Маша-растеряша

Vicky Muss (2023)

Однажды Мария Полонская, выходя из торгового центра, встретила своего мужа в компании любовницы. Казалось бы, наконец у Маши появилась возможность отомстить ему за все годы унижений и предательств. Тем более капитан Платонов так удачно подвернулся. Только что принесёт девушке новое знакомство с горячим оперуполномоченным? И как сложится дальнейшая жизнь с мужем.

Глава 4

— Маш, я не понял, а почему ты съехала? — папа в очередной раз пытался достучаться до моего здравого рассудка, который, как он думал, есть.

Я в этом уже сомневалась…

Мы прощались у ворот нашей дачи. Он со Светланой уезжали в город. Оказалось они уже жили вместе. Поэтому я просила оставить мне ключи от дома.

— Папа! Не съехала, а дала возможность собрать ему вещи без моего присутствия!

Я сдерживала слёзы, отвернувшись от отца, чтобы он их не видел, и нервно переминалась с ноги на ногу.

Подошедшая Светлана погладила его по плечу, успокаивая. Она тактично не вмешивалась в разговор, только лишь выступала гасящим фактором в приступах ярости отца.

Когда я ему поведала о причинах развода, папуля собирался лично поехать в эту же минуту к Юрию, «чтобы набить мерзавскую рожу». Именно так он охарактеризовал никогда нелюбимого зятя.

Я лишь всхлипывала и пила успокоительное, которое мне накапала Света. Страшно было представить, что будет, если он узнает, что я совершила. Связи у папочки были: всё-таки не последний человек в городе. Шилов так испепелял меня своим гневным взглядом, что казалось, что он и вправду в курсе всего.

— Может ко мне? Поживешь с нами. Ты на работу замучаешься по этим пробкам мотаться туда-сюда.

Я посмотрела на женщину, безмолвно стоящую рядом. Она не выражала никакого протеста, по крайней мере никаких намеков я не заметила.

— Не хочу вам мешать, это мои проблемы.

Папа, кажется, зарычал, нет он взревел, точно зверь.

— Ты моя дочь!

От его крика даже вороны с соседних деревьев всполошились.

— Так, Машенька, не говори глупостей. А ты, Шилов, не горлопанить. И так всю округу распугал своим рычанием, — спокойным командным тоном процедила Светлана, таким, чтобы слушали и слышали, точно мы на экскурсии в музее. — В конце концов, у меня тоже есть своё жилье. И я могу в любой момент пожить там.

Папа уставился на неё очумелым от возмущения глазами.

— Ну всё-всё, Шилов. И не смотри на меня так. В машине тебя подожду, — посмеиваясь, она чмокнула его в щеку и упорхнула в автомобиль, помахав мне ручкой.

И где он её только нашёл, такую?

— Светлана потрясающая женщина, — одобрительно протянула я, игриво пихнув отца локтем в бок.

Довольная широкая улыбка украсило вечно невозмутимое лицо бизнесмена.

— Растеряша, всё. Поехали домой, — отец не сдавался.

— Пап… — я умоляюще посмотрела на него.

— Ай! Делай что хочешь!

Сердито махнул рукой и пошёл к машине, затем резко развернулся, указав на меня пальцем.

— Хотя нет, что хочешь не надо, а то я знаю тебя.

— Спасибо, папочка. Ты самый лучший, — я расплылась в самой очаровательной улыбке из своего арсенала.

Всё-таки папуля действительно у меня самый-самый.

— Лиса! Всё, увидимся на работе. Я найду тебе лучшего адвоката по разводам, об этом не переживай, — тоном не терпящим никаких возражений сообщил он.

Несмотря на его поддержку, я не находила себе места. Какое-то свербящее изнутри чувство спешило вырваться наружу. Меня не отпускало, потому что Полонский больше не звонил и не писал. Вообще! Как затишье перед бурей. Отпустил? На него это было не похоже…

Перед отцом я храбрилась, а когда он уехал, дала волю слезам. Да и потрёпанные нервы от осознания, как муж поступил со мной, дали о себе знать. Меня прорвало, как дамбу. Не знаю, когда я заснула, но на утро выглядела ужасно. Пришлось прикладывать холодные огурцы на глаза, чтобы реанимировать опухшие веки. Нельзя, чтобы окружающие увидели меня такую: зарёванную белугу.

По пути на работу снова завывала под радио. И даже как-то полегчало, видимо прооралась. Не зря это упражнение в психологии имеет невероятный успех.

Как только я переступила порог своего кабинета, меня завалило документами, отчётами и чертежами. Привычно и ожидаемо. Даже не было времени подумать, да ни о чём не было времени подумать.

Так что, когда я выжатая, как лимон, выходила из офиса, не сразу заметила машину Юры. Он вальяжно подпирал собой мой автомобиль и выжидал, словно зверь свою добычу. Даже мурашки, неприятно пробежавшие по телу, явно посылали опасные сигналы мне дурынде, что не стоит без свидетелей вести с ним разговоры.

Полонский выглядел очень солидно и даже немного старше своих лет. Брюнет с холодными серо-голубыми глазами, густыми тёмными волосами и с невероятно притягательной и обаятельной улыбкой. Она у него выходила такая тёплая, такая… красивая. Он весь был красив… Так красив, что я дура, опять истекала на него слюной, даже сейчас. А он, подлец, только и ухмылялся, зная это.

Мысленно отпустила себе подзатыльник. Стряхнув морок наваждения, уверенно направилась к нему, проговаривая себе чёткую установку не поддаваться его влиянию. Иначе нельзя. Иначе, я опять поверю, или сделаю вид, что поверила, снова дам обмануть себя и буду играть роль счастливой жены.

— Здравствуй, — мой голос дрогнул, я старалась, очень старалась не сломаться.

— Привет, Маш, — Юра невозмутимо поцеловал меня в щёку, отстранился, поглаживая плечи.

Излюбленная ласка моего мужа: тёплый взгляд, ненавязчивое поглаживание, типа «что ты дурочка, снова себе напридумывала» и его сладкий гипнотический голос или шёпот с хрипотцой. Внутри я вибрировала от какой-то безысходности. Вот, что он делал со мной. Всегда.

Сначала я сама утонула в нём, растворилась. Позволила подчинить, подмять, подстроить. Ведь это было так легко! Первый во всём Полонский Юра заполучил наивную овечку. А потом не представляла себя без него, дышать не могла, задыхалась от мысли, что я не одна у него. И было плевать, на себя ведь было плевать!

Я смотрела в сторону, боясь встретиться с серо-голубыми океанами. И просто не могла найти в себе сил заговорить первой.

Тряпка! Тряпка! Тряпка!

— Маш, поехали домой, — Юра уткнулся носом в мою скулу и нежно провёл им по шее, вдыхая мой запах.

Я задрожала, от страха или от возбуждения.

А может и от того, что хотела его, и ненавидела себя за это?

Зажмурилась и вспомнила о своём народившемся ребенке, которого я убила. Я.

Мне почему-то казалось, что это девочка. Всё думала о ней. Девочка с тёмными волосиками, вся в Юрочку. А глазки мои и носик-кнопочка. И так больно. Больно. Больно.

Мне она снилась, спрашивала за что. А я думала свихнусь. Спасибо тогда контракт с финнами, работы «по горло» было, а так бы сдохла.

Всё. Окатила себя ледяным душем. Мягко отстранилась от мужа. Нашла в себе силы посмотреть Юре в лицо: морщинки у глаз, прямой нос, лёгкая трехдневная щетина, тонкие губы, аккуратные.

Ненавижу. И люблю.

— Нет, Юра. Нет, — прошептала не поднимая взгляд.

Протянула брелок с ключами от его Гелендвагена.

Не ожидал, Полонский, не ожидал.

Я видела это по злющим глазам. Юра сдерживался.

— Отдай ключи от моей, — попросила отстранённо, а у самой внутри всё дребезжало, кипело и просилось выплеснуться.

— Маша.

— Отдай. Мне. Ключи.

Каждое слово давалось с трудом, не могла больше находится рядом с ним.

Полонский сдался, но его этот дикий, звериный взгляд не предвещал ничего хорошего для меня. Он как обещание жуткого и невыносимого будущего.

Я села в машину и почему-то сразу заблокировала двери. Инстинкт самосохранения? Возможно. И наконец сделала вдох. Поморщилась от запаха какого-то приторного женского парфюма.

«Мерзавец, какой же ты мерзавец!» — меня потряхивало и домой не хотелось.

Вставив ключи в зажигание, завела двигатель. Мерс приятно заурчал и через несколько минут я мягко тронулась с места. В зеркале заднего вида наблюдала, как Полонский смотрел и провожал меня взглядом.

— Пошёл ты! — зло произнесла я, вытирая слёзы.

Когда-нибудь я осмелюсь плюнуть ему эти слова в лицо, а пока говорила это отражению.

«Не сегодня, Маша. Не сегодня…»