Терма

John Hall (2024)

Замерзший мир будущего после термогенической катастрофы.Исследовательские лаборатории, поддерживающие последние оплоты человеческих существ.Теплота тела как главный жизненный показатель и как единственный показатель жизнеспособности человека.

Глава 14

— Слышь, а чё неаккуратно так?! — послышался первый голос сквозь звон и заложенные уши.

— Потому что плавнее надо, и баланс держи тоньше! — второй голос буквально впивался в мозг, от чего создавалось впечатление, что резко взмываешь ввысь на большой скорости.

— Какой баланс?! О каком «плавнее» ты мне втираешь?! — появился третий голос, он звучал словно издалека.

— В смысле, какой? Обычный, чёрт побери, баланс! Смотри на приборы, ты уровень видишь? — владелец второго голоса продолжил мысль третьего. — Проведи параллель с землей, иначе мы смачно так шмякнемся на землю из-за сорвавшихся лебедок.

— Кстати, вы там нормально зацепились или так, что можно начинать паниковать? — встрял владелец первого голоса.

— Да нормально всё, не бзди там, — голос сквозил уверенностью. — А ты плавнее двигай. Сначала отпускаешь одну сторону, потом другую, как только поймаешь точку баланса, зажимаешь обе стороны и начинаешь погружать нас ниже и ниже. Потом перецепимся.

Открыв глаза, я сразу зажмурил их: свет настолько сильно резал глаза, что в уголках быстро скопились слёзы. Глубоко и медленно вдохнул, словно пытаясь что-то услышать, почувствовать. Но внезапная мысль молнией пронзила сознание: нет боли. Я мог дышать и при этом не чувствовал никакой боли!

Из лёгких вырвался грубый и хриплый стон. Хотелось заорать и спросить, что тут происходит, кто эти люди вообще, но всё, на что меня хватило, — это только стоны.

Через несколько секунд меня тряхнуло так жестко, что создалось впечатление, словно я съехал с огромной горки и всем своим весом приложился о стену. О ледяную стену. Радовало, что падение было непродолжительным, а удар — несильным.

— Да… — я слышал череду непечатных эмоций, который тайфуном вырвались из человека, которого я услышал вторым и про себя так и прозвал «второй». — Ну что ж ты делаешь?! Нельзя ж так резко! Нельзя! — в голосе сквозили недовольство и переживание. Причём, как выяснилось, эти слова были обращены ко мне.

— Главное, что очнулся, — проговорил голос того человека, которого я про себя назвал «первым». — Ты же очнулся, нет?

— О, глянь, реально очнулся! — третий засмеялся. — И дышит так хорошо, так мягко.

Видимо, этот же человек мягко приподнял мою руку и принялся считать пульс, шёпотом проговаривая его частоту:

— Такой ровный и мягкий, как у ребенка.

— М-м-м… — свет бил по глазам, заставляя прикрывать из, хотя, если быть честным, то даже простой осмотр окружающих давался с трудом: с непривычки глаза не могли сфокусироваться ни на одном предмете. К тому же меня напрягала проблема со слухом, словно я находился под толщей воды. Это мало того, что было неприятно, так ещё из-за искажения я не мог расслышать и различить голоса тех, кто топтался вокруг меня.

— О, в сознании, — второй человек, судя по интонации, был приятно удивлён этой новостью, но тут нас нехило тряхнуло из стороны в сторону.

Раздалась череда ругательств со всех сторон. Тут же раздался чей-то серьёзный и в то же время возбуждённый голос:

— Так, ты быстро за управление, я на стабилизацию. Если мы быстро не опустимся своими силами, то молниеносно спустимся автоматически.

Я вновь постарался открыть глаза, но им всё так же было больно воспринимать свет. Поэтому, чтобы не мучиться, я решил поступить проще: закрыл глаза и в скором времени провалился в приятный крепкий сон. Мне даже ничего не снилось. Я словно окунулся в тёплый воск или кисель и находился внутри, пропуская тепло внутрь себя.

Спустя какое-то я вновь открыл глаза — меня окружала темнота. Тьма, которая не причиняла боль, а которая погрузила моё уставшее сознание в свою приятную тишину, помогая восстанавливать силы. В этой темноте я ощущал себя словно заново рождённым. Наслаждаясь возможностью дышать без боли, я начал получать удовольствие от света, который мягким свечением покрывал каждый предмет в этой комнате.

— Пора, наконец, разобраться со всем и понять, где я, с кем и почему, — проговорил я, приподнявшись на локтях на кровати, — потому что мне не совсем нравится то, как меня выдернули из жизни?

В моей голове промелькнули воспоминания о больничном крыле, о Христ, о Нэке и о Краске. Чёрт! Краска! Что с ней?! Где она сейчас?! Встав с койки на шатающихся ногах, я принялся оглядываться в поисках костюма. Оглянувшись, я понял, что нахожусь не в лаборатории, а в исследовательской капсуле и, скорее всего, где-то в подледье.

— Что происходит?! — я начал изучать себя в попытке понять хоть что-нибудь. Для этого задрал майку, чтобы посмотреть, как обстоят дела с моим телом. Оно было в полном порядке и даже чуть больше. Словно за то время, пока был без сознания, я сбросил десяток лет. И в общем состояние было не просто отдохнувшим, а словно выторговал у кого-то, за бесценок, эликсир молодости и пустил его по сосудам. Однако меня напрягали мысли о том, где я и с кем я. Даже капсула, на которой я оказался, отличалась и от скарабея, и от той, на которой мы крайний раз устраивали вылазку за фильтрами.

«Устроим небольшой разведывательный рейд», — подумал я и отправился изучать новое место практически на носочках.

Спустя какое-то время я устало выдохнул.

— А вопросов меньше у меня не стало, — хмыкнул я, посмотрев в лобовое, за которым была кромешная тьма. Но самое неприятное заключалось в том, что я не представлял, где находятся Краска и Христ. Отойдя от окна, я направился к пульту: он был стандартного типа, но с более расширенным количеством датчиков, редукторов и кнопок, назначение которых скрывалось за иконками и сокращениями. На удивление, я смог понять большую часть, поскольку много лет назад сам приложил руку к тому, чтобы начать разработку данных интерфейсов и потом передал в соответствующие отделы. Некоторые обозначения были совершенно незнакомыми, и это было поводом для моего любопытства, которое, я не мог утолить прямо в этот момент по ряду причин.

— Ладно, — протянул я недовольным шепотом, — надо посмотреть, где тут отсеки для отдыха и кто там, — и двинулся дальше.

Стопы касались холодного пола и издавали легкий шуршащий звук.

Я подошел к одной мембране между отсеками. Над проемом горела красная табличка с надписью «Автоматическое открытие отключено». Меня это позабавило. Справа от рамы, в которую были вмонтированы ставни, была небольшая кнопка в цвет всего салона капсулы с небольшой, но очень яркой белой лампочкой в самом центре. Мне ничего не оставалось, кроме как нажать на неё и посмотреть, что произойдёт дальше. Как и ожидалось, двери с мягким шорохом открылись. Из помещения раздалось тихое мерное сопение, и от этого внутри стало как-то тепло.

— Так, там лежат двое. И, скорее всего, это Краска и Христ. Конечно, есть вероятность того, что это не они, но она ничтожно мала, чтобы париться об этом, — пошептал я.

С того момента, как очнулся, я не мог не озвучивать каждую свою мысль. Хоть пару раз мне удалось сдержать свой порыв, но это не всегда заканчивалось успехом. В комнате кто-то дёрнулся, и это было хорошо слышно, после чего, недовольно бормоча, перевернулся с одной стороны на другую.

— Ладненько, не буду будить, пусть отдохнут. У них был длинный и тяжелый день. Явно намного тяжелее и длиннее, нежели у меня, — мои слова обгоняли мои мысли, в то время как я продолжал изучать капсулу, на которой, если верить воспоминаниям, мы уже спустились на землю и устроили привал до точки назначения.

Слова опять вырывались из меня:

— И что мне делать теперь? Был бы мой костюм на мне, хотя бы пошёл и посмотрел бы, где мы; может, даже смог бы понять, где мы. Конечно, и так все предельно понятно но, эм… Бывает ведь, когда что-то случается и планы внезапно меняются… — шёпотом проговорил я и уселся на то место, где очнулся, после чего прилег и вырубился.

— Та-а-ак! Молодец! — я услышал голос, который заставил меня приоткрыть глаза.

— Плавнее, ровнее, — мужчина говорил с максимально ласковыми интонациями, — держи крепче. Вся сложность состоит в том, чтобы не давать вибрации воздействовать на мышцы твоих рук. Дорога, в основном, процесс длительный, и по этой причине практически все капсулы заточены под управление двумя пилотами. Очень редко, крайне редко, можно встретить одноместные, но на таких, как правило, гоняют отморозки. Кстати, наш дорогой полу-коматозник был одним из таких. Я тут поднял некоторые документы, пока мы были на ИЛ, и узнал, что после того, как он перепробовал все работы на станции, то купил какую-то капсулу, не очень большую, и гонял на ней один. Навар, кстати, поднимал крайне приличный, потому что тогда мусорщиков было не так много. Так вот, гонял он на каком-то ведре, которое уже тогда разваливалось на ходу, и так было вплоть до того момента, пока он не дернул у пиратов одноместную капсулу. Даже не знаю, каким образом он смог провернуть ту махинацию, а главное, что именно он сделал, чтобы упереть у пиратов такое! Так что самое смешное — он увез её на своей личной капсуле. А это уже нонсенс, который, однако, подтверждён тем, что за вот этим телом, — я решил не подавать признаков жизни, во всяком случае, так быстро и явно, и просто слушал разговор, — гонялась потом группировка бандосов и пыталась выловить хоть где-нибудь.

— Это и есть подтверждение того, что он тиснул одноместку? — это был голос девушки. Такой родной и теплый голос.

— Ага, — этот голос я уже давно узнал, — так в какой-то момент он ещё смог их развалить при помощи общих сил.

— Не поняла, — это был голос еще одной девушки. — Как он смог столкнуть пиратов и общие силы?

— А вот это хороший вопрос, из разряда «как всего добиться, ничего не делая?», — хмыкнул мужчина. Через секунду нашу капсулу тряхнуло в сторону. Скорее всего, водитель отвлёкся на секунду и упустил кочку или пробоину во льду, и эта пауза послужила отличным поводом для меня, чтобы начать говорить.

— Есть у меня хороший знакомый, который служит в общих силах. Так вот, им необходимо отлавливать пиратов, хотя бы время от времени. И я решил, что мы замечательно поможем друг другу, если решим мою проблему с пиратами, — сказал я, приподнимаясь на локтях и принимая сидячее положение. Как оказалось позже, меня устроили на обеденном столе, и от этого было как-то не по себе.

Троица замерла в молчании, уставившись в лобовое и всматриваясь настолько далеко, насколько позволял свет прожекторов. Молчание было тяжёлым и несколько неловким. Не выдержав этого, Краска повернулась и посмотрела на меня. Её глаза впились в меня так, как ледокол вгрызается в замерзшую воду. Несколько секунд она просто смотрела на меня, словно собираясь с силами перед чем-то грандиозным. Так и случилось. Моя напарница налетела на меня с кулаками. Конечно, она не била меня так, как во время драки, нет. Она колотила меня в грудь и кричала:

— Паскуда! Ещё раз, и я тебя самостоятельно прикончу! Ко всем чертям порешу, скотина! — она была неудержима, но только до того момента, пока я не пошутил.

— Ай! Ой! Яй! Ох! — запричитал я и упал на стол, на котором сидел. Реакция была столь бурной, что мне досталось ещё больше, так как Краска вскочила на меня и принялась бить ещё яростнее, словно потеряла рассудок.

— А я тебе говорила, что своими собственными руками превращу тебя в ничто! — проговорила она, продолжая колотить меня — А то, гляньте на него, люди добрые! Удумал туда-сюда валандаться! Нет, родной, такого не бывает, так что, отправляйся обратно, там и оставайся! — Христ и Нэк подлетели к нам и схватили Краску. — Ещё и подслушивает тут, скотина ты без совести! Без сердца!

— Эй, успокойся, — Христ нахрапом обхватила Краску и оттащила на несколько шагов назад, — ты же не собираешься отправить его на тот свет, откуда он… Или куда он не успел свалить?

— Вот как раз это я и намерена сделать! — та не успокаивалась, в голосе начали проявляться истерические нотки, но я не винил её за это желание.

— Не-не-не, — влез Нэк, — теперь он почётный подопытный лаборатории, и, если ты его убьёшь, то придётся объявить тебя преступником против развития науки и человечества в целом, — он сорвался на смех. Это развеселило и меня, и Христ, и даже Краску.

— А, так у него есть удивительная возможность быть разобранным по частям?! — моя напарница демонически рассмеялась. — В таком случае, я спокойна. Только пообещай мне, что ему будет больно и что посмотреть можно будет.

Краска захохотала, но что в её словах, что в словах Нэка звучало лукавство, которое неприятным осадком осело у меня внутри.

— Ладно, шутки-шутками, — вклинилась Христ которая была одета в странного вида термокостюм, — скажи, как ты себя чувствуешь? И, вообще, собрался и идём на осмотр.

— Эм, хорошо, — я неопределённо пожал плечами, не решаясь вступать в дискуссию, — пойдём.

Правда, меня продолжали терзать как минимум два вопроса. Первый — мой костюм, а второй — костюм нашего хилера. Также меня интересовало, что это за капсула и куда мы направляемся?

Христ увела меня в комнату отдыха, где заставила раздеться до трусов, а после принялась проминать и простукивать, задавая мне одни и те же вопросы. Она внимательно изучала каждый повреждённый сантиметр моего тела. По мере осмотра её глаза становились всё круглее и круглее. Я понимал, что она погружается в состояние глубокого шока от увиденного и то, что случилось со мной, идёт вразрез тому, что она изучала много лет.

— Слушай, мне кажется, Нэк создал эликсир бессмертия, — проговорила она в какой-то момент, — а если и не эликсир бессмертия, то точно лекарство от всех болезней.

— Да ну, — отмахнувшись рукой, буркнул я под нос. — Ладно, пойдем, у меня есть к нему несколько вопросов.

Под задумчивым взглядом валькирии я оделся, ощущая как её взгляд скользит по моему торсу. Через пару мгновений я подошёл к ней, и мы двинулись в сторону выхода, направляясь в основной отсек. Краска сидела за штурвалом и управляла капсулой. Ощущение было такое, будто мы движемся по маслу.

— Слышь, Нэк, — начал я, — где мой костюм?

— Да… Сейчас вынесу из лаборатории, — ответил он и в этот миг я заметил, что теперь костюм каждого имеет небольшую отличительную черту в виде разноцветной полоски. Так, костюм Краски по краю был оснащен зеленой полосой. У Нэка была синяя, а у Христ костюм был с жёлтой. Каждая из таковых была достаточно яркой, но свет, словно пробиваясь через матовое стекло, не бил по глазам, а мягко ласкал взгляд. Не выдержав, я обратился к команде:

— А куда мы вообще?

— Туда же, — ответила Краска. Но судя по металлическим ноткам, постоянно мелькающих в голосе, не нужно было быть дураком, чтобы понять, что она крайне недовольна тем, во что она ввязалась, — на поиски инородных существ, появившихся в подледье.

— Давно в дороге? — спросил я, наблюдая за тем, как Нэк встал с места второго пилота и направился в одну из дверей, которых в этой капсуле оказалось гораздо больше.

— В дороге не так давно, — проговорила Краска, — а вот в ИЛ пришлось задержаться. Нэк решил в очередной раз улучшить наши костюмы. Тебе было совсем дерьмово, и руководство лаборатории, выслушав все наши с Нэком доводы, приняло решение дать нам другую капсулу. Эта из той же серии, что и предыдущая, но предназначена для боевых столкновений. И гораздо больше и вмещает куда больше оборудования для исследований и большое хранилище для находок.

— То есть основная задача «упереть как можно больше фильтров» остаётся в силе? — обратился я к Нэку, который нёс мне костюм.

— Да, — согласно кивнул он, — а ещё, помимо всего прочего, поиски сырья, из которого делали фильтры. Я крайне надеюсь на то, что мы сможем найти их… И ещё кое-что, — он нахмурился, как и все те, кто находился на борту капсулы.

— Ну? — спросил я, забирая свой костюм.

— Нам поручено приложить максимум усилий, чтобы захватить хотя бы одно существо из тех, которых мы встретили ранее, — вклинилась Краска, которая внезапно побледнела.

— А вот это не только гораздо сложнее… Даже не получится сказать, существует ли хоть какая-то возможность реализовать это, — я пожал плечами, понимая, что мы попали, причем конкретно. — Ладно, сколько у нас припасов?

— Ну, эм, ты даже не можешь этого представить, — сказал Нэк. — Нам выдали не просто самую крутую капсулу, но и самую… эм… предназначенную для долгих экспедиций.

— Что это значит?!

— Все очень просто, — он хмыкнул, при этом Краска и Христ посмотрели на него с выражением типа «хватит красоваться!». — Короче, надевай свой обновлённый костюм и выйдем на внешку. Сам все увидишь, а то не хочу я долго распыляться.

Я кинул на него неодобрительный взгляд, однако препираться не было никакого смысла, поэтому я быстро зашел в отсек для отдыха и переодел что-то наподобие пижамы, поместив своё восстановленное тело в «отлично созданный и проработанный костюм», — я скрипнул зубами, признавая его великолепную работу.

Надев этот шедевр на себя, я запустил процесс его подгонки, а пока ждал, думал о том, что мы действительно попали с этими организмами, и будет очень хорошо, если это не что-то живое, а какая-нибудь специфическая болезнь, развивающаяся глубоко подо льдом на основе холода и воздействия отражений света от прожекторов.

— Как-никак, это вполне может быть связано с ограниченностью количества кислорода, — озвучил я вполголоса. В эту секунду костюм слегка завибрировал. Раньше такого эффекта не было. Сразу после непродолжительного вибрирования ткани на мне так же, как и на других членах экспедиции, загорелся матовый индикатор. Мой был красного цвета. С одной стороны, меня это позабавило, а с другой — я старался не думать о том, что меня несколько подбешивает такой дополнительный эффект.

Я вышел на мостик и посмотрел на светлячков. Они уже успели остановить капсулу и ждали меня, надев на головы шлемы, которые никак не изменились с крайнего раза. Мне протянули мой, и я молча водрузил его на себя. Через несколько секунд мы вышли из нашей капсулы и я увидел масштабы того, во что мы влезли; нет, нельзя сказать, что капсула была очень большой, но в высоту она была в несколько этажей и больше напоминала башню.

— Как думаете, сможет ли она выдержать бурю? — единственное, что смог спросить я, увидев этого монстра.

— Никуда не денется, — хмыкнул Нэк, — хотя, конечно, тут все зависит от того, насколько сильной будет эта буря.