Это тебе в каком мультике пукнули?

— Не знаю. Может, из игры какой-то, или я сам придумал. Где-то такое точно было.

— Ты скорее пищевое отравление получишь от своего врага и пачку заболеваний.

— А почему на тебя это не работает?

— Ну ты же знаешь, — ухмыльнулась она, — я та ещё гадюка.

В подтверждение своих слов она мило подняла руки, оскалила зубы, и как бы изобразила злобного зверька с когтями. На змею это, конечно, не было похоже.

— Слушай, а давай воскресим того уёбка, который мне руки ломал. Соберём его по кускам, послушаем как он страдает и снова убьём.

— Не, там в пакетах уже всё перепутано. Не понятно, кто где. Есть шанс собрать франкенштейна.

— Жалко. Ну ладно.

Мы пили чай. Я стоял и смотрел в окно дома напротив.

— У тебя красивая спина. — сказала Света.

— Спасибо! О, слушай, а у меня всё ещё есть на спине эта родинка?

— Да.

Это родимое пятно выглядело как китайские иероглифы. Моя знакомая из Китая сказала, что в переводе они означают «я должен». Это очень странное совпадение, ведь пятно у меня с рождения и напоминает мне о том, что я, блять, ДОЛЖЕН! Всем я, сука, должен. Должен себе, родителям, бабушкам, дедушкам, родине, друзьям, работодателю, окружающим, супруге, вселенной. Когда это уже закончится?

— Свет, а можешь её убрать?

— Опять кислотой? Она же потом снова появится.

— Давай на этот раз ножом. Просто вырежи аккуратно вокруг, чтобы много кожи не задеть.

— Ножом икеевским надеюсь?

— Ножом… блять, чё за фиксация именно на икеевском?

— Не знаю, это твоя шутка. Несмешная причём.

— Мне нравятся эти ножи. У них прикольная чёрная прорезиненная ручка.

— Зачем её вырезать? Сейчас опять всё в крови будет. Да и потом она снова появится.

— Я хочу хотя бы некоторое время быть никому ничего не должен.

— От судьбы не убежишь. Это пятно не просто так возвращается к тебе.

— Вырежи, пожалуйста…

Она тяжело вздохнула.

— Ладно… иди ложись на живот. И возьми полотенце.