Вспомнить всё

Rrrrandanna, 2021

Девять лет назад произошло то, что кардинально изменило меня. Воспоминания будто лежат на поверхности, то и дело всплывая. Я помню, но лишь отрывками. Я привязала их к различным предметам, чтобы окончательно не забыть. Каждый раз я цепляюсь за эти нитки, которые сливаются в одно полотно. Я беру в руки одну деталь, складывая их в пазл. Но картина никогда не была полной. Множество несостыковок и пробелов мешают мне вспомнить. Но сейчас я свободна. Я обещаю себе, что вспомню всё, чтобы вновь владеть своими воспоминаниями. Я вспомню!

Глава 1. Свобода

Величина всякого несчастья

измеряется не сущностью его,

а тем — как оно

на человеке отражается.

Генрик Сенкевич

POV Автор.

Массивное здание возвышалось над Хайди, пугая и обескураживая. Коричневые облицовочно гиперпрессованные кирпичи потускнели от нескончаемых дождей, которых выдалось в это десятилетие достаточно, чтобы разрушить прочную конструкцию. Железные прутья забора, подпиравшие при входе название постройки, стали чертой, ограждавшей девушку и других людей от места, внутри которого агония, страдания и нескончаемая боль устраивали собрания, помогая своим подопечным забыться в них. Хайди была довольно смелой девушкой, но от такого, даже она впадала в ступор. Коленки немного потрясывались, а глаза бегали от одного окна, выходящего во двор, к другому. Девушка нервно перебирала пальцы, пытаясь найти в себе храбрость войти. Это место было подобно кладбищу, стоящему на окраине города и пугающему народ. Иногда кажется, что даже «место мёртвых» не вызывало такого необъяснимого сковывающего страха, поселившегося в головах прохожих, как это здание. Что могло вызвать такие чувства? Два древа, склонивших свои оголённые кроны в почтительном поклоне перед посетителями, но в тоже время олицетворяющих сторуких великанов Гекатонхейров — помощников сына Кроноса, взявшего под своё покровительство загробный мир? Или же она просто знала, кто находится внутри?

К ногам героини подлетел клочок бумаги, который принёс ей сильный ветер. Он будто хотел стать частью этой истории, заранее обречённой на плохой финал. Предоставив ему возможность сыграть маловажную роль, Хайди нагнулась и подняла его, стараясь докасаться до мокрой вырезки из газеты как можно меньше. Поспешно развернув его, она попыталась составить текст из оставшихся слов, которые не были стёрты под мелким дождём Нью-Йорка.

«Построенная в 1931 г. в лучших традициях итальянского ренессанса, Bellevue по праву считается одной из ведущих больниц в стране в области психических расстройств, в большинстве случаев носящих криминальный характер» — Хайди смогла разобрать лишь эту часть статьи о месте, пред которым она стояла. Словосочетание «криминальный характер» вертелось у неё в голове, настораживая.

— Сейчас или никогда! — хриплый голос девушки сорвался и дрогнул так, что казалось, будто его обработали в специальной программе, но она старалась не обращать на это внимание и зашагала уверенно в здание. Что подтолкнуло её к столь решительным действиям: сильный, закалённый временем характер или крупная дрожь, бьющая её в связи с холодной погодой? Один из миллиона вопросов данной антиутопии, оставшийся без ответа.

Каблуки встречались с плиткой, цокая, и неприятно скрипели при столкновении. Звук был подобен скрежету пенопласта о стекло или вилки о тарелку. Хмурые люди в белых халатах метались из кабинета в кабинет, не останавливаясь и не замечая ничего, кроме дела своего пациента. Серые стены, которые осыпались в углу и образовывали кучку из мусора, и потолок, который требовал вмешательство строителей, создавали жуткую атмосферу фильмов-ужастиков Голливуда. Вот только это было вовсе не «Дитя тьмы» или «Хижина в лесу», а что-то более мрачное и реалистичное. Больше всего Хайди сейчас хотелось закутаться в одеяло и прижаться к тёте, слушая её равномерное дыхание и внимая каждому слову доброй сказки, что она читала в детстве перед сном. Минута слабости позволила отвлечься, а после расставить все мысли по местам, будто книги в библиотеке, представлявшей из себя голову.

— У Джейн Холм снова эпилептический припадок, — произнёс один из докторов другому.

— Карли Донован мучается от кошмаров, — отвечал второй.

— Кристи Вил слышит голоса, — вторил третий.

Это не было бы так страшно, если бы не их лица, не выражавшие ни одной эмоции, и их пустые глаза цвета песчаной бури, удушающей путников, желающих пересечь безводную пустыню. Фамилии и имена сливались в одно целое и образовывали нечто ужасное. Хайди на секунду подумала, что бредит, но бредила здесь вовсе не она.

Она давно не была внутри этого здания, но никакой ностальгии и быть не могло, ведь то, что хранило в себе сумасшествие, могло вызвать лишь нервный смех, сливающийся с тонной подобных, или животный страх и желание убраться подальше отсюда. Хайди испытывала всё вместе, но признавала лишь второе.

Оглядывая стойку регистрации и делая вывод, что стоило бы убрать лишние вещи с неё, она спиной наткнулась на кого-то. Мгновенно развернувшись, Хайди увидела незнакомую девушку, стоящую неподвижно. Медленный взгляд изучил невольную посетительницу с ног до головы и вернулся к ладони. Её рука аккуратно коснулась пальцев Хайди и приподняла их, будто потянула за нить, и марионетка легко поддалась ей. Безвольная кукла под неким трансом позволила развернуть руку и провести пальцем по ладони.

— Ты несчастна, — медленно и тихо произнесла девушка, устремив свой взгляд в пол, — И всегда будешь, — она неожиданно вскинула глаза и посмотрела прямо на Хайди, сопровождая этот странный жест пугающим хохотом. Героиню обдало холодом, и она испуганно отшагнула назад, отдёрнув руку, словно схватилась за горячий уголёк. Шаг оказался слишком большим, и Хайди упёрлась спиной в дверь, которая тут же отворилась под её весом. Девушка успела удержать равновесие перед тем, как опора с громким хлопком ударилась об стену.

Словно лань, окружённая стаей волков, Хайди крутила головой, пытаясь сориентироваться в новой обстановке. Выключенный свет в данной комнате лишь сильнее пугал девушку, которая устремила свой взгляд вперёд. Мужчина в белом одеянии, будто одержимый, раскачивался из стороны в сторону, тихо бормоча что-то себе под нос. В одно мгновение его жёлтые глаза, которые почему-то казались по-звериному безумны, вцепились в лицо и до того испуганной девушке.

— Нет, нет…ты…не должна…здесь…нет, — он стал говорить громче слова, которые никак не сопоставлялись в одно предложение, — Не должна…ты…здесь…, — он говорил всё громче и громче, будто озлобленный сам на себя за то, что не может сказать что-то важное, — ТЫ НЕ ДОЛЖНА ЗДЕСЬ БЫТЬ, — закричал вдруг мужчина, отчего Хайди ринулась назад в помещение, пугающее своей белизной.

Как только она оказалась в месте, сейчас представляющим из себя спасительный островок, её взгляд упал на дело у одного из проходивших докторов: «Фелисити Макгонагалл». Хайди не стала ждать и направилась за ним. Доктор насупился и говорил что-то себе под нос. Изредка его речи прерывались неприятным шлюпаньем. Похоже, это насморк.

Девушка хотела остановить его и спросить, как пройти к пациенту, дело которого было у него в руках, но её неожиданно грубо дёрнули за руку. Она открыла рот, чтобы покрыть трёхэтажным матом человека, который остановил её, но увидев свою тётю, Хайди умолкла. Сердце, которое ещё тарабанило так, что все проходящие могли услышать его, вновь сжалось.

— Зачем ты тут? — тётя Марта злобно бросила девушке. На самом деле, у них были очень тёплые отношения, но она не хотела, чтобы её племянница ходила здесь свободно без неё.

— Фелисити сегодня выписывают. Я хочу её забрать, — Хайди посмотрела в сторону, куда ушёл доктор, но его уже не было.

— А больше некому? Ты ей всего лишь подруга, а не родственник, — закатила глаза женщина. Её взгляд был таким же жестоким, как и у всех тут. Они многое повидали. Неделю назад одна девушка повесилась на простыне, а месяц назад парень выкрал у персонала скальпель и перерезал себе глотку. Здесь происходит много всего, поэтому люди, работающие здесь, привыкли.

— Я её лучшая подруга! — возразила Хайди и добавила. — Ты же знаешь, что её родители погибли три года назад в аварии, а других родственников у неё не было. — Девушка опустила взгляд, а по коже прошлись мурашки. Она представила, что осталась одна, и это жутко её напугало. Она посмотрела на тётю, чтобы убедиться, что это всего лишь дурная мысль.

— Пошли, я провожу тебя до её палаты. Только осторожней, ты же знаешь, что у неё посттравматическое стрессовое расстройство. Она, пока что, не готова выйти в социум. И ещё, старайся не говорить с ней о прошлом. Она мало что помнит, ведь эпизодическая амнезия — это один из симптомов ПТСР. Это означает, что она почти ничего не помнит о том событии, — пояснила тётя. Они остановились у палаты с номером «тридцать пять». Табличка висела неровно, и казалось, что вот-вот упадёт. Рядом с дверью находилась вывеска, где было написано: «Фелисити Макгонагалл, 26 лет. Посттравматическое стрессовое расстройство, переходящее в шизофрению. Состояние: приемлимое».

Хайди заострила своё внимание на последнем слове. Что оно значило? Слишком неконкретное для такого заведения. Девушка до сих пор удивлялась, что Фел выписали, ведь диагноз очень серьёзный, но, как ей сказали по телефону, она готова для жизни вне этого помещения. Хайди была рада, что вновь сможет увидеть подругу и теперь будет рядом с ней, ведь за всё время, что она лежала здесь, к ней пускали лишь родителей (когда они были ещё живы). Хайди пустили один раз, когда ей было ещё двадцать, но Фелисити слишком бурно отреагировала и забилась в угол, грозясь, что выткнет сама себе глаза, если они её не уберут. Скорее всего, подруга напоминала ей о прошлом.

Тётя открыла дверь и перед глазами девушки предстала фигура близкого ей человека.

— Хайди, — заикаясь, проговорила девушка. Её было не узнать. Синяки под глазами, сухая кожа, глаза, полные печали — всё это пугало. Её каштановые волосы были коротко подстрижены, а на теле свисала какая-то тряпка, называемая больничным платьем.

— Фел, — прошептала девушка и обняла подругу. Это объятие было каким-то неловким, но принесло облегчение обоим. — Я скучала, — на глазах Хайди выступили слёзы. Она протянула пакет, который немного порвался по дороге. В нём были вещи для Фелисити, ведь она не могла идти домой в таком виде. Подруга взяла одежду и переоделась. Никто не проронил ни слова.

— Позаботься о ней, — прошептала Марта и вышла из палаты.

— За два года ты не изменилась, — сказала Фел странным голосом, будто уже давно не разговаривала ни с кем.

— Два года? — удивилась Хайди, ведь прошло целых девять лет, но она вспомнила о словах тёти об амнезии и прикусила губу. Фелисити не помнит семь лет пребывания здесь, она не помнит того случая и многого другого. А что же она помнит? Вопрос остался без ответа.

— Ты отведёшь меня домой? — спросила Фел, кусая верхнюю губу. Она была чем-то напугана.

— Пойми меня правильно, но тебе не стоит туда возвращаться, — Хайди поджала губы. Как бы она не пыталась заставить себя радоваться тому, что снова видит подругу, испуг затмевал всё. Девушка боялась Фел. «Она ненормальная!» — кричал её разум, но сердце тут же одёргивало его и укоризненно смотрело. Как она может так говорить о своей подруге?

— Но я хочу домой, — глаза Фелисити расширились, а голова немного опустилась.

Хайди не знала, что ответить и начала вновь нервно мять пальцы от стресса. Этот жест был привычен для неё.

— Хорошо, — всё же проиграв в этой игре, сказала девушка. На самом деле, если бы не доброе сердце, она давно бы забыла дорогу сюда и бросила попытки наладить дружбу с ней.

Они вместе вышли из здания под странные взгляды со стороны персонала и направились к Фелисити домой. Эта дорога обещает быть долгой…