Родственная душа

Ksenia Soulmate, 2019

Кэллен живет в просторном доме у берега моря. Она видит мир не таким, каким он предстаёт окружающим. Девушку беспокоят странные сны, а свои эмоции она с трудом держит под контролем. Однако Кэллен очень счастлива и не спешит взрослеть. Однажды её мир рушится, и на смену счастливой жизни приходит сожаление, боль и усталость. Сможет ли Кэллен отпустить обиды прошлого или так и застрянет в собственных воспоминаниях, навсегда оставшись юным призраком?

Глава 1. Малышкины мечты

Летнее июльское солнце жгло плечи. Музыка громким эхом отдавалась в ближайших дворах. Улыбки, смех, в воздухе чувствовалась детская наивность и родительская радость. Кэллен вытерла свои маленькие, еще не окрепшие ручки об подол желтого платья и сделала неуверенный шаг вперед. Мимо девочки пробегали люди. Они выглядели высокими и недосягаемыми. Кэллен не могла даже подумать, что когда-то станет такой же, как они. Девочка была маленькой и хрупкой и неуклюже перебирала своими короткими ножками по земле.

— Кэллен! — девочка повернулась на родной голос. — Улыбнись папе, милая! — в метре от нее стоял молодой мужчина с непослушными светлыми завитушками на голове.

Он широко улыбался и держал в руках камеру. Кэллен бросила короткий взгляд на красный огонек и, нахмурив брови, отвернулась.

— Ну же, доченька. Улыбнись, как ты умеешь, — продолжил звонкий мелодичный голос стройной девушки с короткими прямыми волосами цвета угля. Ее глаза сияли. Бледные открытые ключицы ласкало солнце. — Видимо, не сейчас, — разочарованно произнесла девушка, поднимаясь с колен.

Длинный подол сарафана пошатнулся от ветра. Кэллен смотрела на их лица и улыбалась, даже если они не видели. Уже тогда, будучи маленькой и беззащитной, она любила их всем своим крохотным чистым сердечком. Когда они смотрели на нее, девочка чувствовала себя в безопасности, чувствовала твердый фундамент под ногами и сильную руку, за которую всегда могла ухватиться.

Кэллен крепче сжала выигранную папой куклу в лотерейной лавке и медленными движениями направилась в сторону, ускоряя шаг. Она не заметила, как перешла на бег, и в один момент упала, оказавшись на шершавой земле. Коленки защипало от удара. Но в глазах Кэллен не было слез. Девочка вновь нахмурилась и целенаправленно отказалась подниматься.

— Вставай, Кэллен, — услышала она ласковый голос мамы, растворившийся в шуме толпы.

Девочка помотала головой и огляделась вокруг. Карусели казались ей огромными. Она искала глазами место, где еще никогда не была, место, куда бы ей ужасно хотелось пойти. Казалось, снизу вид открывался куда значительнее. Когда ты на дне, единственное, что остается, — это смотреть вверх. Кэллен принялась ковырять землю новенькой куклой и закончила, прорыв неглубокую для взрослых ямку. Но ей виделось, что она создала бездну.

— Кэлленочка, — протянул папа, махая девочке рукой. — Может, ты все-таки покажешь свою милую улыбку для меня?

Кэллен отвернулась, вновь разглядывая карусели над головой. Ее внимание привлекли кабинки, с невероятной скоростью мчавшиеся по кругу на высоте. Девочка поднялась с земли и все также неуверенно побежала в сторону аттракциона. Взрослые мальчишки и девчонки подавали работнику билеты. Кэллен смотрела на них, и ее сердце было готово разорваться от обиды. Зачем она так сильно стремилась в будущее, когда ее жизнь была так беззаботна и прекрасна?

— Эта карусель не для тебя, милая, — мама крепко взяла Кэллен за руку.

Та с печалью на душе опустила голову, ощущая собственную беспомощность. Кэллен повернулась в сторону папы. Теплый летний ветер сбивал с ног ее маленькое тельце. Папа слегка наклонил голову на бок и потянулся.

Кэллен всегда улыбалась им в ответ, даже если не показывала этого, даже если они думали, что она грустила, она улыбалась им в ответ всей свой душой. Они были единственными людьми, которым Кэллен всегда хотела дарить свою улыбку. Она улыбалась для них так сильно, что забывала показывать свою радость, храня ее где-то глубоко в сердце.

Девочка вновь перевела взгляд на карусель. Ей был год с небольшим, когда они с родителями поехали на ярмарку. Уже тогда Кэллен выбирала мечты, до которых не могла дотянуться.

Глава 2. Мальчик, которому холодно

Белый снег, словно ватная шапка, ложился на треугольные крыши домов, расположенных близко друг к другу на склоне холма. Ярослав шел вдоль озера, стараясь не замечать противный скрип деревянных половиц под ногами. Мальчик остановился около места, где ограда была слегка скошена набок, и наклонился к воде.

— Какая холодная! — произнес мальчик вслух, одернув руку.

С неба крупными хлопьями падал снег. Ярослав поднялся с колен, сверху послышался шорох, и через секунду на его открытую голову свалился мокрый кусок.

— Черт, — раздраженно пробормотал мальчик, стряхивая остатки снега с плеч.

Ярослав бросил взгляд в сторону домов. В одном из них еще горел свет, а из трубы шел серый густой пар. Казалось, вся природа ушла на покой, замерла и потеряла свои краски, как его собственное сердце. Ярослав не помнил, когда последний раз видел солнце. Вечный холод и серые оттенки отобрали у него остатки радости. Мальчик направился к дому, где горел свет, половицы вновь противно заскрипели.

Это место хранило покой в каждом движении. Иногда мальчику виделось, что вода не двигается вовсе. Ярослав постучал ногами, избавляясь от снега, и открыл дверь.

В коридоре было темно и тихо. Ярослав повесил дубленку на крючок и, сняв ботинки, прошел в столовую. У камина сидела Агата. При виде брата девочка поднялась с пола и нахмурила брови.

— Бабушка оставила ужин на столе, — Агата сняла полотенце с тарелки. — Она долго ждала тебя, — добавила сестра.

Ярослав кивнул, пытаясь отыскать в себе чувство вины.

— Совесть мучает?

— Должна бы, но нет, — признался мальчик, глядя на тарелку холодного супа и зачерствелый хлеб.

— Я подогрею, — поймала взгляд брата четырнадцатилетняя девочка и отнесла тарелку в старенькую микроволновку на кухонной тумбе.

Столовая представляла собой квадратное помещение с длинным деревянным столом, камином и несколькими тумбами рядом с плитой.

Около камина на полу лежал плетенный ковер. Бабушка берегла его уже несколько лет, хотя Ярослав совершенно не понимал, зачем она это делает. Микроволновка несколько раз громко пропищала. Сестра достала тарелку и поставила ее на стол.

— Спасибо, — ответил мальчик, опускаясь на стул.

— Где был? — Агата села напротив.

— Гулял на другой стороне холма, — пожал мальчик плечами.

— С друзьями?

— Они ушли раньше, — Ярослав откусил твердый кусок хлеба. — Да он как камень!

— Из-за снегопада бабушка не решилась выйти в магазин, — лицо Агаты вновь стало серьезным. — Тебя ведь за продуктами сходить не заставишь.

— Я схожу завтра, — ответил мальчик, засунув в рот еще одну ложку.

— Я помогала бабушке готовить, — Агата кивнула в сторону похлебки.

— Вкусно.

— Сыграем в шашки? — глаза Агаты заблестели.

Мальчик улыбнулся в ответ.

С тех пор, как работа вынудила родителей уехать в Африку, Ярослав с сестрой жили у бабушки в маленькой деревушке на севере. Ярослав мечтал о тепле и о большом светлом доме, Агата никогда не говорила о своих желаниях, но мальчик знал, что ей бы хотелось того же. Их отец много раз предлагал бабушке переехать, как только с работой все станет стабильно, но она этого и слышать не хотела. К тому же у нее был еще один сын, старший. Он жил вместе с семьей в теплом местечке на берегу моря. Бабушку звали переехать и туда тоже, но она, упирая руки в бок, заявляла, что Север — ее единственный дом. Ярослав сначала злился на родителей за то, что они отправили их сюда, ведь будь у него возможность выбирать, где жить, мальчик бы никогда не выбрал холодный и заснеженный край, но мамина улыбка и коробка с шахматами для них с Агатой в один миг уняли всю его злость.

— Мы вернемся однажды и уедем туда, где вы будете счастливы, — заверила мальчика мама перед тем, как покинуть дом.

Бабушка обнимала Ярослава за плечи, а Агата заливалась крокодильими слезами, глядя, как отец убирает чемодан в багажник.

— Время идет так медленно, — всхлипнула сестра, проходя на кухню.

— А ты попробуй найти себе дело, и часы сменят свой ход, — заверила внучку бабушка, доставая с верхней полки корзинку с пирогами.

Сестра тут же успокоилась и протянула Ярославу коробку с шашками.

— Сыграем? — улыбнулась она.

— Сыграем, — кивнул мальчик, доставая белые фишки.

С тех пор прошло уже около пяти лет. Родители приезжали каждые полгода, загорелые и довольные своей работой.

— Еще немного, и мы сможем забрать вас, — повторяла мама каждый раз в день отъезда.

Они должны были вернуться на следующей неделе, и, чем ближе был желанный момент, тем томительнее тянулись дни.

Ярослав бросил взгляд в сторону деревянных часов. Стрелки почти не двигались.

— Мне кажется, они никогда не заберут нас, — признался мальчик.

— Глупости, — тоскливо улыбнулась Агата, сделав очередной победный ход. — Я каждый день представляю, как мы садимся в машину все вместе и уезжаем туда, где всегда сияет солнце и дует теплый ветер.

— И бабушка с нами?

— Не знаю, — Агата пожала плечами. — Для каждого человека — дом это что-то очень важное.

— Разве дом не должен быть там, где твоя семья? — возмутился Ярослав.

— Иногда дом — это место, — сестра забрала у Ярослава последнюю фишку и захлопнула коробку. — Я снова выиграла.

— Ты старше, — Ярослав поднялся со стула.

— А ты не сосредоточен! — Агата положила коробку на полку. — Когда научишься трепетнее относиться к мелочам, тогда и жизнь покажется тебе иной.

— Кто тебе это сказал? — Ярослав приподнял бровь.

— Бабушка, — призналась девочка после недолгой паузы. — Она сказала, что жизнь полна знаков и голосов, — Агата направилась к выходу. — Спокойной ночи, Ярослав, — сестра задержалась в проходе. — А еще она сказала, чтобы ты спустился к завтраку завтра, она хотела о чем-то поговорить.

— О чем? — удивился мальчик.

— Не знаю, сюрприз, наверное.

— Не люблю сюрпризы, — скорчил Ярослав лицо.

— Я тоже, — Агата закатила глаза. — Но жизнь, она их любит.

***

Ярослав открыл глаза и попытался прислушаться к голосам внизу. Мир вокруг казался искаженным после глубокого сна. Мальчик вскочил с кровати и помчался на кухню, не обращая внимания на легкое головокружение и помутнение в глазах.

— Ярослав! — позвал с заботой сладкий голос.

Ярослав поднял голову. Силуэт стройной женщины в белом расплывался перед глазами. Мальчик сосредоточился. Образ приобрел очертания. Мама понимающе улыбалась в ответ. Ее черты лица несколько изменились, под глазами появились темные круги, а лоб поразили тонкие морщины. И все же она продолжала улыбаться, излучая тепло и радость.

— Вы приехали, — мальчик растворился в маминых объятиях.

От ее волос пахло лимоном и специями.

— Отец вышел во двор с Агатой, — мама приложила ладони к щекам сына. — Я так скучала по тебе, дорогой!

Ярослав кивнул в ответ.

В камине потрескивали дрова, из деревянной рамы сквозил холодный ветер.

— Ты ведь еще не завтракал.

Ярослав послушно сел за стол. Мама поставила перед ним кружку с горячим чаем и поднос овсяного печенья. Из кружки шел пар. В помещении было холодно и мрачно.

— Печенье очень вкусное, — нарушила тишину женщина. — Я добавила в него орехи и шоколадные крошки.

— Мама, — неожиданно произнес Ярослав. — Вы приехали, чтобы забрать нас домой? Теперь у нас будет дом?

Улыбка исчезла с ее лица, а глаза в одну секунду сменили свой цвет от светло-голубого до мутно-зеленого.

— Нам с папой предложили одно дело в Америке… — Начала она издалека.

Мальчик бросил на стол недоеденный кусок печенья и слез со стула.

— Ярослав, пожалуйста, выслушай меня, — голос женщины был полон отчаяния.

— Я так и знал, что никогда не избавлюсь от этого холода и серого неба, — Ярослав направился к выходу.

Дрова в камине продолжали трещать.

— Ну-ну, не стоит так оскорблять мой дом, — в дверном проеме показалась бабушка.

Она шла медленно, но в каждом ее шаге скрывалась уверенность.

— Духи севера могут сыграть с тобой злую шутку.

— И пускай! — с обидой на сердце прокричал Ярослав. — Пусть они заберут мою душу и оставят меня умирать под снежной лавиной. Пусть я утону в ледяной воде, буду задыхаться, пока мое сердце не перестанет биться.

— Ярослав, — тихо произнесла мама, поднимаясь из-за стола.

— Не стоит, Милена, — бабушка с полным умиротворения лицом опустилась в кресло. — Вряд ли он сможет попасть под снежную лавину на песчаном пляже. Разве что его только схватит солнечный удар, если будет пренебрегать панамой.

— На пляже? — Ярослав умерил свой пыл.

— Твоя мама хотела сказать тебе, что вы с сестрой переезжаете к своему дяде, — бабушка сделала паузу. — Он живет рядом с морем на юге страны. Мы с тобой гостили у него пару месяцев, когда ты был маленьким, помнишь? Тебе было три… — Предположила старушка.

— Пять, — уточнила мама.

— Память совсем подводит, — бабушка фыркнула. — Я стала слишком слабой, чтобы растить вас двоих, да и мне надоело смотреть, как ты маешься изо дня в день. Не злись на родителей, милый. Работа — есть работа. А дядя вас ждет. Будешь купаться в море, есть фрукты и загорать на пляже. Все, как ты мечтал когда-то.

— Это правда? — обратился Ярослав к маме.

Она едва заметно кивнула.

— Ты прости нас, что приходится отдавать вас из рук в руки, но у нас просто не остается выбора. Нужно потерпеть всего год, и мы заживем все вместе, как и полагается семье. Я обещаю тебе, — мама поцеловала сына в лоб.

В коридоре послышался шорох. Мама скрылась за дверью, и Ярослав поспешил последовать ее примеру.

— Ярослав, — окликнула мальчика бабушка, — ребенку жить без матери сложно, но, будь уверен, оставлять свое чадо так надолго для родителей — большое горе.

Мальчик понимающе кивнул в ответ.

— А что будет с тобой, бабуль? Ты поедешь с нами? — оживился он, надеясь услышать положительный ответ.

— Нет, дорогой, мое время закончилось. Я больше ничего не могу вложить в тебя, такой уж смышленный ты стал, — старушка грустно улыбнулась в ответ.

Ярослав подбежал к ней и сел у бабушки в ногах, пытаясь скрыть подступившие к глазам слезы.

— Я не оставлю тебя. Не оставлю, — мальчик обхватил ее ноги руками. По лицу предательски текли слезы.

— И я тебя никогда не оставлю, — бабушка провела своей шершавой ладонью по волосам внука. — Пообещай мне три вещи, мой милый.

Ярослав поднял на нее глаза.

— Все, что угодно.

— Береги сестру. Хоть она тебя и старше, ты намного крупнее и сильнее ее.

Ярослав кивнул. Это было легко.

— Приезжай ко мне в гости. Я знаю, ты не любишь север, но он у тебя в крови, да и мне без твоего ребячества наскоро тут все наскучит.

Ярослав кивнул во-второй раз.

— Приезжай, даже если заведешь себе подружку, — добавила старушка. — Обязательно привози и ее.

Ярослав скорчил лицо. Бабушка в ответ тихо засмеялась.

— Ну, третье и самое важное, — ее голос стал тихим и серьезным. — Никогда больше не кидайся печеньем, мой мальчик. Твоя мама так старалась, стоя у плиты сегодня утром.

Ярослав засмеялся в ответ и поднялся с колен.

— Я привезу тебе сладости с юга и много фруктов, — гордо произнес он.

— Буду ждать, мой милый, — кивнула бабушка в ответ.

Белый снег трещал под ногами. Узкая тропинка вела далеко в горы. Вокруг возвышались величественные ели, готовые в любой момент сбросить свое одеяло за шиворот путнику. Сегодня впервые за долгое время сияло солнце, преображая места вокруг. Природа как бы говорила: «Не уезжай, здесь тоже бывает прекрасно». Однако Ярослав на все эти уловки не велся. Конечно, в свете солнечных лучей чистый снег блестел и переливался, а ели протягивали свои ветви и кланялись, завидя человека издалека. Но все это казалось обманом. Ярослав вспоминал серое небо и ледяной дождь, пронзающий насквозь ветер и шуршание на чердаке по ночам. Ему захотелось сбежать из этого места, и теперь ничто в этом мире не могло бы заставить его передумать.

— Признайся, скучал без нас? — обратился отец к сыну, замедлив шаг.

— А как же! — взбодрился Ярослав, стряхнув снег с варежек.

— Ты так вырос, пройдет время, и станешь настоящим мужчиной, — подмигнул мужчина, продолжая идти вдоль тропы.

Ярослав нагнулся, чтобы не задеть колючую ветку.

— Узко, — пробормотал он себе под нос.

— Ты сказал что-то, Ярик? — отец снова остановился.

— Я хочу, чтобы мы стали жить вместе, как нормальная семья, — набрался мальчик храбрости.

Отец понимающе кивнул в ответ.

— Остался год. Звучит не так страшно, верно?

— За год многое может произойти, — Ярослав развел руками.

— Может быть, — согласился мужчина, потонув в своих мыслях. — Но ровно через год мы будем сидеть на мягком диване и смотреть какую-нибудь забавную программу про животных, — казалось, вернулся к реальности.

— Не воодушевляет, — Ярослав приподнял брови.

— Тогда, дай подумать, передачу о рыбалке?

Ярослав сузил глаза. Отец рассмеялся в ответ и дернул за ближайшую ветку. Кучка снега бесшумно свалилась на шапку мальчика, попав за шиворот кофты.

***

Машина свернула на извилистую дорогу, идущую вдоль зеленых деревьев и кирпичных домов с просторными окнами, отражающими солнечный свет. Ярослав смотрел по сторонам, пытаясь найти сугроб белого чистого снега, но вместо этого перед глазами мальчика раскидывались заливные луга с подстриженной травой насыщенного зеленого цвета. За морским заливом следовало поле с распаханными бороздами и роем голодных птиц, стаями летающими над беспомощной добычей. За полем виднелись величественные горы. Ярослав закрыл глаза и вспомнил север. Здесь все было по-другому. Дорога вела вниз, и, чем ближе они были к заливу, тем чаще на пути вырисовывались самые разнообразные домики: от скудных одноэтажных до роскошных особняков.

— Дом А'ллена… — Начал отец, не отрывая рук от руля. — Надо сказать, удобно расположен: на том месте, где залив встречается с морем. Я полагаю, из окон видно нескончаемую голубую гладь.

На дороге показалась девочка лет восьми. Она поправила свою желтую кепку и отошла в сторону. Ярослав продолжал наблюдать за ней из окна, пока незнакомка окончательно не скрылась из виду.

— Нравится, дорогой? — ободрилась мама, подставляя лицо под лучи солнца.

— Непривычно, — буркнул мальчик в ответ.

Агата открыла окно, и в нос Ярославу ударил запах свежескошенной травы.

— Блаженство, — протянула сестра.

Теплый ветер перебирал ее короткие волосы, торчавшие у висков. Ее длинная, толстая коса щекотала мальчику руку. Ярослав глубоко вздохнул и закрыл глаза. Менять привычное устройство мира оказалось куда сложнее, чем он думал.

На пороге дома их уже ждал улыбающийся дядя А'ллен. Рядом стояла его жена, Виктория. Ее каштановые волосы едва достигали плеч. Дядя А'ллен протянул отцу руку и приветливо кивнул в сторону племянника.

— Как вы выросли, — раздался звонкий голос Виктории.

Дверь дома вновь распахнулась, и на пороге появилась запыхавшаяся Даяна, кузина. При виде сестры Агата разлилась в улыбке и заключила девочку в объятия. Казалось, они обе были готовы разрыдаться от счастья.

— Поверить не могу, что мы будем жить вместе так долго! — пищала от радости темноволосая девочка.

От серьезности Агаты не осталось и следа, она вся сияла и без умолку болтала о том, какой чудесный выйдет год. Ярослав нахмурился и вытащил из багажника машины свой чемодан.

— Как твои дела, Ярик? — обратился к племяннику А'ллен.

— Все хорошо, спасибо, — ответил мальчик, глядя в пол.

— Что-то ты не особо разговорчив, — мужчина взял пару сумок и прошел в дом.

— Не дави на него, он привыкнет, — услышал мальчик голос мамы.

— Ярик, возьмешь и мою сумку тоже? — с воодушевлением спросила Агата, закидывая рюкзак на плечо.

— Угу, — промямлил мальчик вместо ответа и взял вещи сестры.

— Он стал таким хмурым, — шепнула Даяна Агате, закрывая за гостями дверь.

— Переходный возраст, — прыснула в ответ сестра.

— Я вас слышу, — бросил Ярослав через плечо, и девочки тут же умолкли.

Кухня представляла собой небольшое светлое помещение с тремя маленькими окнами рядом с дверью. Коричневый ламинат, белые стены, нежно-бирюзовый гарнитур с белоснежной плитой в центре. У входа висел черный чугунный крючок для ключей. На одной из тумб стояли кофемашина, сахарница и три одинаковые кружки с милыми надписями. Над мойкой висело маленькое полотенце, рядом расположился непонятный цветок в горшке и множество банок со специями. Около плиты помещалась корзинка с ковшиками, кухонными лопатками, теркой и доской для резки. На конфорке стоял странной формы чайник цвета бронзы. На верхних полках покоилась посуда и фарфоровый кувшин. В центре кухни находился квадратный стол с трехъярусной подставкой, наполненной фруктами, пирогами и ягодными пирожными на самом верхнем блюдце. С потолка свисал черный светильник треугольной формы.

— Как вы не ударяетесь? — покачал мальчик головой, обходя светильник.

Ярослав остановился у стола и отодвинул белый деревянный стул. Из окна просачивался теплый солнечный свет.

— Здесь так уютно, — протянула Агата, заходя на кухню.

Ярослав бросил взгляд на пирожные.

— Откуда столько сладостей? Где-то рядом есть магазин?

— Кондитерская, — кивнула Даяна. — Ей владеют родители моей близкой подруги.

— Познакомишь? — оживился мальчик.

— С подругой?

— С кондитерской, — нахмурил брови.

На кухне повисла неловкая тишина. Агата улыбнулась.

— Ярик очень любит сладости. У бабушки редко можно было купить что-то подобное. Ты знаешь, мы жили в глухой деревне на севере.

— Я всегда мечтала побывать в холодном крае, у нас ведь снег редко бывает, — огорченно ответила Даяна, глядя в пол. — Но вот к бабушке никогда не ездила, больно далеко, но помню, как радовалась, когда она приезжала к нам.

— Кто в трезвом уме захочет побывать в краю лютого мороза? — вскинул мальчик брови.

— Тот, кто всю жизнь провел под палящим солнцем, — предположила кузина, перебирая подол своего платья.

На кухню вошла Виктория. Ее короткие волосы были забраны в аккуратный хвост.

— Даяна, тебе следует познакомить кузенов с друзьями, — произнесла она ласково, но властно.

Девочка кивнула в ответ.

В дверях появилась мама Ярослава и Агаты, она восхищенно огляделась вокруг и слегка наклонила голову набок.

— Здесь так хорошо. Хотела бы я когда-нибудь жить в подобном месте.

— Вы могли бы остаться здесь навсегда, когда закончите с работой, — Виктория достала с полки кружку и наполнила ее водой из графина.

— Это вряд ли. Олегу предложили взять одно дело в северной столице, — развела женщина руками.

— Мы не будем жить на море? — Ярослав округлил глаза.

— Может быть, немного позже, родной, — мама мальчика прикусила губу. — Ты же знаешь, наши исследования… — Не успела закончить.

— Важнее семьи, знаю, — отрезал Ярослав.

Виктория сделала глоток воды. Даяна смутилась.

— Я не это имела в виду, — нахмурилась женщина. — Когда-нибудь все встанет на свои места, и ты будешь рад тому, как все сложилось.

— Я буду рад, если найду свой дом, — Ярослав поспешил к выходу.

— Но ведь дом — это не место, — крикнула женщина сыну в ответ.

— Бабушка считает иначе, — проворчал мальчик себе под нос и хлопнул дверью.

Глава 3. Хмурость в смущении

— Это чудесно, — воскликнул он и принялся за остальную часть.

— Я говорила, мама Кэллен обладает настоящим талантом.

— Я думаю, что ты все-таки должен заплатить, — неожиданно сказала девочка.

Даяна бросила на подругу удивленный взгляд, а Ярик вытер крошки с лица.

— Да, конечно, — произнес мальчик, доставая из кармана купюры.

— Нет же, я не имела в виду деньги, — застонала Кэллен.

— Тогда что? — нахмурился Ярослав.

— Ты расскажешь мне о севере, — гордо заявила Кэллен.

Его смущение сменилось удивлением.

— Хорошо, — улыбнулся мальчик в ответ, протягивая Кэллен руку.

— Рада знакомству, Ярослав, — девочка сделала реверанс и вернулась за стойку.

— Ты свободна сегодня вечером? — кинула подруге Даяна через плечо.

— Я думаю, что забегу к вам около шести, — кивнула Кэллен в ответ.

— Обязательно заходи, — произнес Ярик, и девочка заметила, как его щеки залились румянцем. — Я имел в виду, что Даяна будет тебе рада, а еще ты можешь познакомиться с моей сестрой.

— Так и поступим, — согласилась Кэллен, не придавая значения его смущению.

Даяна перевела взгляд с Ярослава на подругу и только пожала плечами.

— Увидимся, Кэллен, — помахала рукой девочка с волосами цвета вороньего крыла и закрыла дверь.

***

Кем была эта странная девчушка с торчащими в разные стороны завитушками? Ее образ все никак не исчезал из головы Ярослава. То она хмурилась, и из ее глаз летали искры, то улыбалась так широко и приятно, что невольно хотелось улыбаться в ответ. Ярослав ждал ее весь вечер, пока солнце не принялось со скоростью света опускаться за горизонт. Она не придет. Отчего-то мальчику стало грустно и тоскливо. Ярослав слез с подоконника и вышел во двор. Теплый ветер задувал под низ футболки.

И тут он увидел девочку. Она бежала через поле. Точнее, летела. Ее розовое платьице в белую клетку порхало в воздухе, а тоненькие ручки болтались при движении. Волосы спутались еще сильнее, чем при первой встрече. В них проглядывались белые лепестки, разбросанные по кудряшкам. Голову девочки украшал венок из цветов яблоневого дерева. В руках она держала ветку. Запыхавшаяся и красная она вошла во двор и закрыла за собой ворота. Ярослав все еще не мог оторвать от нее глаз.

— Ты что, не узнал меня? — вскинула Кэллен брови.

— Почему же? — спохватился Ярослав. — Узнал.

— А чего тогда так смотришь? — смутилась Кэллен.

— Я не смотрю, — соврал.

— Ярослав, верно? — Кэллен подошла ближе.

В ее голубых глазах отражалось небо. Мальчик неуверенно кивнул.

— И имя свое забыл? — засмеялась Кэллен, прикрывая рот ладошкой.

Входная дверь отворилась, и на пороге показалась Даяна.

— Ты пришла! — обрадовалась подруге кузина.

— Прибежала, — засмеялась Кэллен в ответ.

— Но ведь солнце почти село, — нахмурилась Даяна.

— Мама разрешила остаться, — парировала Кэллен, сжимая в руках маленький рюкзачок.

— Как здорово! — Даяна жестом пригласила подругу в дом.

Ярослав сглотнул. Свет заходящего солнца отразился на его лице. Мальчик стоял красный и растерянный. Он смотрел на пылающее солнце, и его лицо горело.

***

Кэллен и Даяна громко смеялись в соседней комнате, Ярослав же около часа пытался сделать вид, что его совершенно не заботят девчачьи разговоры. Резким движением руки Агата захлопнула книгу и поднялась с кровати.

— Куда ты? — изумился мальчик, когда сестра открыла дверь.

— Хочу узнать, почему им так весело, — не стала лукавить Агата. — Я тоже хочу иметь друзей, Ярик.

— Я с тобой, — сам того не ожидая, Ярослав поднялся с кровати.

Агата вскинула брови, но одобрительно кивнула.

Они едва слышно постучали в дверь комнаты Даяны. Голоса стихли, и через несколько секунд дверь со скрипом приоткрылась.

— Я думала, это отец, — выдохнула девочка, пропуская кузенов внутрь.

— Мы разбудили вас? — виновато произнесла Кэллен.

— Нет, все хорошо, — смутился Ярослав.

Агата бросила в сторону брата взгляд, полный любопытства.

— Мы хотели немного посидеть с вами, — продолжил он.

— Да, конечно, — улыбнулась Даяна.

— Если твоя подруга не будет против, — уточнила Агата.

— Я буду очень рада, — лицо Кэллен озарилось улыбкой.

Не знаю, сколько времени прошло, когда Ярослав понял, что слишком пристально изучал ее. Мальчик широко улыбнулся, словно держал все под контролем, и взъерошил волосы на голове.

— Я задумался, — соврал Ярослав в ответ на стоящий в глазах Агаты вопрос.

— Кто-нибудь хочет мороженое? А еще у нас есть сливки!

— Ой, нет. У меня от них живот разболится, — призналась Кэллен.

— А я буду, — заявил Ярослав, опускаясь на пол рядом с Кэллен.

— Тогда я сбегаю на кухню, а вы сидите тихо, чтобы родители не проснулись, — скомандовала Даяна и скрылась за дверью.

Кэллен нервно опустила глаза. Агата перевела взгляд на окно. Ярослав ощутил прилив храбрости и принялся говорить чепуху. Когда Даяна вернулась, девочки едва слышно хихикали, прикрывая лица ладонями. Напряжение рассеялось, а Ярослав на один шаг приблизился к тому, чтобы лучше узнать девочку с глазами цвета неба.

— Веселитесь? — с наигранной обидой в голосе спросила Даяна.

— Твой брат очень забавный, — ответила ей Кэллен.

— Ярик? Не похоже на него, — свела брови кузина.

— Да, для меня тоже его сегодняшнее поведение кажется странным, но признаться, таким он нравится мне больше, — поддержала сестру Агата.

— А какой он обычно? — в глазах Кэллен блестели огоньки.

— Задумчивый, хмурый, мрачный и таинственный, — перечислила Агата.

— Но сейчас я бы хотел быть другим, — улыбнулся Ярослав сестре. — Может быть, Кэллен все-таки будет мороженое? — обратился он к девочке, когда кузина поставила фарфоровое блюдце с шоколадными шариками на пол.

— Нет, спасибо, — вежливо отказалась Кэллен. — Но мне приятно, что ты предложил.

В комнате повисла тишина, Ярослав почесал затылок и отвел глаза в сторону.

«Что я сделал? Почему она заставляет меня так себя вести?»

Дети просидели вместе еще около двух часов. В основном говорили девчонки. Ярослав слушал и кивал, когда считал нужным, а еще смотрел на Кэллен, когда она была увлечена чем-то и не замечала его вовсе.

Ярослав вернулся в свою комнату и опустился на кровать. Кинул взгляд на книжную полку, а затем на висящие горшки у окна. Над кроватью находилась доска с записями. Ярослав захлопнул ноутбук и повернулся к окну. Он представлял за ним бескрайнее море и прозрачную воду, которая вот-вот была готова прорваться и забрать его в свою бесконечность. Признаться, он этого хотел. Где-то далеко проплыл кит, Ярослав видел его тяжелую тень, огромным пятном протянувшуюся на поверхности. К окну подплывали рыбки: большие и маленькие. Мелькали стайки совсем крошечных, таких, что их было едва видно. Ярослав протянул руку к стеклу и замер.

— Что с тобой? — голос Агаты прозвучал слишком резко.

— Я задумался, — ответил Ярослав, вновь поворачиваясь к окну.

Лунный свет резал глаза. Вода исчезла. Ярослав почувствовал раздражение и усталость. Наверное, воображение не может работать хорошо круглые сутки. Мальчик упал на подушку и закрыл глаза. Но почему у этой девчонки работало?

Глава 4. Враг создал друга

Теплый летний ветер дул в лицо. Кэллен остановилась, чтобы отдышаться. Волосы снова торчали в разные стороны. Девочка скорее походила на беспризорницу, чем на воспитанную леди. Величественные холмы простирались вдоль залива. Малочисленные дома казались ничтожными на фоне вечного покоя природы. Кэллен опустилась на траву. Полевые цветы исполняли медленный танец. Ветер играл с зеленой травой, в воздухе стоял сладкий запах умиротворения и счастья.

— Почему я всегда нахожу тебя в цветах?

От неожиданности Кэллен вздрогнула.

Рядом с ней стоял Ярослав. Его пронзающие насквозь глаза, казалось, сейчас заглядывали золотоволосой в душу.

— Не смотри так, — вырвалось у Кэллен. — Пожалуйста, — добавила она из-за чувства вины.

— Почему? — Ярослав опустился рядом.

— Ты словно мысли читаешь. Когда ты рядом, мне чудится, что ты знаешь, что я чувствую в этот момент, о чем думаю, чего желаю. Вот как ты смотришь: словно читаешь другого человека, как открытую книгу.

— Я не умею читать мысли, — Ярослав засмеялся.

Его смех унес ветер. Кэллен бросила в сторону Ярика короткий взгляд и заметила милые ямочки на его щеках.

— А хотел бы?

— Нет, — пожал он плечами. — Я иногда и свои услышать не могу. Зачем мне чужие?

— Я бы тоже не хотела, — призналась Кэллен. — Мне было бы стыдно узнать то, что не следовало.

— Не похоже на тебя, — оживился Ярослав. — Я думал, ты всегда готова раскрыть очередную тайну или быть первой в списке добровольцев для путешествия в неизведанные дали, — зашуршал бумажным пакетом.

— Я трусиха, — выдохнула Кэллен, глядя вдаль.

Небо сменяло оттенки от светло-голубого до бледно-розового.

— Похвально, что ты это признаешь, — Ярослав протянул в сторону Кэллен открытый пакет. — Будешь?

Девочка заглянула внутрь. При виде красной сочной клубники с зелеными хвостиками ее живот предательски заурчал.

— Конечно, — протянула Кэллен, закинув в рот несколько ягод.

— Хороший же у тебя аппетит, — засмеялся Ярослав. — А по тебе не скажешь.

Кэллен нахмурились.

— Это прозвучало обидно.

— Что такого я сказал? — Ярослав выглядел потерянным.

— Я много ем, просто сама по себе маленькая, — Кэллен взяла в руку еще одну ягоду.

— Я не подумал, извини, — смутился мальчик. — Тебе идет быть маленькой, — продолжил Ярослав спустя недолгую паузу. — Ты очень красивая, как одуванчик.

— Одуванчик? — Кэллен вскинула брови, остановившись на половине клубничины.

— Ну да. Легкая и чистая.

Кэллен промолчала. Трава щекотала ей ногу.

Мягкий свет падал Ярику на лицо. Его темные волосы напоминали цвет горького шоколада.

— Как ты нашел меня? — нарушила Кэллен тишину.

— Я гулял, потом сходил на местный рынок и купил там клубники на вечер. Думал, побродить вдали от домов. Я часто ходил в горы, когда жил на севере. Здесь, конечно, нет никакой вероятности замерзнуть в снегах или быть похороненным под огромными глыбами, но вот опасность почувствовать себя одиноким очень даже велика.

— У меня бывает такое чувство, — кивнула Кэллен в ответ. — Как будто меня окружает множество людей, которые безмерно любят меня, и я искренне люблю их в ответ, но едва ли мои слова и мои чувства понимаются так, как хочу донести их я. Из-за этого мне кажется, что я сама себе лучший друг и помощник, но бывают дни, когда и этот друг куда-то пропадает или встает на сторону врага.

— Разве можно быть врагом самому себе? — Ярослав засунул руку в пакет и обнаружил последнюю ягоду на дне. — Если ты хочешь, я оставлю тебе.

— Не нужно, — отмахнулась Кэллен. — Иначе у меня…

— Знаю, — перебил ее мальчик. — Разболится живот.

Кэллен молча кивнула. Осознавать, что Ярослав помнил такие мелочи, было крайне приятно.

— Ты хотела, чтобы я рассказал тебе о своей жизни на севере?

Кэллен оживилась.

— Там очень холодно. Вода ледяная. Все время темно. Небо серое и печальное. Ботинки после прогулки всегда приходиться сушить. Ветер дует так сильно, что едва стоишь на ногах. Волосы покрываются инеем, а руки постоянно греешь у камина по вечерам. Ночью половицы скрипят, а метель воет за окном, словно смерть. Стекла покрываются льдом, и вскоре через них уже вряд ли можно разглядеть мир за окном…

Ярослав замолчал, глядя на, казалось бы, бескрайнее поле.

— Мы с сестрой любили пить чай по вечерам и играть в шашки, — продолжил. — Бабушка часто готовила одну и ту же похлебку, которая всегда была немного холодной. Еда остывала мгновенно. Агата казалось мне мужественнее, чем был я сам. Хотя она девочка, и мне должно быть стыдно, ведь это моя обязанность: помогать ей и внушать надежду. Она оставалась собранной и разумной. Я почти не видел, как она плачет или грустит. Бабушка понимала, что мы несчастны, но очень старалась радовать нас каждый день. Она разрешала мне гулять, зная, что это может быть опасно. Она учила Агату готовить, рассказывала нам истории перед сном, показывала старые фотографии, часто говорила о своем муже, нашем дедушке. Она всегда забирала волосы в седой пучок на голове и носила очки в тонкой оправе. У нее был старый полушубок и высокие валенки, — Ярослав замолчал, его лицо приобрело задумчивое выражение.

— Ты, наверное, скучаешь по ней, — предположила Кэллен.

— Очень, я все еще не понимаю, почему она осталась. Ты знаешь, родители могли бы помочь ей приобрети новый дом, купить новую мебель, жить в светлом и теплом месте. У нее мог бы быть огород, а вечером мы бы гуляли вдоль моря и слушали шум прибоя…

Кэллен провела рукой по лепесткам маргаритки.

— Я думаю, она хотела остаться верной воспоминаниям. Думаю, она так сильно тоскует по мужу, что не хочет покидать этот старенький мрачный домик, ведь он хранит так много историй. Это грустно, но так красиво. Настоящая любовь. Любовь преданная и вечная.

— Да что ты понимаешь в любви? — нахмурился Ярослав.

— А ты? — парировала Кэллен в ответ.

— Ничего, — тихо ответил мальчик.

— Я думаю, ни один человек в мире не знает ответа на вопрос, какой должна быть настоящая любовь, но все старательно делают вид, что понимают, — начала Кэллен. — Я бы хотела полюбить однажды и навсегда. Так я вижу настоящую любовь, — пожала она плечами. — А какой ты ее видишь?

— Для меня любовь — это сумасшествие. Нужно быть безумцем, чтобы хранить верность человеку, которого давно нет рядом. С котором нельзя поговорить, которого нельзя обнять, голос которого напрочь стерся из памяти, а образ вот-вот покроется пыльной пленкой. Жить в окружении живых людей и желать только одного единственного, кто никогда больше не придет, — это сумасшествие.

Кэллен поднялась на ноги. Трава под ней смялась, а несколько цветков согнулись к земле.

— Видишь, какой след я оставила? — махнула Кэллен рукой в сторону места, где только что сидела.

Ярослав проследил взглядом.

— Все, чего мы касаемся, меняет свою форму. И однажды ты встретишь человека, который навсегда изменит твою, — Кэллен отряхнула платье. — Хотела бы я познакомиться с твоей бабушкой, должно быть, ей очень одиноко сейчас, — девочка подняла голову к небу.

— Ты бы ей понравилась, — улыбнулся Ярослав, глядя на Кэллен снизу вверх.

— Устроим завтра пикник, раз я съела все твои ягоды? — теперь все внимание Кэллен было направлено на темноволосого мальчика, сидящего на траве.

— Хорошо, — кивнул он, и девочка захлопала в ладоши.

Ярослав снова смотрел на Кэллен так, будто читал ее мысли. Кэллен боялась, что однажды он найдет в ее душе чувства, о существовании которых не знала даже она сама. С приездом Ярослава все изменилось. Кэллен стала ловить себя на эмоциях, которые были ей чужды и неведомы.

Ярик слегка наклонил голову и загадочно улыбнулся, все еще не отрывая от спутницы глаз. И тут Кэллен вдруг ясно поняла, что ее предчувствие тем летним утром было про него. Она знала, что он появится в ее жизни, но самое главное: чувствовала, что он перевернет эту жизнь с ног на голову.

— Твое воображение могло бы освятить весь север! — произнес Ярослав неожиданно, и Кэллен ощутила, как все ее лицо залилось краской.

***

Завтрашний день выдался очень солнечным, приятным и легким. Летний ветер медленными движениями обволакивал спину, охлаждая нагретую на солнце кожу. Кэллен приятно потянулась и поправила загнувшийся угол клетчатого покрывала. Даяна держала в руках плетенную корзинку с горячим мягким хлебом и овощами. Кэллен взяла из дома фарфоровый сервиз, состоящий из заварочного чайника, пары чашек и нескольких блюдец. Это был бабушкин подарок на годовщину свадьбы родителей — белый фарфор, исписанный цветами и зелеными веточками.

— Вот так! — Агата выложила на покрывало три белоснежные салфетки. — Ярослав, где клубника?

— Возьми, — отозвался мальчик, передавая сестре контейнер, наполненный сочными ягодами.

Агата положила клубнику на салфетки и тут же закинула одну в рот.

— Чудесный день!

Даяна достала из корзинки батон и разрезала его на тонкие части. Ярослав протянул ей упаковку сливочного масла.

— Сделать тебе бутерброд, Кэллен?

— Да, спасибо, — улыбнулась она мальчику в ответ и достала из сумки толстую книгу.

— Не может быть! — воскликнула Агата. — Это Гарри Поттер!

— Но почему он на английском? — Ярослав протянул Кэллен булку с маслом.

— Потому что мама хочет, чтобы я больше практиковалась, — пожала Кэллен плечами.

— И как? Ты понимаешь? — продолжила задавать вопросы Агата.

— Не всегда, конечно. Но я стараюсь. Многие моменты я помню из фильма, поэтому учиться на таких книгах намного легче, чем на тех, где не знаешь сюжета вообще, — Кэллен откусила от булки кусок.

— Кэллен! Даяна, вот это сюрприз! — в сторону ребят надвигался старший брат Элизабет вместе со своей бандой последователей.

Элизабет была второй подругой Кэллен. Они росли втроем: Кэллен, Даяна и Лизи. Последняя была спортивного телосложения с длинными прямыми светлыми волосами. Лизи часто впадала в споры и обижалась на любую критику в свой адрес. Однако Элизабет была хорошей подругой, заботливой и веселой, ранимой и стойкой.

Тони был крупным самоуверенным парнем пятнадцати лет. Однажды Кэллен заступилась за Лизи, когда он потребовал у сестры отдать накопленные ею карманные деньги. С тех пор Кэллен стала одной из мишеней для его сквернословия, а так как Даяна всегда была рядом, то и она попала в поле поражения. За Тони плелась Лизи. Девочка выглядела расстроенной. Она бросила в сторону подруг виноватый взгляд и ускорила шаг.

— Садись сюда, Элизабет, — позвала ее Даяна, и девочка опустилась на край покрывала.

— Пикник? — Тони слегка нагнул голову. — И меня не позвали?

— Нет, и ты прекрасно знаешь почему, — Кэллен не боялась.

Ярослав перевел встревоженный взгляд с девочки на Тони и поднялся на ноги.

— Ты ведь кузен Даяны? — начал Тони. — Почему один гуляешь с девчонками? Это ведь глупо.

— Думаешь, было бы лучше, если бы я проводил время с вами, ребята? — парировал Ярослав.

Тони вскинул брови.

— Ты не знаешь, с кем связался. Тебе лучше извиниться, пока я не забрал свое предложение назад.

— Разве было предложение? — не отставал Ярослав.

Элизабет опустила глаза. Кэллен поднялась с покрывала и сложила руки на груди.

— Тебе стоит уйти, Тони. Ты всем портишь настроение.

Парень коварно улыбнулся и поднял с салфеток клубнику. Затем он сдавил ее рукой и бросил остатки мякоти Кэллен в лицо. Сердце девочки забилось сильнее, Кэллен не поняла, в какой момент Ярик толкнул Тони в грудь. Парень отлетел в сторону и от злости пнул корзинку Даяны ногой. Вся еда разлетелась по траве. Друзья Тони потоптались по покрывалу, перепачкав его грязью с подошв. Ярик попытался толкнуть Тони снова, но тот увернулся и с оскаленным лицом поднял «Гарри Поттера» с пледа.

— Проведем эксперимент, — ухмыльнулся он, отступая. — Проверим, через сколько секунд бумага пойдет на дно.

— Тони, перестань, — крикнула Лизи со слезами на глазах.

Ее брат бросился бежать. Остальные члены банды свистели и смеялись, следуя за ним. Элизабет плакала, а Даяна старалась уверить подругу, что во всем произошедшем не было ее вины.

Кэллен глубоко вздохнула и бросилась за Тони следом. Девочка не знала, чем думала, наверное, она просто хотела забрать свою вещь обратно. Кэллен бежала около десяти минут. Тони с друзьями дразнили ее и все дальше удалялись с горизонта. Кэллен бежала, что есть сил. Ее сердце, казалось, вот-вот должно было выскочить из груди. Ноги подкашивались, и девочка уже почти смирилась, что не сможет догнать Тони, как бы не старалась, когда он неожиданно остановился около залива и принялся с интересом наблюдать за ее действиями. Кэллен заставляла себя продолжать бежать и через несколько минут настигла хулиганов. Кэллен наклонила голову и дала себе возможность отдышаться.

— Похвально, — протянул парень и сделал шаг к воде. — Забери, если тебе так нужно.

Кэллен подошла к нему и протянула руку. Книга почти выскользнула из его хватки. Кэллен поднялась на носочки и выхватила ее из рук Тони. В этот момент парень с силой толкнул девочку, и через секунду Кэллен оказалась в холодной воде. Тони продолжил толкать Кэллен, пока та держала книгу над головой. От соленой воды защипало в носу. Кэллен не могла открыть глаза и громко кашляла. Друзья Тони содрали с головы девочки синий бантик и растоптали его в воде. Затем кто-то из них бросил в Кэллен камень, и девочка почувствовала сильную боль в плече. Свободной рукой она брызнула водой в сторону Тони и увидела, как парень падает в воду рядом с ней.

Тони замотал головой и застонал, поднимаясь на ноги. Вся его одежда промокла насквозь. Рядом с Кэллен стоял Ярослав. Мальчик протягивал в сторону подруги руку, и Кэллен с благодарностью приняла его жест. Тони попытался схватить золотоволосую за ногу, но Ярослав снова толкнул его в воду. Остальные продолжали стоять на берегу, боясь подойти ближе. Ярослав сжал руку Кэллен и вывел девочку на берег. Он стянул с себя футболку и вытер ею волосы Кэллен.

— Ты в порядке? — в сторону кузена и подруги бежала Даяна.

Ее лицо было красным, а черные, как уголь, волосы развивались на ветру.

— Она в порядке! — крикнул в ответ кузине Ярослав.

— Никогда больше не обижай Кэллен и ее подруг, — обратился мальчик к Тони и повел девочку навстречу Даяне.

Тони стоял на берегу. Бледный и униженный.

С его одежды капала вода. Парень был полон злости, но впервые в его глазах Кэллен увидела испуг и смущение. Теперь она знала, что Тони возненавидел ее еще больше и был готов покончить с ней при первом же удобном случае, но еще Кэллен знала, что Тони боялся этого странного мальчика с волосами цвета вороньего крыла и карими глазами. Он определенно боялся его и никогда не подошел бы к ней в присутствии Ярослава.

Ярик все еще сжимал мокрую и холодную руку Кэллен.

— Мы проводим тебя домой, — произнес он.

Кэллен кивнула.

— Главное, что книга в порядке, — улыбнулась.

Ярик остановился и на секунду выпустил руку Кэллен из своей.

— Книга? Ты ведь могла пострадать, а беспокоишься о книге?

Кэллен промолчала. Ярослав вновь взял ее руку и повел в сторону.

— Ты удивительная, Кэллен.

— Почему ты сделал это для меня? — девочка ощутила, как все ее лицо залилось краской.

— Потому что ты для меня друг, — пожал Ярослав плечами. — Друзья всегда помогают друг другу.

На душе стало по-особенному тепло.

— Но я думала…

Ярослав остановился, заставив Кэллен замолчать.

— Думала, что просто сможешь выполнить свою часть сделки, когда я выполню свою?

Кэллен виновато кивнула.

— Ты мой друг. Я еще никогда в жизни так не хотел быть чьим-то другом. Если ты примешь мою дружбу, то я постараюсь быть рядом, пока могу это делать. Я многому хочу научиться у тебя, ты заставляешь меня чувствовать. Ты похожа на солнце.

— Ты ведь называл меня одуванчиком, — смутилась Кэллен.

— Что тебе мешает быть одуванчиком и солнцем одновременно? — улыбнулся Ярослав. — Иногда мне кажется, что ты живешь во всем мире. На что бы не упал мой взгляд, я всегда вижу тебя. И это делает мою жизнь лучше. Так что будь моим другом, чтобы я смог оберегать тебя.

— Мне никогда не предлагали подобного, — Кэллен закусила губу. — Но я думаю, что хочу попробовать.

Ярослав улыбнулся своей широкой белоснежной улыбкой. Кэллен опустила глаза и выжала воду с волос.

— Как хорошо, что ты в порядке, — Даяна заключила подругу в объятия.

— Я бываю полезным, — протянул Ярослав.

Даяна обняла брата тоже.

— Я рада, что ты здесь. От всей души и всего сердца.

Ярослав кивнул, освобождаясь от мертвой хватки сестры.

— Но где же Лизи? — опомнилась Кэллен.

— Агата позаботилась о ней, — поспешила заверить Кэллен подруга. — Я вернусь к ним, и мы соберем вещи, а Ярик проводит тебя домой, ты не должна заболеть на каникулах.

Кэллен послушно кивнула.

— Пока мой кузен рядом, ты будешь в безопасности, — Даяна поправила подол платья и быстрыми шагами направилась в сторону склона.

Кэллен неожиданно чихнула, и Ярослав накинул на ее мокрое платье свою мятую футболку.

— Извини, что не могу предложить тебе больше.

— Ты и так сделал для меня слишком много, — Кэллен понимающе ему улыбнулась, и они оба побрели в сторону домов.

Лучи солнца жгли спину, а влажное платье причиняло дискомфорт. Ярик все еще держал Кэллен за руку, и девочке так хотелось, чтобы этот момент длился вечно.

***

Миссис Дарлинг поставила на круглый стол чашку горячего чая. Красный закат пылал на горизонте, отражаясь в чистой воде.

Кэллен сидела на деревянном стуле на крыльце дома, закутанная в красный вязанный плед. Просторный дом ее родителей был построен из прочного кирпича приятного коричневого цвета. Вокруг расстилались зеленый газон и кусты самых разных цветов.

Мама Кэллен любила ухаживать за ними, она всегда говорила дочке, что все в этом мире наполнено душой и умеет слышать и чувствовать. Кэллен представляла, как розы говорят с ней, здоровалась с ними ранним утром и печалилась, когда с приходом осени цветы вяли. Миссис Дарлинг говорила, что они впадают в спячку, но через несколько месяцев снова очнутся и будут радовать взгляд.

Кэллен знала, что одно всегда приходило на смену другому, но продолжала горевать. Почему она должна была радоваться новому, когда так полюбившееся сердцу старое оставалось только в воспоминаниях? Кто вообще придумал конец? И где была вероятность, что новое непременно будет лучше? Эти вопросы не давали девочке покоя, но, ровно как цветы продолжали вянуть, Кэллен продолжала искать ответы, которых, казалось, не существовало вовсе.

— Я должна поговорить с Марией, — миссис Дарлинг сделала глоток чая и положила руку на свой округлый живот.

— Ты же знаешь, что это не имеет смысла, — Кэллен откусила овсяного печенья.

— Тони нужно воспитывать, — продолжила мама девочки. — Жаль, что у мальчика нет отца.

— Он не виноват в этом, — пожала Кэллен плечами. — Никто не виноват.

— Ты права, возможно, он так озлоблен, потому что несчастен.

— Так и есть, — Кэллен сделала глоток горячего напитка.

— А что насчет того милого мальчика? Он нравится тебе?

Золотоволосая закашлялась.

— Ярослав? Мы друзья.

— Разумеется, — улыбнулась миссис Дарлинг.

У ворот показалась Даяна. Подруга широко улыбалась и махала руками. Кэллен вылезла из пледа и побежала к воротам.

— Ты в порядке?

Подруга держала в руках букет ярко-желтых полевых цветов.

— Что это? — приподняла девочка брови.

— Я сама не знаю, как они называются. Так стыдно, нужно учить названия цветов. Они растут рядом с долиной, — затараторила подруга.

— Я не об этом, — протянула Кэллен.

— Ярослав просил передать тебе их, я встретила его по дороге домой. Он хотел зайти сам, но у него нашлись какие-то дела, и он попросил сделать это меня. Так что я тут всего на минутку: узнать, как ты, и передать тебе подарок, — Даяна протянула букет.

Кэллен взяла цветы в руки и расплылась в улыбке.

— На солнышко похожи, — улыбнулась девочка.

— Увидимся завтра, Кэллен? Хорошо?

— Да, конечно, — девочка обняла подругу на прощание.

— Как Лизи?

— Она у нас, сидит с Агатой в комнате. Они хорошо ладят, — улыбнулась Даяна.

Чувство тревоги отступило.

— Хорошо, передавай всем привет.

Кэллен закрыла ворота и вернулась на крыльцо.

— Букет от того мальчика?

— Он очень вежлив.

Миссис Дарлинг ничего не ответила и скрылась в доме. Кэллен допила чай и, убедившись, что мама не наблюдает из окна, выбежала на газон. Девочка легла на траву и задрала ноги к солнцу. Розовые носочки выглядывали из под черных ботинок. Кэллен держала в руках букет. Солнце почти село, но его лучи продолжали падать на ее лицо. Девочка подставила цветы напротив красного диска и улыбнулась.

— Кэллен Дарлинг! — воскликнула мама с крыльца. — Сейчас же встань, ты заболеешь!

Девочка засмеялась ей в ответ и поднялась на ноги.

— Сегодня я поняла для себя много нового, мама, — начала Кэллен, прыгая на стул.

— С появлением этого мальчика в твоей жизни эмоции стали еще ярче, — констатировала миссис Дарлинг. — Глядишь, скоро ты познаешь печаль.

— Я уже чувствовала печаль много раз, — гордо ответила Кэллен.

— Моя дорогая, печаль любви куда страшнее, чем ты можешь себе представить.

Девочка пожала плечами, как бы говоря, что не считает это проблемой и уверена, что ей все жизненные трудности по плечу. Да и о какой любви могла идти речь? Разве любовь может делать больно?

Глава 5. Миссия — реальный мир

Ярослав уже был готов развернуться назад, как какое-то странное чувство заставило его застыть, словно он был из той же материи, что и заведенный солдатик. Батарейка кончилась, вот и он стоит тут, как дурак, пытаясь справиться с тревогой.

Мальчик набрал в легкие больше воздуха и нерешительно постучал в ворота. По ту сторону забора послышался размеренный топот девичьих ног, ворота приоткрылись, и в щель просунулась копна золотых волос.

— Ярик? — девочка открыла двери. — Ты меня проведать пришел?

Мальчик собирался с мыслями.

«Это ведь нормально, когда друзья беспокоятся друг о друге? Она ведь не подумает ничего дурного?»

Запутавшись в чувствах, Ярослав не сразу заметил сидевшую на ступенях лестницы Даяну.

— Нет, твоя мама потеряла тебя, — выдумал мальчик на ходу, обращаясь к кузине.

— Но ведь она знает, что я ушла к Кэллен, — с уверенностью в голосе ответила девочка.

— Да, ты права, — сдался Ярослав. — Кажется, я что-то напутал. Может, она вовсе и не тебя искала, я просто напугался, мало ли что.

Обе девочки бросили в сторону Ярослава недоверчивые взгляды.

— Раз уж ты здесь, можешь остаться, — нарушила тишину Кэллен.

— У меня вроде были дела, — соврал мальчик.

Даяна поставила блюдце с кружкой на зеленый деревянный стул, оставленный возле крыльца, и поднялась со ступенек.

— Дела могут и подождать, — девочка сделала несколько шагов. — Смотри, сколько ромашек мы нарвали утром, — указала она в сторону букета в пластмассовом стаканчике возле блюдца. — А еще мама Кэллен принесла нам печенья.

— Я могу остаться, — сдался Ярослав под напором кузины.

К спинке стула прислонилась соломенная шляпка Кэллен. Золотоволосая принесла из дома графин с лимонным соком и баночку сливового варенья.

— Бери, что хочется.

Ярослав опустился на ступени и макнул печенье в варенье.

— Как же я устала от этого лета, — выдохнула Кэллен.

— Тебе лето не нравится? — застыл мальчик в

изумлении.

— Убери крошки с лица, — посоветовала Даяна, допивая свой чай.

— Не нравится, — ответила Кэллен. — Совсем не нравится. Конечно, все это просто чудесно, но иногда мне кажется, что летом все засыпает. Жизнь засыпает. А мне хочется чувствовать, быть значимой, чтобы я ощущала, как мир вокруг преображается и поет свою песню.

— Тогда что ты вообще любишь?

— Осень, — подхватила девочка.

— Чудная же ты, — Ярослав сделал глоток сока. — Осенью природа умирает. Слышишь, Кэллен? Она умирает. В смерти нет ничего прекрасного, она — конец всего.

— А вот и неправда, — Кэллен поднялась на ноги и отряхнула свое и без того чистое платье. — Осенью деревья окрашиваются в яркие краски, и ветер такой живой и прекрасный, а какой свежий воздух! Кругом тыквы, запах выпечки и теплый горячий чай, когда за окном льет дождь. А я читаю книги и представляю, что в моей жизни вот-вот случится нечто сказочное и прекрасное.

Ярослав в ответ только покачал головой и тяжело вздохнул.

— Если хочешь знать, смерть — это вовсе не конец, а лишь начало нового этапа бесконечного жизненного цикла, — закончила девочка.

— Кто тебе только это сказал? — мальчик отложил в сторону печенье.

— Никто. Я просто всегда это знала. Разве ты, нет?

— Нет, — ответил Ярослав растерянно. — Детям не стоит думать о таком, да и никто кроме тебя не думает.

— Очень плохо, — Кэллен приподняла подбородок. — Если бы дети не были бы так глупы и невинны и думали бы о вещах, которые составляют нашу жизнь, на свете было бы гораздо меньше невежественных и жестоких взрослых.

— Но ведь дети тут ни при чем, — подала голос Даяна. — Ты не можешь выбирать, каким родиться. Разве ты считаешь меня невеждой или злобной, Кэллен? Ответь мне честно, — кузина тоже поднялась на ноги и теперь стояла лицом к лицу с подругой.

— Ты же знаешь, что нет, — искренне ответила Кэллен. — Ты моя подруга. Как я могу так подумать про тебя?

— Но ведь я не такая, как ты. И до встречи с тобой меня редко беспокоили подобные вопросы. Я просто другая, это не значит, что я глупа или стану озлобленным взрослым, как не значит, что ты рождена под особым светом. Не позволяй своему разуму ослеплять тебя, даже если ты, и правда, в тысячу раз мудрее других, даже если ты особенная и избранная — ты все еще остаешься просто человеком.

— Извини меня, — Кэллен заключила Даяну в объятия.

Ярослав продолжил наблюдать за двумя такими разными на первый взгляд девочками.

— А что по-вашему самое главное в жизни? — обратил мальчик на себя внимание собеседниц.

— Главное? — переспросила Кэллен.

— Ну да. Раз Даяна говорит, что все равны. Что тогда объединяет великого деятеля, например, с обычным гончаром?

Девочки нахмурились. Ярослав так и знал, что их доводы не имеют ни начала, ни конца. Это просто несвязанные мысли, вырванные из страниц учебников и старинных книг.

— Их объединяет то, что они оба родились со своими целями. Самое главное в жизни каждого человека — это найти себя, свое место в обществе. Ты можешь быть известным и зарабатывать миллионы, можешь всю жизнь прожить в глухой деревне, не имея ни детей, ни связей, можешь посвятить себя работе или семье, но в итоге: мы все равны перед тем, что называется судьбой, — Даяна замолчала.

Ярослав обрадовался, что не произнес свои мысли вслух.

— Даяна хочет сказать, что каждый человек должен следовать своему сердцу и исполнить предназначение. Мы не выбираем свою судьбу и уж тем более то, кем и когда мы родимся, но мы можем всю жизнь прятаться и обвинять вселенную в несправедливости, а можем принять уготованный нам путь и с открытой душой пройти по нему до самого конца. Смирение и принятие, кем бы мы не были, что бы мы не делали. Ты — это ты, а тот человек — это только он, но мы все равны перед лицом того, кто создал все это, — Кэллен провела рукой вокруг себя. — Все это, — повторила она.

Ярослав с удивлением смотрел на нее в ответ. Он ошибался, считая, будто эти девочки просто начитались книжек и совсем не знают жизни. Они знали, и знали они куда больше, чем обычный взрослый. Поняв это, Ярослав почувствовал страх и печаль одновременно.

«Что с ними станет в будущем? Какими людьми они вырастут?»

Ярослав боялся, что сегодняшний мир просто не готов принять их революционные взгляды. С сегодняшнего дня Ярослав решил быть для них тем, кто опустит их с небес на землю и просто будет рядом. Этим девочкам стоит забыть о своих философских учениях и жить, как всем нормальным людям, иначе добром это не кончится. Если в этом было его предназначение, тогда Ярослав выполнит его, чего бы ему этого не стоило.

— Ярик? — Кэллен приподняла брови. — Ты как-то странно задумался. В глазах что-то жуткое.

Мальчик улыбнулся в ответ.

— Все нормально, я прикидывал в своей голове план.

— Какой план? — с любопытством спросила Даяна.

— План по спасению ваших жизней.

Девочки переглянулись, а Ярослав снова засмеялся.

— Я думаю, нам стоит меньше говорить о том, что мы никогда не узнаем наверняка, и больше сконцентрироваться на том, что происходит прямо у нас под носом.

— Что ты хочешь этим сказать? — Кэллен свела брови домиком.

— Что с завтрашнего дня мы с вами начинаем жить реальной жизнью и вкушать все ее радости и печали вместе. Вы, девчонки, совсем забыли, что не являетесь героинями романа.

Кэллен надула губы, а Даяна кинула в кузена маленькое яблоко из сада. Они выглядели задетыми и смущенными. Ну и пусть! Зато теперь Ярослав мог, нет, был обязан, научить их жить, как нормальные люди, как те, что находятся в свое время и своем месте, проживают долгие и счастливые жизни, а тайны вселенной оставляют кому-то другому, более знающему и толковому.

***

Миссис Дарлинг нарезала апельсин, часть отдала Кэллен, а часть оставила для того, чтобы сделать натуральный сок. Девочка быстро засунула в рот множество сладких долек и побежала в сторону улицы.

— Кэллен, куда ты снова? — голос мамы становился все тише.

— У меня дела, — крикнула девочка в ответ и захлопнула за собой дверь.

В саду Даяны пахло цветами. Подруга поставила пять кружек на стол и бронзового цвета чайник в центр. Ярик едва заметно вздрогнул, когда Кэллен опустилась на соседний стул, Агата кивнула в знак приветствия, а Элизабет пододвинула к подруге блюдце с мятой.

— Кэллен, у тебя какое-то пятно на платье, — нахмурилась Даяна.

Девочка проследовала за ее взглядом и заметила желтый неровный круг на рукаве.

— Не-ет, — выдохнула она. — Это я апельсин утром ела, не нужно было так торопиться, — Кэллен покачала головой.

— Все хорошо, — улыбнулся Ярик, наливая чай. — Со всеми бывает, — мальчик пожал плечами.

После чаепития дети вместе спустились к озеру. Покрывало оказалось маленьким для всех, поэтому пришлось ютиться рядышком друг с другом. Кэллен снова оказалась возле Ярослава, и, если обычно это не вызывало у девочки никаких тревожных эмоций, сейчас она отчего-то ощущала себя неловко. Элизабет пододвинулась ближе к Кэллен, чтобы закинуть на плед ноги. Девочка максимально прижалась к Ярославу и почувствовала, как ее лицо залилось краской. Лизи толкнула Кэллен плечом, поправляя ботинок, и рука девочки неожиданно соприкоснулась с рукой Ярослава. Мальчик не одернул свою, как Кэллен думала, а оставил ее на прежнем месте, словно ничего не случилось и его рука совсем не лежала подле руки Кэллен. Сердце девочки забилось сильнее, но убирать руку она не стала. Несколько минут дети просидели вот так, не отодвигаясь друг от друга и делая вид, что это совершенно нормально.

В один момент Агата перевела взгляд на брата и Кэллен и приподнялась с покрывала.

— Элизабет, ты не хочешь пойти купаться? Я думаю, ты совсем задавила бедную Кэллен.

Лизи послушно поднялась на ноги и направилась в сторону мерцающей на солнце воды. Сидеть так близко другу к другу более не было смысла. Кэллен отодвинулась на край и выдохнула. Румянец на щеках продолжал гореть. И тут девочка заметила разочарование на лице Ярика. В один миг в ее голове остановилась мысль, что мальчику это было даже приятно, но тут же она потерялась среди других и была забыта, как формула уравнения.

Вечером мистер Дарлинг принес ящик ванильных рожков. Кэллен села на скамейку возле дома и замерла, наблюдая за огненным закатом.

— Кем ты хочешь стать в будущем, Ярослав? — папа Кэллен протянул мальчику рожок.

— Я еще не решил, — смущенно ответил брюнет, принимая мороженое. — Я хотел бы стать хорошим человеком.

— Для твоих родителей это уже повод для гордости, — услышала Кэллен голос мамы.

Миссис Дарлинг медленно шла в их сторону и придерживала живот рукой. Ее черные волосы развивал ветер. Она была такой красивой в глазах девочки, в тот момент Кэллен просто хотела быть на нее похожей.

— Кэллен не захочет работать в пекарне в будущем, я это знаю, — миссис Дарлинг печально улыбнулась.

— Почему нет? — Ярик отвлекся от мороженого и обратил все свое внимание на подругу.

— Я еще не решила, чем хочу заниматься в будущем, может быть, я захочу работать в офисе, — пожала девочка плечами.

— Ты не сможешь работать в офисе, — засмеялась Даяна.

— Почему нет? — Кэллен притворно сложила руки на груди.

— Ты не можешь сидеть на месте, тебе постоянно нужно получать новые эмоции и что-то придумывать. Творческая работа подойдет тебе лучше, — предположила Агата.

Теплый летний ветер приносил с моря запах водорослей. Кэллен скорчила лицо. Мягкая трава под ногами щекотала кожу.

— Может быть, не хочу загадывать на будущее. Я могу представлять себя даже принцессой, живущей в замке и имеющей прислугу, но все это не будет иметь смысла.

— Почему нет? — не сдавался Ярослав.

— Потому что мы никогда не станем теми, кем хотим быть, если это не наша судьба. Одного желания мало, и мало даже бесконечных стараний и усердий: ты никогда не сможешь притянуть в свою жизнь то, что для тебя создано не было, — девочка прикусила нижнюю губу.

Мистер Дарлинг вздохнул, мама Кэллен прикрыла глаза. Никто не ответил ей, но девочка знала, что каждый задумался. Ей было неважно: считали ли люди ее глупой или слишком маленькой. Кэллен не исключала той возможности, что с годами ее взгляд на мир сильно изменится и в какой-то момент может стать прямо противоположным тому, что сейчас сформирован в сознании. Но все это, наверное, должно будет произойти гораздо позднее, потому что сейчас Кэллен мыслила так и ее это вполне устраивало.

Глава 6. Воспоминания и радуга вокруг людей

Комнаты с высокими потолками. Позолоченные стены и узоры, сияющее в свете сотен свечей. Улыбающиеся лица ангелов смотрели с каким-то упреком. Кэллен бежала по длинной изогнутой лестнице с золотыми перилами, ее пышное бежевое платье с кружевной каемкой отражалось во множестве зеркал. С потолка глядели истории библейских сюжетов и многочисленные нимфы, боги, святые. Картины великих художников и просто талантливых провинциалов страны были напиханы по всему залу. Много роскоши, много золота и блеска. Казалось, в эти комнаты снесли все самые богатые шелка и предметы страны, чтобы показать заморским гостям всю величественность империи. Как бы смешно не было желание обладать всем, дворцовая роскошь, отнюдь, не вызывала желания сплюнуть от наигранной красоты. Сердце трепетало при виде чугунных вставок, залитых золотом, фигур, до деталей изображавших схожесть с некими идолами той эпохи, высоких дверей, украшенных позолоченной резьбой.

Придворные не упускали возможности оглянуться, входя на парадную лестницу. Дамы приподнимали свои платья и аккуратно ставили ножки, облаченные в чулки и крохотные туфельки, на ступеньки и вдыхали, пропуская через расписанный веер поток воздуха.

Все вокруг кричало о богатстве и величии. Кэллен же относилась к дворцовым убранствам с гордостью и порой принятием, потому что, признаться, ничего иного в жизни и не видела.

Девочка провела рукой, спрятанной в белую кружевную перчатку, по перилам и подняла голову к потолку. Сегодня все вокруг выглядело иначе, словно вот-вот могло исчезнуть. Кэллен едва ловила мгновение, чтобы посмотреть в последний раз, насладиться красотой, пока она не превратилась в руины. Хотя такие памятники истории вряд ли способны исчезнуть. Они пережили уже многие поколения императорской семьи, переживут и ее. Кэллен лишь мечтала, чтобы и ее дети бегали по просторным дворцовым комнатам и наполняли их смехом и наивной верой в светлое будущее такой огромной и страшной державы.

Что-то в области груди предательски кольнуло. Девочке чудилось, что ее мечты рухнут в небытие, потому что однажды настанет миг, когда вся эта красота очерствеет и будет принадлежать кому-то другому, кому-то безжалостному и жестокому.

И весь ее дом, пока что и навсегда единственный милый сердцу дом, закроет свои двери и более никогда не впустит ее погреться у теплого камина морозным зимним вечером.

Кэллен проснулась рано утром. За окном пробивалось рассветное солнце. Во дворе стоял густой туман, но теплый южный ветер уже пробивался сквозь щели. Один и тот же сон, что снился девочке на протяжении нескольких лет, не давал покоя мыслям. Все выглядело таким ярким, таким реалистичным, словно Кэллен окунулась в чьи-то чужие воспоминания. Чужие ли? Кэллен также ощущала, что маленькой девочкой в чулках и с огромной шляпой на голове, скрывающей ее милое детское личико, была она сама. Как будто это случилось когда-то давно, но почему-то все еще продолжало тревожить сердце, словно недосказанная правда, невыраженные чувства, не распустившийся вовремя цветок.

Кэллен спустилась на кухню, съела всухомятку вчерашний круассан, по-прежнему мягкий и сладкий, и опустилась на стул напротив окна.

На улице щебетали птицы, солнечные лучи отражали множество блестящих паутинок, растянутых по всему саду. Девочка вздрогнула при мысли о пауках. Пахло ягодами из корзинки и медом.

Со стороны лестницы послышались шаги, и через несколько секунд в помещение вошла миссис Дарлинг. Завидев дочку, она распахнула глаза, но затем ласково погладила Кэллен по голове и расположилась напротив окна.

Девочка продолжила наблюдать за фигурой мамы. На свету вокруг ее головы сиял розовый свет, все ее тело окутало белой пеленой, которая постепенно сливалась с ярко-синей тонкой дымкой. По правой части ее тело переливалось золотым свечением, а по левой — бледно-фиолетовым.

— Что ты там увидела? — миссис Дарлинг оглянулась в сторону окна.

— Я смотрю на тебя. Ты светишься разными цветами, — ответила Кэллен с серьезностью в голосе.

— Не выдумывай, — миссис Дарлинг махнула рукой.

— И в мыслях не было, говорю же: вокруг тебя разноцветное сияние, — настаивала на своем Кэллен.

— Малышка, тебе кажется, тут свет так падает.

Девочка ничего не ответила. Часы показывали семь утра. Кэллен встала из-за стола и направилась к выходу, лениво поправляя собранные в длинные косы волосы.

Конец ознакомительного фрагмента.