Омский горячий твой

Helga Duran (2024)

— А вы в Омске всегда так делаете? — с усмешкой спрашиваю я. — Притаскиваете насильно домой, кого ни попадя, а потом жениться обещаете?– Конечно, — смеётся Глеб. — Это многовековая традиция. Именно так омичи и размножаются. Омск — бедный город. У мужиков нет денег. А раз денег нет, то и любви нет. Притаскиваешь бабу домой, «любишь» её хорошенько. Потом медведь её охраняет, пока ты на работе. А там глядишь, уже семеро по лавкам, куда ей потом деваться?Этот тип сумасшедший! Бешеный! Маньяк! Нужно валить отсюда, да подальше!– Хорошо, что у тебя нет медведя, — говорю я.Глеб снова улыбается. Только уже хитро. Да нет… Быть того не может! Он точно издевается!– Смирись, Алёна! — уже серьёзно говорит он. — Ты теперь моя! Когда мы окажемся в спальне, только вопрос времени.

21. Алёна

Глеб предложил мне работу! Я очень хочу принять его предложение, но мне страшно. Денис рассказал мне о нём неприятные вещи. Что, если это правда и Глеб просто мудак, жадный до денег? Так, он точно найдёт свою смерть раньше времени. Я спрашиваю у него об этом напрямую, а он зачем-то начинает раздеваться.

— Гле-е-еб, — предупреждающе зову его я. — Что ты делаешь?

Он смотрит прямо в глаза, продолжая лениво расстёгивать кажущиеся бесконечными пуговицы. Они всё же заканчиваются, и он распахивает полы рубашки, заставив меня покраснеть.

Его мощный мускулистый торс потрясает меня своим великолепием. Гладкая грудь без единого волоска, а ниже на рельефном животе дорожка тёмных волос. Если пойти по ней, то можно попасть…

Можно пропасть!

Я судорожно сглатываю и начинаю задыхаться, краска с новой силой бросается мне в лицо, а пожар охватывает всё тело. Глеб снимает рубашку совсем. Я вижу каждый мускул, играющий на его теле, и у меня всё плывёт перед глазами. Он даже не коснулся меня, а его уже слишком много в этой комнате. Мне тесно и нечем дышать.

Пространство пропитывается запахом его разгорячённого тела. Я жадно вдыхаю его, он будоражит мои ноздри и моё сознание. Слишком хорошо я помню его поцелуи и то, как он касался меня в самых сокровенных местах. В том самом месте становится горячо и влажно. Плоть предательски пульсирует, требуя, умоляя о новых ласках мужчины.

— Вот, — коротко говорит он и поворачивается ко мне спиной, широкой, как взлётная полоса.

На его левой лопатке я вижу тёмную ямку. Что это? Шрам от пулевого ранения? Моя трясущаяся рука сама тянется к пятнышку. Я несмело касаюсь его спины пальцами, а затем мои губы вжимаются в этот шрам.

Я кладу ладони на его плечи, зажмуриваясь от удовольствия. Такое наслаждение — трогать эту гладкую твёрдость. На ощупь он как скала, и такой горячий, что его жар растекается от моих рук по всему телу. Глеб не двигается, лишь опускает голову вниз и прерывисто дышит.