Роковое клеймо

Delia Ree

Не разводите руками, не веря, что можно перевернуть жизнь одним несчастным случаем в детстве. С героиней книг это произошло, когда она обварилась кипятком. Шрамы на лице определили ей один путь – быть выбранной тому, кому она была удобна, чтобы нести крест одинокого существования с ненавистным человеком, чтобы увидеть яркий всполох забрезжившей любви и поплатиться за нее до конца своих дней, так и не увидев, как плод этой любви – сын, пережив годы сиротства и страдания, обрел настоящее счастье.

Глава 2

2012 год

Марат встал и заходил по комнате. Поднял голову и посмотрел на потолок. Может это всего лишь дешевый спектакль, чтобы надавить ему на жалость? Может, ей нужны деньги, вот и весь концерт?

Он присел обратно, но не сразу стал продолжать читать письмо. Конечно, было любопытно, что же она могла придумать еще. Рабочие зашевелились, лениво приступая к своим обязанностям. Марат взял со сложенного из досок стола для еды пачку сигарет и зажигалку, сунул их в карман и, пряча письмо от посторонних глаз, чтобы не было лишних вопросов, вышел на балкон.

Хотя осень и была в самом разгаре, уже две недели стояла теплая и солнечная погода. Листья только-только начинали желтеть, но не торопились осыпать серый асфальт золотом. Марат пригляделся вдаль, наклонился вперед, опираясь руками о перила балкона.

Даже если все, что там пишет эта женщина правда, что она хочет теперь? Встретиться и объяснить, почему бросила его в младенчестве? Может он всего лишь ошибка молодости, поэтому она пыталась покончить собой? Только ему не особо хотелось ненужных встреч, слез и мольбы о прощении. Он не мог даже представить, о чем говорить с этой женщиной. Детдомовские дети, наверное, на протяжении многих лет пытаются уловить хотя бы ниточку, связанную с родными, выяснить хоть что-то о родственниках и об истории семьи, а здесь, надо же так получается, что, мать нашла его сама. Но это ничего не меняло. Марат выпрямился. Он точно знал, что ему этой встречи не надо. Чтобы она там не писала, это не изменит его твердого мнения о том, что если ты оставила ребенка, не сделала аборт, то живи и расти его, а не выкидывай, как ненужную вещь, по какой-то там важной причине. Марат сплюнул. Ладно, чтобы быть честным, прежде всего, честным перед собой, он прочтет письмо до конца.

Он медленно закурил сигарету, достал уже изрядно потрепанный лист и пробежался глазами по строке, где остановился до этого.

«…ты не узнал бы ничего, если б в то утро, когда я решила покончить собой, меня не вытащил из петли муж, который и признался, что ты жив. Наверное, лучше начать с самого начала, а именно с моего детства…

Жили мы, бедно, нуждаясь даже в самом простом. Детей в семье было шестеро, я четвертая. Отец работал пастухом, мать домохозяйка. Когда мне исполнилось два года, родился младший брат, родственников много, частые гости, дети были сами по себе. Вот и я была в силу возраста любопытной и слишком самостоятельной, пока это не обернулось для меня трагедией. Облилась я тогда кипятком. Аул был далеко от райцентра, где находился медицинский пункт, везти меня было некому и не на чем. Старая травница, сказала матери, если сутки продержусь, буду жить. Наутро жар спал. Только с вернувшимся самочувствием, я больше не могла выглядеть, как раньше. Мое лицо покрылось страшными рубцами. Конечно же, никакие самодельные мази мне не могли помочь. Для девочки, с изувеченным обликом, непросто. В этом я стала убеждаться, становясь старше, когда соседи в открытую пророчили моей семье и мне не легкую судьбу. Дружила я только с одной девочкой, Айгуль. Мы учились в одном классе, делали уроки вместе, даже мечтали по окончанию школы, поступить в училище в городе и стать медсестрами. Она одна, как и ее семья, никогда даже намеком или полу взглядом не напоминали мне о моей внешности. За что я ей благодарна и по сей день. Так вот, почему я начала свой рассказ именно с детства, тот роковой случай, изменивший меня до крайности, изменил и мою судьбу. Предстояла скорая свадьба старшего брата. Родители суетились, приезжало много гостей, всем было некогда и мне говорить о своих планах, было не к месту. Я стала выжидать удобного момента, чтобы просить разрешения родителей учиться в городе.»

… — Марыч! — Марат резко отвел глаза от письма и глянул через стекло забрызганное водоэмульсией. Игорь, указывал на что-то, — здесь я все исправил! Пойду на кухне гляну!

Марат кивнул ему и показал большой палец вверх, потом повернулся обратно, но не стал продолжать читать, а посмотрел вдаль. Порыв ветра овеял его лицо, а внизу, едва пробегаясь по макушкам деревьев, смахнул пожухлые листья. Нет, еще не становилось холодно, еще не остыла земля от летнего тепла.

Марат помнил, как во дворе интерната, было много старых, могучих тополей. Осенью они роняли разлапистые желтые листья на землю. На перемене, с одноклассниками, он выскакивал на улицу, чтобы сгрести в кучу опавшую листву, а после, вскарабкавшись на дерево, всем вместе прыгнуть в эту кучу. Марат вздохнул, подчиняясь воспоминаниям, которых не очень любил, пусть даже они в детстве, приносили ему радость и настроение. Детство на то и дано, что бы даже в осиротевшей душе, было место наивного счастья.

А серые стены интерната, запах перлового супа, навсегда въелись в его память. Детдомовцы насколько ненавидели, настолько и дорожили пережитыми детскими годами. Марат потер шею, так будто она затекла.

Что если эта женщина, действительно будет умолять о встрече? Нет! Это не укладывалось в голове. Ему не пятнадцать и даже не двадцать лет. Он так привык к тому, что всегда был один и во всем полагался на себя. Зная, что никто его не приласкает, не утешит и не поддержит в трудную минуту. Он так свыкся с мыслью, что его рождение и жизнь не были собственно говоря, запланированы. Желанных детей не бросают… Он давно заставил себя никогда, ни при каких условиях, не думать о тех, кто подарил ему жизнь и вместе с тем, сиротское существование. И вдруг все это сложенное годами, отодвинуть ради встречи этой женщиной?

Невольно он мотнул головой, отгоняя ненужные мысли, елозившие, словно влажные дождевые черви, глянул на строчки из письма и нахмурил брови.

Все равно неприятное чувство, щекотавшее где-то в груди, не давало покоя. Будто кто-то специально царапал острым предметом по стеклу от звука, которого что-то внутри сжималось, и даже появлялась оскомина во рту.

В голову не умещались прочтенные строки из письма. Что же могло произойти с этой женщиной? Может она влюбилась, как это случается в юном возрасте? Сколько ей может быть сейчас предположительно, лет пятьдесят? Что же она вдруг вспомнила, что где-то есть сын, которого бы увидеть, что бы убедиться, что он вырос самостоятельно и ни в чем не нуждается? Успокоить совесть?

Марат схватил рукой голову и потрепал волосы, разгоняя идиотские мысли.

Он сложил письмо, засунул его в карман и глубоко выдохнул. Все равно мерзкое чувство поселившееся в душе, не оставляло в покое. Как проснувшаяся среди зимы муха, прилипчиво жужжа над ухом!

Сейчас надо приступать к работе.

Все равно это письмо ничего ему не даст и ничего не изменит. Он сформировавшийся мужчина, который может и не достиг финансовых вершин, не имеет высшего образования, зато он зарабатывает честно, даже смог купить малосемейную квартиру. Одним словом маме есть чем гордиться, даже если она об этом не узнает никогда. А эта девочка, что принесла письмо, вполне может быть еще один ее ребенок от любимого мужчины в счастливом браке. Не зря же она так пеклась, чтобы Марат прочел письмо. Значит, девушка появится опять и он уже сможет хоть что-то узнать больше этого письма, если конечно захочет…

Марат вытащил рабочие перчатки из кармана, закрыл за собой балконную дверь и зашагал в соседнюю комнату.

Снова в памяти всплыло милое личико девушки. Ее выражение лица, как она искренне улыбалась, а потом стала хмурить тонкие темные брови. Милая, конечно. Возможно, она похожа на свою мать, ну если сестра, то на их общую мать. Но как-то представить шрамы от ожога на таком личике было трудно. Может из-за внешности кто-то надругался над матерью? Это было бы крайне неприятно знать, что ты плод насилия. Но и логическое объяснение, почему он стал нежеланным ребенком для нее… А девушка придет, почему-то Марат был в этом уверен. Она обязательно еще появится, потому что должна передать ответ. Ведь так?

Он прошел мимо ванны, где Паша, второй рабочий, уже крепил зеркало к кафельной стене. В отражении мелькнуло смуглое, с едва, пробивающийся щетиной, лицо. Его, лицо Марата. Светлые волосы, карие глаза и сомкнутый рот, от чего по углам образовались полоски морщин.

Сходства конечно с незнакомкой никакого, но это и понятно, он случайное дитя…