Сердцебиение. Роман

Maрк Шувалов

Как и почему два человека находят друг друга? Сколько времени нужно для того, чтобы понять – это твой человек и нельзя медлить, нельзя отдать его кому-то, нельзя отпустить. Чем определен выбор – физиологией или же чем-то более сильным и глубоким? Что есть любовь – радость или постоянно ноющая боль и страх потерять свое счастье?

***7

Пребывание на работе сказалось на моем самочувствии не лучшим образом. Уже к обеду я еле ноги таскал. Антон заехал за мной и увез к себе домой.

— Сколько я могу мотаться туда-сюда. Ложись в спальне, буду твоей нянькой. А сам посплю ночью на диване в гостиной, тем более что сегодня по телику футбол. Хоть пива выпью, чтобы ты не видел, тебе все равно нельзя. И не смотри на меня как Кот из Шрека, все равно не дам.

Я очень устал, потому заснул почти сразу и очухался только к вечеру. Друг приготовил вкусный обед, но есть я не мог, чем очень его удивил.

— Ну, ёлки-палки, Лёка, что ж за напасть такая? Врачихи эти две, дуры набитые, неправильный диагноз тебе выдали.

Но я знал, почему у меня полностью отсутствует аппетит — Сашин телефон не отвечал и вотсап глухо молчал. Ее не было в сети.

Меня не мучил сексуальный голод, мне просто нужно было услышать ее голос. Хотя, конечно, не только голос, мне безумно хотелось ее целовать. А кроме прочего, сердце мое сжималось от одной мысли, что если вдруг она решит совсем оборвать нашу такую ненадежную связь. Ведь я ничего против этого не смогу предпринять.

Я решил все-таки отправиться домой, потому что футбол по телику сейчас меня совершенно не интересовал. Погода стояла чудесная, было свежо, уже опустились сумерки, включились фонари. К своему удивлению впервые с подросткового возраста я чувствовал сладостную боль в груди. Хотя было в ней слишком много тревоги и даже горечи.

Где же ты, Саша? — подумал я, облизнул пересохшие губы и вновь ощутил спазм в горле. Однако нужно было в тепло, я начинал замерзать. Не хватало только простудиться и окончательно слечь. И вдруг я заметил на скамье недалеко от моего подъезда знакомую фигурку. Это была она, я узнал бы ее даже в самом людном месте. Она увидела меня и поднялась навстречу.

— Ты прилетела раньше, почему не позвонила? — схватил я ее за озябшие руки.

— Не успела… Наверно, мне больше не придется работать в холдинге. Я нарушила условия контракта и подвела своего шефа, оставив его без переводчика. Поэтому не хочу пока включать мобильник.

Я увлек ее за собой в парадное и уже там прижал к себе:

— Ты же могла тут очень долго ждать, я ведь случайно решил прийти, у друга хотел заночевать. Мне было так плохо без тебя, думал, с ума сойду, — говорил я и удивлялся тому, как банально это звучит, но других слов не находил.

Она подняла на меня глаза и сказала:

— Мне тоже было очень плохо.

Дома, когда снял плащ, я никак не мог ее отпустить, сминая губы поцелуями и тычась носом в ее волосы, чтобы вдыхать их тонкий аромат. А потом вдруг опомнился:

— Мелкая, дай-ка разглядеть твои веснушки.

Но, приподняв ее голову за подбородок, я смотрел и ничего не понимал — кожа на носу и щеках у Саши была совершенно светлая, ровного оттенка. В недоумении я поймал ее взгляд. Она улыбнулась и сильно потерла переносицу пальцем, чтобы убрать тональный крем. И тут я увидел их — у меня даже сердце остановилось.

— Зачем ты прячешь такую красоту? Они же просто восхитительны!

— Я должна всегда выглядеть элегантно и строго. А веснушки совершенно не сочетаются с таким стилем.

Между тем она заметила, что со мной не все в порядке. Я действительно чувствовал себя крайне плохо, несмотря на радость от встречи с ней. Пришлось послушаться, лечь в постель и выпить какие-то шипучие таблетки, а в награду за мое долгое ожидание она села рядом и положила свою маленькую нежную ладонь мне на грудь.

— Ты скучала по мне? — придирчиво глянул я, прижав ее руку к себе.

— Да, скучала, — ответила она.

— Ты очень бледный сейчас и просто нереально красивый. Наверно от поклонниц отбоя нет. Зачем тебе такая серая мышь как я?

— Ты оказывается дурочка, а я-то думал, твой IQ достаточно высок.

— Тебе для сведения — мой IQ 135 единиц. Почему это я дурочка?

— Потому что не ценишь себя по достоинству. Я наглядеться на тебя не могу. А если умоешься и обнажишь все свои веснушки, я ж тебя насмерть зацелую.

— Ты с твоим ростом и внешностью никогда моделью не работал?

— Хватит обо мне. А тебе, кстати, совершенно не нужен мэйк, поверь. Все просто с ума сойдут, увидев, какая ты на самом деле.

— Конечно, сойдут. И вслед крикнут, что такую чухонку еще поискать.

Я не мог понять, почему она так принижает свою внешность, которая казалась мне верхом совершенства из-за неуловимых и непередаваемых нюансов, присущих только счастливому безудержному детству. Умытое ее лицо сверкало чистотой, и веснушки на нем при близком рассмотрении выглядели россыпью золотистого песка. Но главное — глаза ее напоминали овально вытянутые капли с тающих весенних сосулек, настолько кристально прозрачными выглядели их роговицы. Цвет радужек при этом все время ускользал от внимания, будучи то нежно голубым, то зеленоватым, а зрачки были способны расширяться настолько, что от радужки оставался лишь тонкий бирюзовый ободок вокруг них. Кроме того, мне безумно нравились ее длинные волосы с их чудным запахом. Они представляли собой копну непослушных волнистых прядей всех оттенков рыжевато-русой масти. И кощунством было с ее стороны каждый день укладывать их в туго стянутый жгут, закрученный и заколотый в виде какой-то новомодной ракушки. Из любопытства я глянул, какой шампунь она привезла с собой. В описании значилось, что он не имеет отдушек. К тому же она не использовала духов, что для меня имело немаловажное значение, ибо я не выношу запахов парфюма.

Саша пыталась покормить меня, но я не хотел ничего, мне требовалось тепло ее кожи, поэтому я расстегнул ее блузку и почти снял свою футболку, чтобы прижаться к ней обнаженным телом. С удивлением я вновь заметил ее смущение — и это при том, что за последнюю неделю мы были близки не один раз. Правда, именно я почти силой принуждал ее к близости, но ведь она в итоге покорялась мне.

Сейчас она упорно уводила взгляд, и это, как и любое ее сопротивление, тут же участило мой пульс. И, конечно, я не смог остановиться, а она не смогла справиться со мной.