Одзёсама

Gokudo Yakudzaki, 2023

Они открыты населению, но являются опасной мафией. Якудза – для них нет пути назад.Что же творится за высоким забором в семье Цубурая? Патриархат и эгоизм. Отец главный оядзи в семье, который унижает свою дочь, но возвышает четырёх некудышных сыновей. Девушка терпит побои и оскорбления ежедневно. Она готова сбежать, но как вырваться из рук отца-тирана?Выйти замуж? А что, если и там ждут пытки?Банкротство отца заставляет продать свою родную дочь ради спасения семьи. С этого момента у Ацу начинается взрослая жизнь, где она будет подвергаться террорам со стороны совершенно чужих для неё людей.

Глава 2

Перипетия. Янки. Паутина чувств

— Ваше полное имя и фамилия? — Спросила строгая немолодая женщина в кабинете ректора токийского университета.

— Ацу, Эцуко Цубурая.

— Нам нужно одно имя. Какое разрешите взять?

— Ацу, — твёрдо произнёс отец, стоявший рядом.

— Отлично, поставьте свою печать вот сюда, — женщина подала мне бумаги.

Я открыла свою личную печать и поставила свои инициалы внизу страницы. Да — да, ручные подписи ушли в лету, с 1863 года в Японии у каждого человека есть личная печать. Для совершения ответственных операций — закрепления сделок, покупки недвижимости или автомобиля, открытия банковских счетов и т.д. — используется дзицуин. Простая печать для повседневных операций называется митомэин. Для удостоверения личности — именная ханко. И хотя в последнее время некоторые организации допускают использование подписи, большинство государственных органов требуют, чтобы у вас была своя печать.

Второе название печати — инкан. Если вы пришли в государственное учреждение или ведете беседу со взрослым человеком, то можно называть печать только словом «инкан». Это своего рода проявление уважения к сакральному значению, которое несет печать. Хотите заключить договор на подключение интернета, завести банковскую карточку или арендовать себе квартиру — используйте ханко! Без нее вы не сможете написать завещание или открыть счет в банке. Печать можно получить после того, как человек достигнет 15-летнего возраста. Это может сделать даже иностранец, у которого нет японского гражданства.

Когда вы получаете дзицуин, вам также выдают инкан кадо — карточку регистрации печати для доказательства ее подлинности. Дзицуин применяют для заверения, приобретения автомобиля, земельного участка или недвижимости. Без нее вы не сможете написать завещание или открыть счет в банке.

Гинкоин — без нее не отправишь деньги в другую страну, не переведешь их со счета на счет или не откроешь его. Митомэин — ёе называют «повседневной печатью». Митомэин используют для оттиска на различных заявлениях, почтовых расписках и служебной документации. Такие печати стоят дешевле остальных: чаще всего перед продажей их заправляют чернилами. Печать можно приобрести в обычном магазине канцелярских товаров, если у вас распространенная фамилия. Дорогие печати считаются одним из самых роскошных подарков в Японии. Их могут преподнести молодоженам, начальству или другу — все для того, чтобы выразить огромное уважение. Такие печати тоже изготавливаются на заказ и стоят недешево благодаря своему замысловатому дизайну. Хранить их принято в футлярях из шелковой ткани, также сделанных на заказ. Стоит заметить, что у каждой печати есть свой ранг. Те, которые изготавливаются для женщин, всегда меньше по размеру, чем те, которыми пользуются мужчины. Ханко начальника также всегда будет больше по размеру, чем печати его подчиненных. У меня была маленькая ханко.

— Ацу — сан, вы внимательно ознакомились с материалом? — удивилась женщина моей расторопности.

— Да, — я кивнула.

— Уже завтра вы можете учиться в нашем университете, — с пафосом произнесла секретарь, было видно, что она гордиться своим местом работы.

— Спасибо, — я поклонилась.

Уже сидя в машине, отец достал пачку сигарет и зажигалку.

— Мне не хочешь выразить благодарность?

— Я не просила устраивать меня в это место.

— Ты знаешь, сколько я заплатил, чтобы впихнуть тебя в этот грёбанный университет?! — он начал повышать голос. — Только попробуй не учиться, ноги повырываю!

— Меня могут отчислить.

— Не дождёшься! Будешь учиться, как все студенты.

— Пап, тебе самому не смешно?

— С чего?!

— Дочь якудза, учиться на юридическом, чтобы стать прокурором?

— Нормально. Замуж выйдешь, а там и образования не нужно. Диплом есть — не глупая. Нечего слоняться по дому.

— Я хотела поступить на другой факультет.

— Мне виднее, что для тебя будет лучше. В таком престижном университете мечтают учиться все японцы. Я еле — еле тебе место нашёл. Экзамен ты не сдала, пришлось с ректором разговаривать. Это тоже, знаешь, унижение. Так что, не такой уж я плохой отец, как ты всем говоришь.

— Тебе об этом Осаму сказал?

— Уже неважно, будет у тебя образование, радуйся.

На следующее утро Ичиро отвёз меня в университет. Мне сразу стало не по себе, от такого количества людей. Ректор проводил меня в мою аудиторию и представил.

Все студенты прекрасно знали, что я дочь якудзы. Многие просили показать татуировки, которых у меня не было. Одни издевались по — тихому, другие оскорбляли в лицо. Даже некоторые преподаватели искоса смотрели на меня и шептались. Было неприятно ловить злые взгляды в свою сторону. Люди ненавидят меня, потому что во мне течёт кровь бандитки. На самом деле они не знают, какая я и не хотят узнавать. Одногрупники не разговаривали со мной. Они обращали на меня внимание, когда в их пустые головы приходили глупые словечки. Все говорили, что я поступила за грязные деньги отца. Это же была правда, поэтому приходилось терпеть до последнего. Со мной никто не садился рядом. Они отходили со словами: «Мало ли, что дочь бандита сделает».

Это было не так обидно, как другие фразы. Все считали меня избалованной девушкой, которая получает всё, что хочет. Но никто не считал мои синяки, которые я получала от отца. Так пролетели две недели, начался май. Запах цветущей сакуры пробирался в каждый дом. Студенты парами гуляли по живописным местам. У меня не было пары, поэтому, я одна отправилась в парк, чтобы отдохнуть и полюбоваться нежно — розовыми деревьями. Один из студентов узнал меня. Он пришёл сюда со своими друзьями.

— О! Это же одзёсама! — крикнул он. — Она учится у нас в университете на прокурора, её отец якудза!

Так и получилось, что вместо имени или фамилии, меня называли «Одзёсама». «Принцесса», испорченная девчонка из богатой семьи. Которая выше рангом обычных людей. Одзе означает «Моя Леди / Госпожа». Но это мало кого волнует, для них, я богатая, заносчивая и требовательная девушка. Никто даже не пытался нормально поговорить со мной. Они лишь кидали свои мелкие гадости в меня, желая обидеть и унизить, как можно больнее. Когда речь заходила о брендовых вещах, то одногрупники говорили: «Нашей одзёсаме, всё купят первой. У неё же отец якудза».

Да, у меня всегда была самая лучшая одежда, но я не просила покупать её. Отец сам решал, как должен выглядеть мой гардероб.

Однажды, в выходной, Джиро решил познакомить меня со своим другом. Он тоже был музыкантом, но у него не было девушки. Поэтому мой брат решил устроить нам свидание вслепую. Я согласилась, это было что-то новое для меня. В большинстве случаев такие свидания делают подружки, но у меня не было друзей. Джиро уверял, что его друг хороший человек.

Мы приехали к десятиэтажному дому, поднялись на лифте до пятого этажа, Джиро позвонил в квартиру 69. Нам открыл молодой и высокий парень. У него был приятный голос и неестественно бледное лицо. Джиро познакомил нас.

— Рад встрече! — Нагисаро пожал мою руку.

— Разве встреча вслепую не проходит в кафе? — Я удивленно посмотрела на Джиро.

— Это новый формат, — усмехнулся брат.

Нагисаро проводил меня в гостиную, а сам вернулся в коридор. Я услышала их тихий разговор с Джиро.

— На сколько ты её мне дашь?

— Два часа достаточно? — Джиро посмотрел на часы.

— Договорились, как закончу, наберу, — Нагисаро вложил в карман брата деньги, не могу утверждать, но там было не меньше трех тысяч долларов.

Брат ушёл, как только за ним закрылась входная дверь, Нагисаро зашёл в гостиную, а я попятилась назад.

— Какую музыку любишь слушать?

— Любую, — я прижалась к стене.

— Хочешь расслабиться? — Он задёрнул шторы, погружая комнату в полумрак.

— Извините, — я прикусила нижнюю губу.

— Ненавижу, когда ко мне обращаются на «Вы».

— Я хочу домой.

— Мы же не поговорили, — Нагисаро схватил меня за руку.

— Можно сходить в уборную? — выдернула я пальцы.

— Можно, прямо по коридору, — махнул он в сторону, начиная выкладывать что — то на небольшой столик.

Умывшись холодной водой, я начала обдумывать план побега, когда увидела в мусорном ведре пять вскрытых шприцев. Я помыла руки с мылом, и нервно вздохнув, вышла в коридор.

— Иди сюда, — крикнул Нагисаро.

Я медленно зашагала в гостиную.

— Что-то случилось? — Я скромно скрестила пальцы.

— Нет. Тебя же Ацу зовут?

— Угу, — я кивнула.

— Ты сябу пробовала?

— Нет, — я помотала головой.

— Не стой, садись.

Я неуверенно села на край дивана. Нагисаро разводил порошок в кружке, затем набрал несколько кубиков мутной жидкости в шприц.

— Подними рукав и жгут намотай, — он протянул мне жгут.

— Я боюсь уколов, — я внимательно посмотрела на него.

— Это не больно, — Нагисаро намотал жгут на левую руку. Его вены надулись, он запустил иглу себе под кожу.

— Ай! — Я вскрикнула, и закрыла глаза руками.

— Не кричи, по — началу будет немного неприятно, а потом привыкаешь. Давай, — он схватил меня за правую руку.

— Пожалуйста, не надо, я боюсь, — я зажмурила глаза до тёмных кругов.

— Ладно, — Нагисаро достал какой-то порошок и высыпал его на лист бумаги. — Вдыхай.

Он показал, как это нужно делать. Я наклонилась над порошком и дунула всё содержимое в глаза Нагисаро. Вскочив с дивана, я побежала к двери.

— Симатта! — Он тёр глаза.

Открыв дверь, я побежала вниз по лестнице. Нажала кнопку открытия входной двери и выбежала на улицу. Моё сердце стучало, словно выпрыгнуло бы прямо сейчас. Я бежала вперёд, не зная пути домой. Мне хотелось, как можно дальше отдалиться от этого места. Каждые двадцать шагов, я оглядывалась. Мне было страшно находиться в неизвестном месте, больше всего меня пугало, что друг брата гонится за мной. Как Джиро мог так со мной поступить, это грязно и аморально. Он хотел продать меня, как сутенёр. Это злило меня ещё больше. Рассказывать об этом отцу нет смысла. Он не поверит и я снова буду во всём виновата. Этот мир словно специально подставил меня, чтобы у меня не было шансов на оправдание.

Я засмотрелась назад и столкнулась с парнем, который выходил из супермаркета.

— Вам плохо? — Он с беспокойством посмотрел на меня.

Его взгляд отрезвил меня, таких добрых глаз, я не видела ни у кого в своём обществе.

— Голова кружится, — тихо произнесла я.

— Пойдёмте, — придержал он меня за локоть.

Мы подошли к его автомобилю, он открыл заднюю дверь и посадил меня на сиденье.

— Держите, — парень протянул мне бутылку воды.

— Спасибо, — я сделала два глотка.

— Сейчас лучше?

— Да.

— Вы заблудились?

— Да.

— Вы знаете адрес своего дома?

Я назвала ему район и корпус.

— Далеко, — он сел за руль. — Зачем же вы так далеко от дома ушли, если назад дороги не знаете?

— Меня брат привёз.

— Где же ваш брат?

— Уехал.

— Что ж, неприятная ситуация, — сказал парень, выезжая с парковки.

Я посмотрела на молодого человека в зеркало заднего вида. У него была короткая стрижка, чёлка прикрывала его брови. Волос явно был осветлён в русый. У парня было милое асимметричное лицо с небольшим румянцем на щеках. Оно выглядело выразительно и бесхитростно. Редкий тип лица или мне так кажется, потому что кроме бандитов, я никого в своей жизни не видела. Припухлые губы вишневого цвета были гладкими и ухоженными. Его рот выглядел энергичным, когда парень начинал разговор. Полнозвучный и яркий голос добавлял положительные качества молодому человеку. Продолговатые агатовые глаза внимательно наблюдали за дорогой.

— Вы гуляете одна?

— Нет.

— Сколько вам лет?

— Будет 19.

— Мне тоже, — он мягко улыбнулся. — В каком университете вы учитесь?

— Токийский.

— Ого, — парень поднял брови, и чёлка опустилась чуть ниже век. — Трудно было поступить?

— Нет.

— Я завидую вам, каждый бы хотел оказаться на вашем месте, — он потер указательным пальцем свой привздернутый нос. У него была высокая переносица, что делала его вид привлекательным.

— Вы где нибудь были, кроме Токио?

— Нет, — я неловко отвела взгляд.

— Я недавно вернулся из Киото. Мы с друзьями были на экскурсии. Вы слышали, что нибудь о тоннеле Киётаки?

— Нет.

— По этому тоннелю точно не стоит гулять ночью, да и днём туда сложно попасть. Японские власти не пускают туда любопытных: слишком много несчастных случаев там происходит.

— Но вы там были? Как вам удалось?

— Я не заходил в туннель, лишь одним глазком посмотрел. Он проходит под заросшей лесом горой, это — часть автомобильной дороги. Вот только ездить по нему не стоит — у места дурная репутация. Несколько веков назад здесь произошло крупное сражение. Считают, что число погибших шло на тысячи. Позже в горах прорубили шахту для добычи руды, и тоннель сначала вёл именно к ней. Когда шахта обрушилась, внутри оставались люди, которых не сумели спасти. После расчистки завалов их достали и похоронили, но место осталось «плохим». Новые смерти произошли при строительстве тоннеля Киётаки: больше сотни рабочих погибло во время работ из-за несчастных случаев, из-за работы в опасных условиях. Тоннель, наконец, заработал. Точная его длина так и осталось неизвестной. Измерения дают разные результаты, но чаще всего это — 444 метра, не самое лучшее число. Уходившие в тоннель пешком люди блуждали по нему по несколько часов, проходили много километров и не могли выбраться. Плохое место просто не отпускало их.

У тех, кто проезжал через тоннель на автомобиле, поездки тоже не всегда проходили гладко. Многие видели силуэты у его стен, слышали внутри крики. Смотреть в зеркала автомобиля, находясь в тоннеле нельзя. Взглянув в зеркало заднего вида, можно заметить, что на заднем сиденье появился незваный пассажир. Обычно это тёмная фигура, которая исчезает, когда машина выезжает из тоннеля. В боковых зеркалах могут отражаться силуэты, преследующие автомобиль. В 1990-х годах рядом с тоннелем совершила самоубийство женщина. Она повесилась на дереве, растущим над въездом в Киётаки. Тело быстро убрали, но в самом тоннеле после этого стало особенно неспокойно. Рассказывали, что внутри появилось зеркало, которое не удавалось ни убрать, ни разбить: каждый раз оно оказывалось на одном и том же месте. Те, кто смотрел в него, видели за своим плечом тёмную фигуру. Зеркало считалось проклятым — смотревшиеся в него люди вскоре умирали. Тоннель Киётаки — не самая известная, но точно самая страшная японская легенда. Не только в нём, но и около него часто видят смутные тени, а из растущего рядом леса доносятся пугающие звуки.

— Вы ничего не слышали?

— Нет, но я думаю, что это должно работать, когда человек один.

— Вы бы хотели зайти в туннель?

— Конечно!

— На каком факультете вы учитесь?

— Я журналист. Хочу печатать страшилки. Открою свой блог и буду там писать обо всём, что только происходит в мистических местах Японии.

— Вы, уверены, что вашей аудитории это понравится?

— Без сомнений, все любят ужастики. Я уже был в деревне Инунаки, моя статья собрала больше пяти миллионов просмотров. Моя следующая цель — туннель Киётаки и лес Аокигахара.

— Это страшная деревня?

— Деревня Инунаки, находится в полной изоляции не только от других населённых пунктов, но и от всей страны. Понятное дело, что в это сложно поверить, но отдельные личности утверждают, что она всё-таки есть. Я и есть тому доказательство. На входе в Инунаки установлен знак с надписью, которая сообщает всем путникам, что на территории деревни законы Японии не действуют. Но и это не всё. Жители мистической деревни, согласно слухам, не чураются кровосмешения, каннибализма, а убийства считаются здесь обычным делом. По одним слухам, большая часть деревни вымерла от эпидемии, по другой версии, здесь появился маньяк, которые убил несколько десятков человек. Кроме того в деревне не ловит мобильная связь и не работают электроприборы. В деревне Инунаки можно отыскать несколько магазинов и телефонов-автоматов, однако толку от них мало — они также не работают. Немногим удавалось отыскать эту загадочную деревню, и лишь единицам удавалось из неё вернуться.., — парень сделал глубокий вдох. — Это всего лишь деревня со множеством заброшенных домов. В других же домах в основном проживают старики. Название деревни Inunaki можно перевести как «лай собаки». По легенде, здесь когда-то жил человек с собакой, которая в один из дней стала без остановки лаять. Мужчина никак не мог её угомонить и в порыве ярости убил собаку. Спустя какое-то время в деревню прилетел чёрный дракон и испепелил самого мужчину. Тогда оставшиеся в живых жители деревни догадались, что верный пёс старался предупредить своего хозяина о надвигающейся угрозе. В конце периода Эдо (1603-1868 гг.) деревня Инунаки находилась под юрисдикцией клана Курода, а расположена была в нижней части долины в горах. Основным источником дохода жителей была древесины. До 1889 года деревня принадлежало муниципалитету Инунаки Курате, Фукуока. В Инунаки решили построить два склада для хранения угля. Однако, в 1959 году одно из зданий было разрушено наводнением, которое также размыло часть местного кладбища. Среди уничтоженных могил были две проклятых (одна из них как раз и принадлежала мужчине, который убил свою собаку). По слухам, если кто-то к ним прикасался, то на него ложилось проклятие. До Второй Мировой Войны и во время войны деревня Инунаки служила источником угля для нужд японской армии. После войны жители деревни стали заниматься сельским хозяйством и продажей угля. А в 1986 году на месте деревне было решено построить плотину, поэтому поселение перенесли в другое место, — он опять посмотрел на меня.

— Извините, я передумала.

— Что именно? — Парень удивлённо поднял правую бровь.

— Отвезите меня на Сибуя.

— Без проблем, — он сбавил скорость и свернул вправо. — Вам туда срочно?

— Нет.

— Думаю, что пробок не будет.

— Разве?

— Я сменил маршрут, на пять минут дольше, чем обычно. Если бы поехали по прямой, то простояли бы в пробке часа два, а то и больше. Сейчас там какой-то мост ремонтируют. Вы же не против?

— Нет, — я помотала головой.

Молодой человек подвёз меня к офису отца.

— Сколько я вам должна? — Скромно спросила я.

— Ничего, с такой красавицей было приятно провести время, — он снова улыбнулся.

Такое ощущение, что улыбка была частью его образа, который он не скрывал ни от кого.

— Спасибо, — я низко поклонилась.

— Это же офис якудза?

— Да, — я неловко отвела взгляд на двери.

— Вам точно сюда надо?

— Да.

— Мне подождать?

— Нет. Спасибо, можете уезжать, — я пошла к дверям в офис.

— Как вас зовут? — Крикнул парень мне вслед.

Я обернулась, но ничего не ответила ему. Мне было стыдно за свой статус дочери якудза. Он не заслуживает даже видеть меня, не то чтобы знать, как меня зовут.

Дверь в кабинет отца была приоткрыта, я посмотрела в щель. Отец целовал какую-то женщину с длинными каштановыми волосами. Она застегнула кофту и поправила причёску. Отец смотрел на неё не отрывая взгляд. Я зашла в кабинет.

— Ацу, что ты здесь делаешь? — Встрепенулся отец.

— Мимо проходила, решила зайти. Ты не рад?

— Нет, что ты. Это моя дочь. Ацу, знакомься, это Коно Норико. Моя помощница.

— Приятно познакомиться, — женщина улыбнулась, но от этого её лицо не стало добрее.

— Ацу, я вызвал такси, Норико поедет с тобой. У меня сейчас важное мероприятие, — отец выставил нас за дверь.

Вместе с Норико мы спустились на улицу, где стояло жёлтое такси. Я внимательно посмотрела на её физиономию. Ничего особенного в ней не было, обычное маленькое лицо с острым подбородком, скулы среднего размера. Бледное лицо с тонной тонального крема на коже. Язвительный рот с матовой помадой на некрасивых губах.

— Красивые серьги, — я посмотрела на украшения.

— Спасибо, — она угловато улыбнулась.

— Такие же отец подарил маме на годовщину в этом году, — надменно сказала я.

Женщина опустила свой остекленевший взгляд в землю.

— Этот агат похож на глаза моей матери. Отец заказывал эти серьги на заказ. Но ваши апатичные и пошлые глаза не заслуживают таких подарков. Есть легенда, что камень становится тусклым, когда его дарят гнилым людям. Именно поэтому в ваших ушах он уже не блестит.

— Девушки, вы собираетесь ехать или мне вас тут вечность ждать? — С вредностью сказал таксист.

— Я с такой гадюкой, рядом не сяду, — я отвернулась от неё.

— Горо любит меня, а не твою мать! — Крикнула Норико обиженным голосом.

— Коно-яро, — я стиснула зубы и дала ей пощёчину.

Я не стала садиться в машину, а пошла прочь, подальше от того места. После такой неприятной встречи на душе остался гадкий осадок. Как будто из меня достали все внутренности и закидали обратно. Стоило только подумать об этой дамочке, как тут же вырисовывалась сегодняшняя картина. Противно, аж с души воротит.

Я шла прямо по тротуару, на светофоре загорелся зелёный. Толпа людей переходила на противоположную сторону. Я встала посередине пешехода, зелёный свет сменил красный. Водители сигналили мне, я повернулась к автомобилям лицом. Из чёрного «Lexus» вышел Осаму.

— Ацу?! Что ты здесь делаешь?! С ума сошла?! Быстрее садись в машину, — он крепко вцепился в мою руку.

— Жизнь слишком сложная для такого ранимого человека, как я.

— Потом будешь философствовать, — Осаму дёрнул меня.

Я специально упала на асфальт, но, не рассчитав силу, я поцарапала локоть. Осаму поднял меня, и посадил в салон автомобиля. Я не слушала, что он говорил мне. В моих глазах стояла темнота, и лишь проблески света нарушали мой покой. Осаму обработал мне рану, и заклеил пластырем.

— Какой самый худший поступок вы совершили в своей жизни?

Снаружи пошёл дождь, я смотрела, как печально капли разбивались о капот, оставляя за собой брызги. Осаму включил дворники, мрачное небо нависало над головой. Я видела, как дышит водитель, его ровное дыхание стало тяжёлым, он расслабил галстук. Дождь только усиливался, где-то вдалеке прогремел гром. Я дотронулась указательным пальцем до своего носа, он стал холодным. Люди открывали свои зонты и спешили домой. Когда нибудь, я тоже буду спешить домой, а пока что это лишь мечты.

— Я убил ребёнка, — полнозвучно произнёс Осаму. — Мне было двадцать лет, первая любовь. Она не знала, что я якудза. Когда наши отношения стали близкими, я всё рассказал. Она говорила мне уйти, но наш клан шёл в гору. Тогда она поставила выбор, либо ребёнок, либо бандиты. Я ничего не ответил, ушёл. Через три месяца, я узнал, что она спрыгнула с крыши. Уже прошло 20 лет, но я не могу простить себя. Больше я не стал ломать судьбы других. Мне было достаточно один раз обжечься. Этот грех висит на мне, и только я несу за него наказание. Я выбрал свободу, но не знал, что придётся расплатиться сразу двумя жизнями. У каждого есть то, что он скрывает, но рано или поздно скелет выпадет из шкафа. Тогда все узнаю, кто ты на самом деле.

— Почему так больно жить? Разве жизнь это не рай?

— Рай не всегда бывает солнечным. Иногда идут дожди, так и в жизни. Полоса белая, полоса чёрная.

— Что же в середине этих полос?

— Пустота, боль и отчаяние, которые так умело превращаются в радость, счастье и надежду. Все чувства, что окружают нас, лишь временно прикрывают вуалью настоящее. Истина так и останется далеко, где садиться солнце.

Когда мы думаем, что плохое закончилось, мы не можем знать, что будет дальше. Всё хорошее — стёртые краски плохого, которые мы виртуозно пытаемся закрасить. Лишь бы никто не видел наших настоящих эмоций. Так мы надеваем маску лжи ежедневно, используя её ежесекундно, — Осаму болезненно посмотрел вдаль.

— Извините, если доставила вам болезненные воспоминания своим глупым вопросом, — я вышла из автомобиля, припарковавшегося у моего дома.

— Ацу, не повторяй ошибку, которая когда то загубила чью-то жизнь, — Осаму зажёг фары и уехал.

Я стояла несколько минут под дождём. Набрав код, открыла дверь и вошла внутрь. Разувшись, я поставила свои туфли на полку в прихожей. В гостиной сидел отец. Я хотела пройти мимо него, но он окрикнул меня по имени. Сделав пять шагов назад, я оказалась возле арки в гостиную. На столе стояла бутылка и бокал для коньяка.

— Где ты была? — Сиповато спросил отец.

— Гуляла.

— С кем?

— Одна. Меня Осаму подвёз. Можешь сам у него спр…

— Тварь! — отец разбил бокалом аквариум. — Мелкая коно — яро! — он подлетел ко мне, и схватил за подбородок. — Какое право ты имеешь так разговаривать со старшими?!

Я сразу поняла, что Норико всё рассказала отцу.

— Твоей косё бэндзё не понравилось, как с ней обращалась дочь якудза?! — Я смотрела в свирепые глаза отца.

— Повтори! — Он стал ещё сильнее давить на мою челюсть.

— Эта косё бэндзё, даже рядом со мной не стояла! Она не имеет никакого права так обращаться со мной. Я дочь влиятельного якудза, она ничтожество по сравнению со мной и мамой!

После этих слов отец толкнул меня на пол. Я злобно посмотрела на него, он взял пепельницу.

— Рэйдзи! — крикнула я. — Ты не достоин мамы! И никогда не был лучшим мужчиной для неё!

— Мразь! — отец хотел ударить меня по голове пепельницей, но я вовремя увернулась. От его удара треснул паркет. — Я тебе всё дал! — он ударил меня по лицу.

— Ты отнял у меня намного больше!

— Заткнись!

После второго удара из моих губ потекла кровь. Отец пытался заблокировать мои движения, но мне удалось стащить подсвечник и ударить его по голове. Удар был не сильным, но он расслабил хватку. Я вырвалась, и побежала к себе в комнату. Закрывшись, я в страхе смотрела на дверь, в которую бился отец. С шестой попытки дверь отлетела, как фанера. В руках у отца была верёвка, он накинул её мне на шею. Я думала, что сегодня умру. В глазах потемнело, воздух перестал поступать в мои лёгкие. В один момент моя жизнь могла оборваться, если бы Ичиро опоздал на пять секунд.

— В следующий раз бей любовниц отца не под его окнами, а где нибудь подальше, — брат налил мне чай.

— Я ненавижу её. Ичиро, чем она лучше мамы? Чем?!

— Ничем! — рявкнул брат. — Очередная игрушка, с которой отец играет десять лет.

— Почему? Почему ты ничего не можешь с этим поделать? Брат…

— Ты уже сделала? Чуть не откинулась. А если бы я не успел? — Ичиро потёр переносицу. — Ты прекрасно знаешь нашего отца, он ярый дурак, а тут ещё алкоголь.

— Где он сейчас?

— В больнице. Его забрали на скорой.

— Что — то серьёзное?

— Нет. Обычный психоз. Полежит там сутки, нервы в порядок приведут, и опять буйствовать будет.

— Ичиро, — я взяла брата за руку. — Пообещай, что всегда будешь защищать меня и маму, — я протянула к нему мизинец. — Ты другой, ты не такой, как отец. Пожалуйста, никогда не бросай нас с мамой!

— И ты тоже пообещай, что больше не будешь сражаться с отцом, когда тот пьяный. Хорошо?

— Хорошо, — мы сделали дружеский жест на мизинцах. — Спасибо, — я впервые обняла брата, как родного.

— Ты же моя сестра, я должен тебя защищать. Моя маленькая и бесстрашная, — Ичиро погладил меня своей тёплой ладонью по спине.

Отца выписали в выходной, мама накрыла на стол. Мы все собрались за трапезой. Я взяла с тарелки йокан и налила чай в кружку. Отец не обращал на меня внимания. Мама размешивала сахар. Джиро допил сок и включил телефон. Сабуро положил к себе в тарелку жареное мясо. Широ читал свою статью в журнале. Ичиро пригубил кофе, смотря в экран телефона, где рассматривал свои инвестиции. В домофон кто-то позвонил, Широ встал из-за стола, чтобы открыть дверь. В прихожей послышался знакомый тембр, это был Датэ Кано, одноклассник отца. Датэ уезжал в Шанхай на два года, и без его еженедельного присутствия в нашем доме было намного спокойнее. Когда он посещал наш дом, я старалась не попадаться ему на глаза, этот человек был мне противен. В основном он заседал у отца в кабинете, а моя комната находилась далеко. И когда Датэ приходил, я закрывалась у себя и ждала, когда этот уж уйдёт из нашего дома.

— Ходят слухи, что Датэ утопил свою жену в ванной, — усмехнулся Сабуро.

— А любовницу в унитазе, — его поддержал Джиро.

— Ведите себя нормально, — серьёзно произнёс Ичиро.

Чтобы не видеть этого «ужа» в костюме, я встала из-за стола, и хотела уйти в свою комнату, но в дверях наткнулась на Датэ.

— Ацу, ты ли это? — Произнёс он своим скользким голосом.

— Извините, — я опустила голову, чтобы не смотреть в его хищные глаза.

— Ты так подросла, я давно не видел тебя. Такая высокая и стройная.

— Ходячая мумия, — кашлянул отец.

— Думаю, что в их возрасте это нормально. Сейчас многие девочки стремятся к модельной фигуре.

— Какая из неё модель, — недовольно фыркнул отец.

— Как твои дела, Ацу?

— Нормально, — я всё так же не поднимала глаз на Датэ.

— Я могу взглянуть на твоё лицо? — Вкрадчиво спросил мужчина.

Я подняла голову, и пристально посмотрела на него. Ледяной и жуткий взгляд Датэ нисколько не изменился. Угловатое лицо, жёлтого оттенка не выражало никаких положительных эмоций.

— Так — то лучше, — Датэ улыбнулся своими лукавыми и изогнутыми губами.

— Я могу идти? — Я посмотрела на отца.

— Так срочно?!

— Я…

— Пусть Ацу побудет с нами десят минут. Составишь нам компанию? — Любезно спросил Датэ и посмотрел в сторону моего отца своим стеклянным взглядом.

— Да, конечно, пойдёмте в кабинет, — отец пошёл вперёд нас. Открыв дверь, он прошел внутрь, сел на диван и предложил расположиться гостю, Датэ достал какие-то бумаги из папки.

— Ацу, будь любезна, налей нам чай, — одноклассник отца натянул поддельную улыбку. С его хитрыми глазами она сочеталась идеально.

Я спустилась на кухню, взяла чайный набор, приготовила чай и, поставив всё на поднос, поднялась к отцу в кабинет.

— Такая хозяйственная девушка, — Датэ почесал свою широкую бровь. Его волосы были уложены гелем назад, поэтому лицо мужчины во всей «красе» было перед моими глазами.

Я наполнила две чашки чаем и села на стул, рядом с дверью.

— Иди к нам, нельзя, чтобы ты оставалась в тени, как какая-то прислуга, — Датэ показал мне правой рукой на место, возле себя.

Мой отец недовольно пробурчал себе что-то непонятное под нос. И продолжил рассматривать бумаги.

Сидя недалеко от мужчины, я скосила взгляд и посмотрела на него. У Датэ слишком большие уши, природа щедро наградила его таким никудышным подарком. Широкий нос, с высокой переносицей придавал ему строгий и одновременно плутоватый вид. Округлый подбородок слегка вытягивал его тонкое лицо. У Датэ не было седых волос, скорее всего он, часто посещает парикмахерскую.

Я называю этого человека «уж» не просто так. Каждый из нас получает прозвище, потому что похож на кого нибудь. Этот персонаж был узкий, словно змея. Казалось, что для него нет ничего невозможного, он может пролезть в любую щель души и навести там свой порядок. Если бы всё было так просто. Датэ скользкий тип, в каждом его слове слышаться нотки лукавства. Этот человек никогда не располагает к себе.

Спустя час отец отложил бумаги на стол и ушёл из кабинета. Надо мной нависла тёмная аура Датэ.

— Нравится учиться? — Он пригубил чай.

— Да.

— Тебе уже 19 лет?

— Будет.

— Совсем взрослая. Жених есть?

— Вас только это интересует?

— Нет. Смотри, что у меня есть, — Датэ достал из кармана куриное яйцо и положил на стол. — Помнишь?

— Это для игры на ловкость?

— Да, когда ты была маленькая, тебе нравилась эта игра.

— Я уже выросла, и мне это не нравится.

— Что же тебе нравится?

— Мне ничего не нравится, что предлагаете вы. Так ясно? Теперь, я могу идти?

— Нет, — Датэ схватил меня за руку. — Невежливо уходить от старших, когда они не разрешают.

— Так разрешите.

— Мне нравится твоё общество, почему же тебе не нравится моё?

— У нас с вами разные интересы, — я злобно посмотрела на него. — Отпустите, мне больно.

— Успокойся, — Датэ ещё сильнее сжал мою руку.

— Я всё расскажу отцу.

— Он тебе не поверит. Он никогда не верит тебе. Знаешь, почему?

— Прекратите!

— Потому что ты испортила все его планы. Понимаешь, о чем я?

— Нет, — я взяла чашку с чаем. — Если не отпустите, я вылью всё содержимое вам на штаны. Это вы понимаете?

— Настырная и глупая девчонка. Я могу быть всем для тебя. Лучше твоего отца.

— Вы уже ведёте себя хуже, чем он.

— Чем же хуже? — Датэ отпустил мою руку.

— У моего отца есть жена и дети, а у вас нет ничего, кроме дурной славы, — я встала с дивана.

— Хватит ломаться! — Датэ небрежно ударил меня по ноге своей ладонью.

— Вы услышали хруст моих колен, когда, я встала? — Я сделала вид, что ничего особенного не произошло.

— Думаешь, я не знаю, чего ты хочешь?

— Я не хочу продолжать разговор с человеком, который не может держать свои руки в карманах, — я пошла к выходу.

— Ты решила унизить меня, — Датэ подбежал ко мне. — Ты ничтожество по сравнению со мной.

— Лучше быть ничтожеством, чем старым развратником, — я нагло ухмыльнулась.

— Мелкая дрянь! — Датэ ударил меня по лицу. — Я старый?! Какое право ты имеешь, чтобы так со мной разговаривать?!

— Для правды не нужно право, — я стиснула зубы.

Я нажала на ручку двери, чтобы выйти из кабинета, но Датэ заломал мне руку, и прижал лицом к стене. Зажав правой рукой мои рёбра, он стал трогать мою грудь. Я ударила его по коленке своей ногой. Это ещё больше разозлило Датэ, он ещё сильнее прижал меня к стене, и начал расстёгивать ремень на штанах. Я пыталась вырваться, но из такой ситуации сложно выбраться, тем более Датэ сильно давил на меня своим телом. Меня спас Джиро, который пришёл к отцу в кабинет. Я вырвалась и убежала в свою комнату.

На следующий день возле университета, я увидела «Mercedes» Датэ. Мне сразу вспомнилось вчерашнее неприятное событие. Я решила пройти мимо, будто не заметила, но этот старый уж вышел из машины.

— Ацу, дорогая, ты пойдёшь домой одна? — Послышался его противный тембр.

— Я всегда хожу одна. Ичиро забирает меня в…, — я прервала свою речь, потому что не хотела говорить Датэ правду. — Забирает, когда у него есть свободное время.

— Извини, но вчера я поступил неправильно, — мужчина подошёл ко мне.

Я отошла от него на два шага назад.

— Если бы вы изнасиловали меня, то так же бы оправдывались?

— Что ты такое говоришь, — Датэ состроил глупую физиономию. — Я ни в коем случае не хотел причинять тебе боль, — его костлявые руки потянулись ко мне.

— Не трогайте меня! — Я внимательно смотрела на него.

— Извини, — он сжал левый кулак. — Я хочу, чтобы ты не держала на меня зла, — Датэ достал из внутреннего кармана пиджака длинную коробочку. — Прими этот скромный подарок, как извинение за мой вчерашний поступок, — он открыл крышку. Внутри лежало колье из бриллиантов.

— Извинения не принимаются, — фыркнула я и пошла вперёд.

Этот старый уж никак не отставал от меня, сев в свой автомобиль, он ехал позади меня. Мне повезло встретить трёх девушек, две из них учились со мной на одном курсе. Они относились ко мне посредственно. Они напоминали — янки. В Японии «янки» называют не американцев, как в остальном мире, а японскую молодёжь рабочего класса с антисоциальными повадками. О них часто говорят как о будущих членах якудзы, но янки гораздо безобиднее и из преступлений ограничиваются мелким воровством, хулиганством, вандализмом и драками. Часто янки поддерживают националистические идеи и вдохновляются историей Японии, прежде всего самураями и пилотами-камикадзе. Так как они почти всегда принадлежат к рабочему классу, они стараются подчеркнуть своё происхождение в одежде, надевая комбинезоны, напоминающие униформу японских строителей. За те полвека, что субкультура янки процветает в Японии, их предпочтения несколько изменились. В последние годы янки сильно увлечены японским хип — хопом. Их жизнь вращается вокруг мотоциклов и автомобилей, в основном тех, у которых есть бандитская аура, вроде «Toyota Celsior» или американских маслкаров. Как и все культурные феномены, янки находят своё отражение в японских фильмах, манге и аниме.

Янки — это субкультура японских хулиганов, которая была популярна в 80х — 90х годах. Их характерными признаками являются необычные прически, сбритые брови, видоизмененная школьная форма. Янки, как и гопники, любят сидеть на корточках, нюхать клей и курить сигареты. Помимо этого им нравилось гонять на мотоциклах, драться, воровать, чем они доставляли очень много хлопот полиции и власти. В качестве оружия янки использовали бейсбольные биты, деревянные мечи и дубинки. В подавляющем большинстве это просто подростки, которые ищут способ самовыражения. Изначально таких подростков называли «банкара» (варвары). Затем в 70 — е их стали называть «цуппари» (вид удара в сумо). В это же время среди хулиганов появилась моду на ношение формы камикадзе, «токкофуку», которая также была довольно популярна среди субкультуры байкеров «босодзоку».

Сам термин янки стал популярен среди японцев в 80-е года. Само слово появилось в 70х, им называли подростков-хулиганов в Осаке. Помимо парней, в таких субкультурах состояли и девушки. В среде янки таких девушек называли «сукебан». Янки отличались от обычных подростков своим стилем одежды. Они часто носили яркие разноцветные рубашки, красили волосы, девушки носили длинные юбки в складку. Такой внешний не только бросал вызов обществу, но и помогал найти «своих» на улице только по внешнему виду. Постепенно мода менялась, полиция начала лучше следить за подростковыми бандами и субкультура начала постепенно умирать. Конечно, и в современной Японии остались подростки, которые фанатеют по атмосфере 80-х и 90-х, одеваются и ведут себя как янки, но сейчас таких меньшинство.

Именно это «меншиство» было передо мной. Я не растерялась и подошла к ним.

— Привет! — бойко крикнула я. — Слышали «One Ok Rock» новую песню выпустили?

Девушки подозрительно посмотрели на меня, но ничего не сказали. Я подошла к ним поближе, одна из девушек протянула мне жвачку.

— Ты, типа, нас не презираешь? — Она посмотрела на меня.

— С чего бы?! — я кинула жвачку в рот. — Может, сходим, пропустим по сакэ?

— О — о — о, вот это уже другой разговор, — поддержала другая девушка.

Все вместе мы пошли в ближайший бар.

Так и началось моё знакомство с «добродушными» янки.

— Я Каори, — сказала девушка, которая дала мне жвачку.

— Юрико.

— Умэ.

— Я Ацу. Вы же не против общаться со мной?

Мы сели за столик и заказали сакэ. После того, как миловидная официантка принесла наш заказ, Умэ ответила:

— Весь университет знает, что твой батя грозный якудза, а наши предки обычные трудяги. Но мы рады, что ты будешь нашей подругой.

— Хочешь вступить в наши круги? — Предложила Каори.

— А можно? — Неловко спросила я.

— Без проблем! — Умэ допила сакэ.

Я оплатила счёт и мы пошли домой к Юрико.

Девочки подобрали мне новый наряд. Это была яркая юбка, лимонного цвета. Розовый топ, мой живот был обнажён, из-за этого я чувствовала себя некомфортно. Умэ дала мне колготки в крупную сетку и оранжевые туфли на шпильке. Юрико воткнула мне в волосы разноцветные пряди из искусственных волос. Каори сделала мне макияж, и заодно рассказала, что зачем, чтобы я смогла краситься самостоятельно.

— Волосы потом покрасим, сейчас краски нет, — Юрико почесала свою маленькую тюпку носа.

Сегодня мне прокололи пупок, губу и бровь. Вставив украшения и обработав раны спиртом, мой образ всё равно казался незаконченным. Тогда Каори пожертвовала свою оранжевую сумку из клеёнки.

Три подруги жили в квартире у Юрико, которая досталась ей от дедушки. Он умер год назад, и её знакомые перебрались к ней. Юрико воспитывал один дед, отец даёт ей деньги на образование и другие нужды. Мать давно уехала в другой город, и больше не общается с дочерью. Юрико была самой маленькой, ее рост около 1.53 м. Ей 20 лет, у неё приятные черты лица. Длинные волосы белого цвета, широкие глаза, она делала операцию. Круглое лицо, маленький и острый носик. Длинные брови, и родинка на правой щеке. Все эти черты делали из неё настоящую куклу. Юрико всегда носила розовый цвет и туфли на платформе или высокой шпильке. Её парень тоже янки, он выше Юрико на тридцать пять сантиметров. Она часто болтала с ним по телефону.

Каори Сато, самая младшая, ей 18 лет. Её отец инженер, а мать медсестра. У неё есть старший брат. Из-за своей субкультуры Каори ссорилась с родителями и в 17 лет сбежала к Юрико. У Каори миловидное лицо, несмотря на то, что её глаза слегка косые. Каори худенькая девушка с худощаво-скуластым лицом. Она всегда сильно пудрит кожу и делает яркий макияж. У неё каждый день разные тени и помады на лице. Каори подчёркивает свои пухлые губы, уводя карандаш за контур губ. Курносый нос с короткой и низкой переносицей, был не виден на её лице из-за белой пудры.

Она постоянно подкрашивала свои угловатые брови. На полуприкрытые глаза Каори клеила ресницы. Сейчас у неё нет парня, ее бывший ударил Каори из-за чего они расстались.

Умэ недавно исполнилось 22 года, она только в этом году поступила в университет. Её семья жила в Кобе с двумя младшими сёстрами. Умэ переехала в Токио, в 18 лет, уже в 19 она вступила к янки. Нашла себе грозного парня, который мечтает стать якудза. Он старше Умэ на два года, занимается мотоциклами, и является янки с 14 лет. Умэ серьёзная и рассудительная девушка. У неё хорошая фигура и приятная внешность. Бледное лицо овальной формы, алые, горячие, пухлые губы. Круглые глаза, манящий взгляд. Прямые и чёрные брови. Закруглённый нос с прямой и низкой переносицей. Её волосы были такой же длины, как и у Каори. Немного ниже плеч, ярко — розового цвета, а у Каори пепельный блонд.

Эти девчонки курили только «Seven stars», запивая всё «Сантори Токи». Мне нравилось проводить время в их позитивной компании. Когда мой отец не ночевал дома, я брала такси, и приезжала в квартиру к Юрико.

Всю ночь мы разговаривали о разных вещах и парнях. Читали женские журналы, экспериментировали с внешностью. Я купила много косметики и модных вещей, которые хранились у Юрико, потому что за такое отец мог снова побить меня.

Мне было комфортно с девочками, они понимали меня, я понимала их. Мы делились проблемами и секретами. Помогали друг другу, и не обращали внимания на тех, кто считал, что янки отстой. Нашим особым развлечением было звонить ночью разным мужчинам, номера которых находила Умэ. Мы рассказывали им разные шутки или просто смеялись в трубку. Вырезая из журналов разные образы моделей, мы клеили их в тетрадь. Смотрели фильмы и другие ролики в интернете, под одним одеялом.

В пятницу и субботу, мы шли на вечеринку, где были одни янки. Это было бесплатно, кто хотел, тот мог сделать пожертвование для клуба. Я не пропускала ни одной такой яркой встречи. Наши локации были разные, это мне и нравилось больше всего. Тусоваться в одном месте скучно. Юрико постоянно пыталась найти мне парня, но каждый раз ее план проваливался. Парень Умэ водил нас в клуб, где все ребята занимались мотоциклами. Там мне нравился один парень, но оказалось, что у него уже была девушка, с которой он встречался пять лет. Не всё было гладко, янки часто терпят оскорбление и побои от других людей, которые не уважают эту субкультуру. Поэтому и мне тоже частенько доставалось в драках и тому подобное.

В эту субботу, я как всегда собралась на вечеринку. Сев в такси, я поехала к месту назначения. Но мне позвонил Широ, он сказал, что отец вернулся домой. В моей голове крутились самые плохие исходы того, что может произойти, если отец увидит меня в таком образе. Я сказала водителю поменять маршрут. По дороге домой, я сняла все пряди из волос. Стёрла макияж влажными салфетками. Убрала пирсинг с лица и переоделась. Оставив рюкзак в такси, я дала водителю адрес Юрико, чтобы он оставил там мои вещи. Заплатив ему вдвойне, мужчина согласился. А я с чистой совестью пошла к себе домой. Машина отца стояла во дворе, а сам глава семьи сидел в гостиной. Разувшись в прихожей, я зашла к отцу, и невинно посмотрела на него.

— Ты где была? — Грубо спросил он.

— К подруге ездила.

— Зачем?

— Мы вместе делали её доклад.

— У тебя есть друзья?

— Да.

— Это радует, — он пригубил кофе. — А парень не появился?

— Нет.

— Хорошо. Даже не вздумай встречаться с обычным. Узнаю, обоим ноги повырываю. Ясно?

— Ясно, — я посмотрела в пол.

— Мне звонил твой преподаватель, и сказал, что ты приходишь на занятия с ярким макияжем.

— Да, — я сглотнула слюну. — Многие девочки так делают. Это же не школа. Тем более, я ничего плохого не делаю, просто крашу глаза и губы. Как все…

— Как все дарасинай?

— Я ночую дома.

— Ацу, если узнаю, что ты ведешь себя распутно, посажу дома на цепь. Поняла?

— Да.

— Чтобы больше по ночам, ни к каким подружкам не ездила. Так понятно?

— Но…

— Ацу! — Отец ударил кулаком по столу.

— Хорошо, — я слегка вздрогнула.

В прихожей кто-то начал шуметь, это был пьяный Джиро. Сегодня он приехал самостоятельно. Отец провёл по нему своим злым взглядом, но ничего не сказал. Джиро упал на диване под лестницей наверх.

— Иди спать, завтра поедешь со мной, — отец закурил.

— Спокойной ночи, — я поклонилась.

Утром, я обнаружила сто пропущенных звонков от Хачиро, это парень Умэ. Я не стала ему перезванивать, потому что не считала нужным лезть в чью-то жизнь. Сабуро поймали в ночном клубе, за торговлю наркотиками. От отца он получил выговор и лишился своего автомобиля на неделю. Стоило бы мне попасть в такую ситуацию, страшно подумать, что бы отец сделал со мной. Джиро не появился на завтраке, он как обычно приходил в себя, в своей комнате. Ичиро уехал на работу в офис. Широ каждые выходные ездил к репетитору по латыни. Мама ушла мыть посуду, я осталась с отцом наедине. От его взгляда, мне было сложно проглотить кашу.

— Запей, нехватало, чтобы ты подавилась, — отец внимательно посмотрел в свою тарелку.

Протолкнув пищу водой, я поставила стакан на стол.

— Тебе скоро двадцать лет, — он пригубил зелёный чай. — Это повод найти себя и стать чей-то женой, — промокнув бумажной салфеткой свой маленький рот, он посмотрел на меня.

Я не сводила взгляда с его острого подбородка, на котором была аккуратно подстриженная борода. Среди чёрных волос были видны следы седины. Над верхней губой с ярким и чётким контуром, были небольшие усы. Сколько бы мне не было лет, отец никогда не брил лицо полностью, он оставлял участки волос. Возможно, для него это создавало особый имидж. На его скуластом — ассиметричном лице борода с усами придавали грозный вид. Лицо отца уже не выглядело свежим, оно было помятым и поношенным жизнью. На правой щеке под глазом был шрам. Это след от ножа. Когда мне было шесть лет, отец любил рассказывать об этой истории. Он дрался один с тридцатью бандитами. Один из них пытался выколоть отцу глаз, но у него ничего не вышло. На упрямом лбе отца было пять глубоких морщин. Над отягченными веками, нависали угловатые и жесткие брови, волосы которых росли в разные стороны, не имея особой формы. Монгольский прищур глаз сразу выдавал дерзкий характер отца. Мешки под глазами так же могли сказать о его пристрастию к алкоголю и ночным гуляньям.

Я не понимала, что мама нашла в столь озлобленном и отталкивающим на вид человеке, как мой отец? Что? Что ей так понравилось в нём? Неужели, она по — настоящему влюбилась в того, кто испортил ей жизнь…

У отца в подчинении находились около сорока тысяч якудз (возможно больше или меньше, точно числа я не знаю). Он мог сломать любого, кто перейдёт его черту. Назло судьбе, эту черту каждый раз переходила я. Вечный патриархат и унижения давили на меня изо дня в день. Когда отец ничего мне не говорил, я чувствовала его недовольство по отношению ко мне. Наверное, многие завидуют, что я дочь такого влиятельного якудзы. Если не знать, какие вещи происходят за пятиметровым забором, то невозможно судить по внешнему виду и статусу человека в обществе. Для всех я одзёсама, но для самой себя — я пленница в собственном доме.

На банкете было много людей, как женщин, так и мужчин. Около трёх часов, я наблюдала за своим отцом и братьями. Официант принёс мне розу и записку. Я не понимала, что происходит. Открыв свёрнутую бумажку, я прочитала: «Приходи в гостиную дома». Мне было скучно, и я решила разрядить атмосферу. В гостиной меня ждала другая записка под бокалом красного вина. Отыскав в доме уборную, а затем вторую дверь от неё, как было написано в записке. Я приоткрыла дверь, свет не загорелся. Тогда, я зашла внутрь комнаты, зажёгся красный свет, который исходил из неоновой лампы на потолке. Передо мной на диване сидел Датэ. Я испугалась, и хотела выйти обратно, но дверь не открывалась. Мужчина кашлянул, я обернулась.

— Что вам нужно? — Твёрдо произнесла я.

— Я знал, что ты придёшь, — он положил правую руку на своё колено. — Тебе было скучно, я помог тебе? — Датэ посмотрел на меня с прищуром.

— Да, но…

— Нет, — шёпотом сказал он. — Я видел твои грустные глаза, — мужчина встал с дивана, и напористой походкой шёл ко мне. В его медленном ритме сочетались все виды хитрости. Длинные ноги скользили по паркету.

Моё тело начало испытывать лёгкое волнение, я смотрела на него, и одновременно сжимала железную ручку двери, в надежде, что кто нибудь придёт сюда. Беззвучным шагом, Датэ дошёл до меня. Суровая осанка была чётко видна под этим светом. Датэ был выше меня на две головы, он положил свои хваткие костлявые пальцы мне на плечи, и стянул накидку. Я отвернулась от него, и со страхом в груди, смотрела на черную дверь.

— Как сильно бьётся твоё сердце, — он положил свою ладонь на мой живот. — У тебя соблазнительные плечи. Почему ты прячешь такую красоту?

Я ощутила горячие губы у себя на левом плече.

— Если всем показывать запретное, то это потеряет тайный смысл.

— Разве красота должна быть под запретом?

— Не всё, что дозволено видеть глазам мы можем назвать красотой.

— А твои бархатные плечи, они ведь спрятаны от глаз. Если не показать, то красоту никто и никогда не сможет разглядеть.

— Когда что-то часто попадается на глаза, становится безразличным для нас.

— Ты вся дрожишь, — Датэ положил свои ладони мне на талию. — Сколько грации в этой точёной талии.

— Вы же знаете, что мне не интересно слушать ваши комплименты, — выдавила я из себя.

— Правда? Не знал.

Я услышала шум падающего пиджака, который Датэ скинул с себя.

— Повернись ко мне, — он грубо повернул моё тело в свою сторону. — У тебя страх передо мной? — Датэ взял меня за подбородок двумя пальцами. — Какое милое лицо, но в то же время отвратительно прекрасно. Твоя ненависть ко мне, лишь разжигает мою страсть к тебе. Я могу исполнить любое твоё желание, скажи, — вкрадчиво произнёс Датэ.

— Господин Кано, я не хочу видеть вас, — тихо сказала я. — Неужели, до вас не доходит, что вы противны мне. Я не хочу продолжать с вами разговор. Откройте мне дверь.

— Мерзавка! — Датэ повысил тон, и прижал меня к шкафу. — Ты сама пришла ко мне, ты сама и будешь во всём виновата.

Датэ порвал застёжку на моём платье, я осталась в одном нижнем белье. Он нагло сжал мою грудь своими грязными руками. Я закричала.

— Кричи, дом пустой. За то это создаст необычное наслаждение для меня.

Я не знала, как вырваться из лап этого старого ужа. Его скверные руки потянулись к моим бёдрам, я ударила его в грудь кулаком. Датэ лишь ухмыльнулся, и сильно сдавил пальцами мою кожу в районе талии.

Замок в двери щёлкнул, в дверном проёме стоял Осаму.

— Руки от неё убрал, — грозно произнёс он.

— Ты нам мешаешь, — язвительно ответил уж.

— Я два раза не повторяю, — Осаму достал складной нож.

— Что ж, сегодня тебе повезло, — просипел Датэ.

Осаму подобрал мои вещи, и увёл меня, через задний ход в доме. Я переоделась в его машине, через пять минут он сел в салон.

— Пожалуйста, не говорите отцу. И не задавайте глупых вопросов, — я вытерла слёзы со щёк. — Это самоё унизительное, что я испытала за свою жизнь. Просто, отвезите меня домой. Я не хочу говорить об этом человеке. Любая информация вызывает тошноту.

Осаму включил зажигание, начал шуметь мотор. Проехав несколько километров, мы остановились на светофоре.

— Я не хочу домой, — я сказала ему адрес Юрико.

Осаму, молча, повернул руль вправо, сменив полосу движения, мы поехали в другую сторону. На улице снова пошёл дождь.

— В этом году сакура будет мало цвести, — Осаму почесал свою широкую шею.

— Не знаю, — я посмотрела на его переносицу.

— Каждый год, я любуюсь сакурой, и никак не могу понять одного, — он вздохнул.

— Чего? — С интересом спросила я.

— Всё, что быстро исчезает, мы любим больше всего, но перестаём замечать, когда оно встречается нам ежедневно. От сакуры ничего не зависит в нашей жизни, но каждый хочет любоваться ею. Нам так хочется растянуть эти десять дней, и превратить их в вечность. Что, если на место сакуры поставить обычное дерево, которое мы видим ежедневно? Ничего не поменяется. Мы так привыкли к ежедневной рутине, что не замечаем прекрасного, которое находится у нас перед глазами. А только ждём чего-то далёкого и мимолётного. Любая красота должна увядать, а затем набирать новую силу, чтобы дать увидеть окружающим то, чего они не увидели в прошлый раз, — Осаму убрал свои крупные руки от руля.

— Спасибо, — это было моё единственное слово, которое я выдала ему, после его длинного монолога.

В квартире у Юрико было пусто, я зашла на кухню, там сидел парень Умэ.

— Ацу, это ты? — приглядевшись к моему силуэту, Хачиро подошёл ко мне. — Ты красивая сегодня.

–Ты пришёл к Умэ?

— Да, но увидел тебя. Если бы мы встретились раньше, то я бы не стал парнем Умэ.

— Ты не можешь так говорить.

— Почему?

— Ты не любишь её?

— Люблю, но и тебя тоже.

— Когда выбор стоит между двумя, выбирай второй вариант, потому что, если бы ты был предан первому, не искал бы второго. Только в этом случае, тебе лучше подыскать третий вариант.

— Такая жестокая, — парень стиснул свои ровные и белые зубы. — Это всё, потому что ты дочь гангстера?

— Я такой человек. Уходи.

— У тебя есть другой парень? Если он янки, то для него ваши отношения фальшивка.

— Не суди всех по себе.

— Я не сужу, — Хачиро поправил белые пряди своих волос. — Я говорю о сущности мужчин. Одних мы любим, другими пользуемся, — парень намотал на свой длинный палец серебряную цепь.

— Какой вариант относится к Умэ?

— Ты задаёшь очевидные вопросы, — шёпотом сказал он.

— Бакаяро.

— Не стоит так жёстко. Тем более девушкам не позволительно говорить такие грубые слова. К тому же я старше тебя, а старших нужно уважать. Верно?

— Я дочь якудзы, для меня нет мужчин и женщин, нет больных и сильных, нет старых и молодых. Для меня есть только клан и вера. Всё остальное — незаметные крупицы этого мира. Все вы равны для меня.

— У тебя мания величия?

— У меня неприязнь к людям такого сорта, как ты.

— Думаешь, что крутая? — Хачиро сжал мою левую руку.

— Ещё одно движение, и завтра твоё тело найдут на дороге.

— Что ты мне сделаешь, мелкая ама?

— Я ничего, но мои четыре брата сотрут любого в порошок.

— Сдалась ты мне, — он оттолкнул меня от двери, и пошёл к выходу. — Недоделанная рэйдзи, — Хачиро хлопнул входной дверью, из-за чего окно на кухню открылось сквозняком.

Я облокотилась на стену, и медленно сползала вниз. Это был единственный раз, когда я спасла сама себя. И в этот же момент, я ощутила себя слабой и беспомощной. Если бы мои братья были бы действительно нормальными, возможно моя жизнь могла бы сложиться иначе. Сложно жить, когда закрываешь глаза, и не знаешь, что ждёт тебя завтра. А вдруг, что-то случится ночью? В этом страхе я живу больше пяти лет. Мне не повезло с отцом, впрочем, в этом мире есть ситуации куда хуже, чем моя. Бесполезно думать и воображать себе идеальную семью. Такого нет, это миф. А может? Нет. Лучше не надеяться на хороший исход, надо думать о плохом. В таком случае продумать все мелочи и действия, чтобы не оказаться у разбитого корыта. Кто-то мечтает о большой семье, но мало кто знает, какие вещи там происходят. Постепенно, я начинаю мириться со своей судьбой. Если ещё два года назад, я жаждала всё изменить, но это куда-то испарилась. Или может быть, я повзрослела? Многие вещи, которых я так боялась, больше не вызывают страх. Я поняла, что бесполезно ждать чуда, надо брать ситуацию в свои руки и действовать незамедлительно.

Отца не изменить, маму не спасти, от братьев не избавиться. Если Бог выбрал для меня этот сложный путь, то в конце меня должен ждать джек-пот. Но это не радует меня, а наоборот. Сегодня, я осталась жива без царапин и синяков. Сейчас мне легко, но когда отец избивает меня, то хочется умереть, лишь бы не чувствовать снова боль по всему телу.

Утром, я собралась в университет, вместе с девочками.

— Ты сегодня без макияжа, что-то случилось? — Каори три раза моргнула.

— Нет. На меня поступила жалоба от преподавателя. Из-за макияжа, — я тяжело вздохнула. — Был разговор с отцом.

— Он опять бил тебя? — Умэ поправила причёску.

— Нет. Думаю, что два раза нельзя повторять одну и ту же ошибку. Мой отец реалист, который не поддерживает никаких субкультур. В молодости, он избивал таких, как мы.

— Из-за таких борёкудан все янки разбежались, — кашлянула Умэ.

— Хочу парня якудза, — Каори надула щёки.

— Это не так просто, — усмехнулась Умэ и посмотрела в мою сторону. — Правда, Ацу?

— Якудза ничем не отличаются от янки. Если повернуть ситуацию, то можно сказать, что якудза жестокие и не терпят предательств. Якудза набивают ирэдзуми с разными значениями, которые характеризуют их, как личность в мире бандитов. Якудза беспрекословно подчиняются боссу и строго соблюдают свод правил, за нарушение которых предусмотрено неминуемое наказание, — я посмотрела на время.

— Так, в чём же главное отличие якудза от янки? — Каори закурила.

— Якудза упрямо идут к своей цели, уважают своего оябуна. Им не жалко расстаться с жизнью ради клана. Они не знают, что такое сострадание к людям извне. Это ледяные самураи, беспощадно решающие проблемы.

— Сложно, — Каори выдохнула синий дым изо рта. — Но интересно. Познакомишь меня со своим братом?

— У меня их четыре.

— Ты говорила, что у тебя есть какой-то Сабуро. Как насчёт него?

— Хорошо, но знай, Сабуро скоро дадут Оскар.

— За что?

— За главную роль шизофреника, — я засмеялась.

— Так ты устроишь нам свидание?

— Без проблем.

— Спасибо! — взвизгнула Каори, и поцеловала меня в щёку. — Ты самая лучшая подруга в мире!

— Мне бы такие положительные эмоции, — Юрико положила помаду в карман.

— Не грусти, всё будет «волшебно», — Умэ положила правую руку на плечо к Юрико.

Я собрала тетради в рюкзак, и спустилась на улицу. Взяв такси до дома, я внимательно посмотрела на водителя. Мне вспомнился тот парень, который подвозил меня. Это был не он, похожая стрижка и руки. Когда я вышла из автомобиля, то увидела возле своего дома машину скорой помощи. Я забежала домой и в гостиной на полу увидела отца, врачи осматривали его.

— Что случилось? — Я посмотрела на маму, которая сидела на диване.

— Бобик сдох, — усмехнулся Сабуро.

— Болван, — Ичиро ударил его ладонью по затылку.

— Отец пришёл с работы, успел только обувь снять и упал. Я первый, кто увидел его, — сказал Широ.

— Что же мы без тебя делали бы, ай — я — яй, — Джиро покачал головой. Было видно, что он снова под какими-то веществами. Его поведение было тихим, а глаза стали стеклянными с расширенными зрачками.

Врачи сказали, что отца нужно срочно везти в больницу, иначе будет хуже.

Мама подписала какие-то бумаги, как жена. Отца положили на носилки, и увезли. Всё это время он не приходил в сознание. Вместе с ним поехал Ичиро.

Два дня отец пролежал в реанимации, когда его перевели в обычную палату, он ещё не пришёл в себя. Ичиро приехал домой на третьи сутки. Главным в доме стал старший брат, но его власть была намного мягче отцовской. Ичиро уехал на неделю в командировку, оставив нас одних. Джиро было все равно, он продолжал вести свой распутный образ жизни. Сабуро всё так же язвительно шутил, а Широ учился, как и я. Мама стала больше разговаривать со мной. Нам удалось вырваться из дома и, впервые за много лет, сходить по магазинам. Я видела, как маме стало легче, в её усталых глазах постепенно оживал, тот самый огонёк юности, она перестала дёргаться и втягивать голову в плечи от каждого шороха. Мы сходили в несколько кафе и ресторанов. Осаму отвёз нас в самое живописное место Токио, чтобы целые сутки любоваться сакурой. Ничего особенного не произошло, но за эту неделю мы с мамой стали намного ближе и роднее. Мы побывали в рёкане и онсене, посмотрели несколько фильмов. Мне нравилось настроение мамы, я хотела, как можно больше проводить времени с ней. Наслаждаться каждым её вздохом, гладить её шелковистые волосы, засыпать на груди. У мамы всё чаще и чаще стала появляться улыбка. Я пыталась рассмотреть её и любила всё больше и больше. Каждый вечер когда, я обнимала маму, то по моему телу звучала мелодия, которая навсегда останется в моем сердце.

— Мам, — я посмотрела на неё. — Ты хотела дочку?

— Конечно.

— Ты была счастлива, когда я родилась?

— Ты мой самый лучший ребёнок, Эцуко.

— А братья?

— Они потом. Ты умная, красивая и послушная девочка.

— Мам, тебе тяжело с отцом?

Она ничего не ответила на мой вопрос. Я почувствовала неловкость и быстро сменила тему.

— Ты давно знаешь Осаму?

— Да. А что?

— Просто, — я посмотрела на одеяло.

— Он нравится тебе?

— Нет! Никогда!

— Он импозантный мужчина. Хорошая фигура, не глуп, но несчастен.

— Разве есть счастливые люди?

— Не знаю, — она поджала нижнюю губу.

— Мам, а, правда, что я скоро выйду замуж?

— Ты сама этого хочешь?

— Нет. Но отец…

— Дочь, не спеши. Приглядись к тем, кто ближе к тебе. Твой выбор я одобрю всегда, но отец. Ты знаешь, какой он мужчина. Поэтому постарайся сначала найти человека для себя, а потом для отца.

— А кто ближе всех?

— Осаму, я не говорю, что ты обязана стать его женщиной. Просто присмотрись, не спеши. Если выбор отца будет хуже, выбирай Осаму. Я давно знаю его, и уверена, что он ничего плохого не сделает для тебя, — мама поцеловала мои руки и ушла в свою комнату.

Наконец-то, я почувствовала себя свободным человеком, и решила перекрасить свои каштановые волосы. Цвет помогла подобрать Каори, а красила меня Умэ. Так из брюнетки, я стала пепельной блондинкой. Которого я достигла на третий раз. Мне безумно нравился мой новый цвет волос. Я больше не боялась опоздать домой, и гуляла со своей небольшой бандой по Токио. Мне стали делать комплименты парни из старших слоёв нашей субкультуры, а дворовые якудза кусали локти. Я находилась в эйфории яркого момента. Как известно, всё хорошее заканчивается рано. Я и не могла себе представить, насколько быстро наступил отрезвляющий день, после моего воодушевления внешним миром.

— Я всё понимаю, тебе в голову ударила дурь, но Ацу, — Ичиро снял очки. — Отец сегодня пришёл в себя. Его выпишут, через неделю, а ты в таком виде и с запахом дыма на одежде. Я не против, это твоя жизнь. Ломай, строй что хочешь, но отец, он же не поймёт тебя. Ты прекрасно знаешь это.

— И что же мне делать? Стать той, от которой все отходят на десять километров? Той, у которой нет права голоса?

— Ацу, все твои права уже давно не принадлежат тебе. То, что сейчас перед тобой «торч», который пройдёт сам. Но в твоём случае из тебя его выбьет отец. Хочешь снова ходить с синяками?

— А что мне делать?! Я личность, я живая, я хоч…

— Ацу! — Ичиро ударил по столу ладонью. — Мой тебе совет, как старшего брата. Беги из этого адского места. Чем дальше, тем лучше.

— Куда бежать?

— Туда, где расходятся мосты. Денег, я дам. Сколько скажешь. В том месте можешь развивать себя, бороться за свои права. Но пока ты находишься в этом доме, то постоянно будешь подчиняться отцу.

— А как же женитьба?

— Из одного ужаса в другой? Или думаешь, что твой муж будет ангелом? Ты видела мой опыт. Хочешь повторить?

— Не все якудза…

— Все, и точка. Не ищи хорошее там, где его нет.

— Как же ес…

— Смотри на мир, через чёрно — белые очки. Меньше ожидаешь — больше получаешь.

— А ты? Как ты смотрел на мир в двадцать лет?

— Я не смотрел, я был слеп. Ты другая. Поэтому не трать себя на всю эту мишуру. Год — два, и отец отдаст тебя в руки другому тирану, от которого будет намного сложнее сбежать. Пока я жив, я помогу тебе, только скажи.

— Что, если я не хочу бежать, как крыса?

— Тогда живи, как тигр — в клетке, — Ичиро подошёл к окну. — У тебя есть шанс, используй его.

— Что будет, когда деньги закончатся или меня найдут бандиты отца?

— Если будешь долго думать, то придётся расплатиться своей свободой. Я не желаю тебе зла, я просто хочу, чтобы ты не стала, как наша мама.

— Я запуталась в этой паутине, — крикнула я.

— Я всё сказал, выбор за тобой, — брат оставил меня одну в кабинете.

В 10:30 am, я отключила будильник и пошла в ванную комнату. В гостиной сидел Датэ и о чём-то разговаривал с мамой. Я посмотрела вниз, он резко поднял голову, я отскочила от перил. Вернувшись в свою комнату, я закрыла дверь на ключ. Через двадцать минут ко мне кто-то постучался.

— Кто? — Крикнула я.

— Кано.

— Извините, дверь не открывается, — я специально не открывала этому старому ужу.

Надев наушники, я не стала слушать, что говорил этот мужчина, но потом он проник в мою комнату, открыв замок отмычкой.

— Врать нехорошо, — он стянул с моих ушей наушники.

— Вы же врёте, как дышите. Моей маме какую-то лапшу на уши вешали. Да?

— Ты напрасно так злобно разговариваешь со мной. Что, если я твой будущий муж? — Датэ приблизил своё лицо к моему.

— Только, через ваш труп, — я сделала небольшой оскал.

— Никогда не сомневайся во мне.

— Вам не стыдно разговаривать с ребёнком на пошлые темы?

— Где здесь пошлость?

— Любое ваше сказанное слово не проходит фильтрацию.

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что у вас господин Датэ поехала крыша. И она не думает останавливаться.

— Дрянь, — он схватил меня за лицо. — Думаешь, что можешь оскорблять старших?

— А что вы мне сделаете? Опять будете приставать? Где же ваши манеры господ…

— Ама! — Датэ грубо повернул моё лицо влево. — Хочешь войны?

— А у нас с вами мирные отношения?

— Я не собираюсь играть с тобой, — уж поправил галстук.

— Вы только что проиграли, — я настырно смотрела на Датэ.

— Хочешь вывести меня из себя?

— У вас глаз дёргается, — я наклонила голову вправо.

Датэ посмотрел на меня своим острым взглядом, но ничего не сказал.

— Дверь закройте, дует, — крикнула я, ему в след.

Уж хлопнул дверью с такой силой, что у меня едва не треснули стёкла на окнах. Я недовольно фыркнула и продолжила слушать музыку в наушниках.