Бесконечная игра. 6R

Lao Bearolla

– Зачем читать эту книгу?– Ты будешь читать, и что-то в душе отзовётся, – просто ответила Алиса.– А о чём она?– Душа? Или книга? Эта книга про любовь, вообще-то, всё в мире про любовь.

23. Грустно

Томас Халлик шёл домой грустный. Как сказать Руслану про Нилина, он не знал, а сказать было надо. Добавить проблем к уже имеющимся. С Лейлой получилось странно. Они показались ему даже чем-то похожи, Нилин и Лейла. Ещё и этот странный мужик из отеля.

Дома было спокойно; все вернулись с вечерней прогулки, Рэнди укладывал детей спать, Рита ушла к себе, Альдо сидел внизу. Но что толку, Нилина он не знает. Фомка заглянул к Ане, поговорил с ней и вышел на улицу.

Руслан приехал, когда было около 22:00. Вышел из такси. Было видно, что уставший. Ещё бы. Время шло — проблем только прибавлялось. Увидел Халлика на пороге.

— Что дома?

— Дома всё нормально; Лейла в отеле.

— Где ненормально?

— В РФ.

— Что?

— Нилин позвонил, сказал что нашёл и закрыл собак в доме, и что он увольняется. Бросил трубку. Я не знаю, что случилось. Про Риту спрашивал.

— Плохо.

— Ещё мужик один странный завелся рядом; такое ощущение, что он за мной следил… хотя может это у меня мания преследования. Кстати, вон он, — Томас Халлик показал в сторону, — Томас Форш делал вид, что прогуливается по пустынной набережной. Дорожка вдоль моря была единственная и шла мимо их дома. Форш приближался. Когда он подошёл совсем близко, он поприветствовал Фому, картинно сняв воображаемую шляпу, а потом задержал взгляд на лице Руслана. Поздоровался и пошел дальше.

— Странный, — сказал Фома.

— Это всё? — спросил Руслан.

— Вроде да.

— Почему Нилин увольняется, он сказал?

— Нет. Точно не сказал. Он лепил что-то про несовершеннолетнюю русскую девочку.

— Он прочитал статьи в интернете, — спокойно сказал Руслан. — Плохо. И на внятное опровержение нужно время. Уже поздно, я позвоню завтра в Россию, и Нилину.

— Я думал, ты расстроишься…

— Я расстроился. Но что толку? Там уже глубокая ночь, все спят. Хорошо, что он нашел собак. Мишка обрадуется. Я не говорил ему раньше, пока не найдутся.

— И не говори.

— Почему?

— Привезут, тогда скажешь. Кто это сделает?

— Я поговорю завтра с Нилиным.

— Мне кажется, не выйдет. Он слился.

— Я не верю. Это нервы. Пройдет.

— У Нилина нервы? Вряд ли. Он их забыл где-то в прошлой жизни, вместе с чувством юмора.

— Он нормальный, Томас. Просто немножко жесткий.

— Немножко? Ну да, как поезд, — хмыкнул Фома, — А что было в статьях в интернете?

— Про меня и Риту. Всякое.

— Что у тебя с Ритой, Руслан? — Халлик смотрел на него внимательно. Было очень темно и тихо вокруг. Моря почти не слышно. Руслан молчал, Халлик ждал.

— Любовь у меня с Ритой… из прошлой жизни… тяжелая и нервная любовь.

— А с Линдой что было?

— Ты тоже решил поиграть в следователя?

— Ты ведь понимаешь, что есть повод, — серьёзно сказал Фома.

— Понимаю. С Линдой у меня общие дети. Так получилось.

— А с этой Лейлой что?

— Не знаю… не помню… я её встретил в тот же день, что и Альдо. В том же самолёте. Когда летел с Ритой из Москвы.

— Странно всё это.

— Да, — согласился Руслан. — И с Алисой у меня дружба. Если тебе что-то не нравится — говори лучше сразу.

Халлик помолчал с минуту, потом ответил:

— Я не хотел тебя огорчать, Руслан. Иди спать. Утром снова взойдет солнце, а ты помятый…

***

Руслан спать сразу не пошел, позвонил Нилину. Долго слушал гудки. Потом получил смс:

— Я всё сказал Халлику. Разговаривать с тобой мне не приятно. И не надо ничего объяснять. Всё понятно и так.

***

Теперь действительно было понятно. Час назад адвокат объяснял Руслану, что всякая ерунда в интернете, это не ерунда; а влияние на общественное мнение, и эти статьи Руслану вредят. Руслану было не ясно, как ему может вредить написанная кем-то ложь.

Руслан говорил, что те, кто его знает — всё поймут сами, и про него, и про эти статьи; адвокат возражал. Говорил, что необходимо убрать и вычистить в интернете то, что можно. Предоставлять противоположную информацию. Готовить опровержения и делать официальные заявления. Руслан считал, что это лишнее, он уже давно не публичная фигура и никому не интересно, что там про него пишут. Оказалось, адвокат был прав.

***

Руслан написал смс Лейле: «Добрый вечер, простите, пожалуйста, что так получилось. Я только освободился. Надеюсь Вам лучше. Если что-то понадобится срочно — звоните мне, Вернеру или Томасу. Я позвоню завтра. Спокойной ночи».

***

Форш прогулялся вдоль набережной и возвращался по берегу моря. У дома, за которым он наблюдал, по-прежнему сидел Руслан. Уже один. Форш прошел мимо, но взгляда было достаточно, чтобы понять, что у человека очень много проблем. Но каких и в чём их причина, было неясно. Или человек грустит от того, что его оговаривают, или от того, что «хорошо прижали». Неприятно и то, и другое. Да и дыма без огня не бывает.

Форш обернулся, чтобы рассмотреть Руслана получше. Просто стоял и смотрел. Так могут делать дети. Взрослые считают это неприличным.

Руслан спокойно ждал. Не кричал, не нервничал, не вызывал охрану. Это было странно. Человек, загнанный в угол, обычно теряет способность к спокойным реакциям на происходящее вокруг. Начинает дёргаться. Особенно в ответ на такое откровенное действие. Форш провоцировал — реакции не было.

Форш решил проверять дальше. Он подошел к Руслану поближе и сказал:

— Я видел Ваше фото в новостях… сегодня.

— И что?

— Как Вам не стыдно?

Руслан пожал плечами. Стыдно ему не было. Было тяжело, неприятно, грустно. Хотя может быть и стыдно. Если бы он раньше вел себя умнее, этой ситуации бы не случилось. И плохо даже не то, что будут узнавать его, как сейчас; плохо то, что это коснется его детей, его друзей, людей которые с ним общаются. Стыдно будет им — за него. И вот от этого тоже было грустно.

Незнакомый мужчина не уходил, стоял напротив рассматривая его, как картинку.

— Хотите что-то узнать? — спросил Руслан.

— Хочу, — ответил Форш, — про эту русскую девочку.

— Можете спросить, сейчас, видимо, многих будет интересовать русская девочка.

— Это правда, что она не выходит из дома без охраны?

— Правда.

«Разрыв шаблона номер два» — отметил про себя Форш. Реакции были не типичными. По сути, это было признанием ограничения свободы. Статьи писали не про те статьи.

— Очень легко ограничить свободу человека, за которого некому заступиться.

— Да.

«Наглый, но выдержанный, циничный, шикарная стрессоустойчивость» — рисовал про себя психологический портрет Форш.

— Любите развлекаться, придётся и ответить за это, — старался поддеть Форш.

— Разумеется, — соглашался Руслан.

— Только это будет уже не так приятно, как развлекаться.

— Конечно.

«Технично уходит от конфликтных вопросов, не спорит. Не цепляется».

— Вы так спокойно говорите? Думаете Вам удастся избежать ответственности?

— Думаю, зачем Вы спрашиваете?

«Первая активность, хорошо, еще немного и он покажет себя»

— Мне интересно.

— Интересно что?

— Как чувствует себя человек, который обижает ребенка?

Руслан усмехнулся. Подумал. Ответил:

— Очень плохо… если человек делает кому-то больно или плохо — ему очень плохо самому. Вы вот прочитали несколько статей и задаёте вопросы. Не мне ведь, себе… Вам интересно. Вы цинично и нагло вторгаетесь в чужую личную жизнь. Ищите ответы для себя. Так в чём вопрос?

Форш усмехнулся. Он в который раз поймал себя на ощущении, что играют с ним, хотя ему казалось вначале, что игру начинал он сам. Он приписал наглость и циничность Руслану — ему вернули эти же характеристики в отношении его поведения.

— Я хочу знать, что с этой русской девочкой?

— Зачем? Что Вы с этой информацией будете делать? Я скажу, что всё хорошо — и Вы не поверите, будете считать, что я злодей. Я скажу, что всё плохо, и Вы опять не поверите. Потому что если кому-то плохо, и Вы об этом знаете — Вы должны что-то сделать! По человечески. Не пройти мимо. А как тут не пройти мимо, когда возникнет куча проблем. Лучше думать, что всё хорошо. Или нормально. Так легче будет уснуть.

«Разрыв шаблона номер 3. Сильный аргумент» — снова отметил про себя Форш и продолжил:

— Так что с ней?

— Я не знаю. Я не видел её несколько часов.

— Кот Шредингера? — пошутил Форш.

— Кошка; это ещё сложнее, чем кот.