Тотальное танго

notsaintalex, 2019

Авантюрный роман о том, как любовь становится частью большой аферы. И что же окажется сильнее: огромные деньги или настоящие чувства? Монте-Карло, Форте-дей-Марми, Флоренция, Буэнос-Айрес. Путешествия, погони, хитрые финансовые схемы, философия большой игры и, конечно же, любовь! Мужчины запрещают эту книгу своим жёнам, а женщины – читают вслух своим мужьям. Причину вы узнаете в сюжете. Содержит нецензурную брань.

Прелюдия. Вместо предисловия

«Он и Она» — извечная тема. Все жаждут познать, что такое Любовь. Но как объяснить? И существует ли вообще такая форма, образ, мысль, чтобы вот так вот просто взять и сразу проявить её в пространстве наших чувств? Любовь…

— Ma-donna santa! Сколько слов! — Адам изобразил изрядно утомлённое лицо, откинувшись на спинку стула, закончив фразу элегантным выбросом руки с зажатой между пальцами сигарой.

— Я — итальянец! Сколько слов… И я ищу ответы! — Томазо поспешил запить свои слова прохладным Chardonnay. Бокал последовал на стол, а послевкусие растаяло во вздохе.

2009 год. В Италии вовсю кипело лето. Июль стихал, ему на смену зажигался Август. Горячий день ушёл с закатом Солнца, а знойный вечер только начинался.

Два давних друга поглощали «скромный» ужин в премодном пляжном заведении «Bistrot». Его легко найти в пресказочном курортном городке, куда съезжались на Vacanza вальяжные Тузы со всей Европы и, соответственно, изысканные дамы. И, соответственно, Адам. А следом и Томазо. Оба безмерно обожали женщин, но и, отнюдь, не бегали за ними. Просто, являясь частью европейского «Jet-Set», они невольно попадали в эпицентры светской жизни: сегодня здесь, в Версилии, «зависли», а завтра… в Монте-Карло, Каннах, Ницце — и снова фото в глянцевых страницах — в Дубае, Марракеше, Лондоне, Париже и на денёчек в Куршевель — скатиться с гор на лыжах… Затем гольф-клубы, снова светские приёмы, а на уикенд — на белой яхте в укромных гаваней проёмы — уединиться тоже надо, не всё ведь светская забава.

А жизнь тем временем проходит… И чтобы зря ей не пропасть, Адам с Томазо так решили: «Постичь в Любви всю её страсть! Достичь вершины наслаждений, понять, где пик вулкана чувств! И сформулировать доступно рецепты всех шальных безумств!»

Задача эта оказалась непростая. Нужны эксперименты! Женщин — стая! И к каждой — правильный подход. И понеслось… Не прямо к цели, как хотелось, а в обход.

Адама дамы называли «Диамантовый Амур» за то, что, просыпаясь по утрам в постелях пятизвёздочных отелей, вместо любовника на смятых белоснежных простынях, они внезапно находили россыпи чистейших, как слеза, бриллиантов — компании Адама добывали их в ЮАР и поставляли в Ювелирные Дома Европы. Весь этот бизнес, хоть и нелегальный, служил отличной ширмой для отвода глаз — и Интерпол, и ЦРУ, и Анти-Мафия — все сдались, не понимая, что ещё искать. В реальности, Адам был первоклассным аферистом. И имя «Адам» было вовсе не его — так, псевдоним, на всякий случай. Их у него премного про запас, смотря какую даму обольщает. Знакомясь с ними, он мгновенно проникал в их души и представлялся именем, которое они (!) желали слышать: Эдмон, Диего, Марко, Доменик… А дальше начиналась сказка на ночь для взрослых девочек, кому за двадцать пять. В делах любовных наш Адам был искушённым джентльменом, предпочитая зрелых остроумных дам. Модельки из «Play Boy», конечно, тоже были, но не было в них искорки искомого огня.

Да, много женщин было у Адама, но преданность хранил он только двум! Одну из них он ласково именовал «La Vita», другую страстно называл «La Morte» — всегда крутился где-то между — то в Жизнь врывался, то срывался в Смерть. Всех остальных он просто дико обожал. А женщины… Они, ведь, чувствуют, когда их обожают, но отвечают только тем, кого любить невыносимо больно.

Томазо был Адаму ровней — практически, ничем не уступал, только годами был постарше — Адаму было тридцать, Томазо — тридцать пять. А так — типичный итальянец и гениальный аферист (!): в Америке поднял сто сорок миллионов, в Италии держал свой ресторан. Да и ни где-нибудь, а в самом центре флорентийской суеты — на набережной Arno. Считалось самым модным заведением Тосканы, где каждый вечер тусовались VIP-персоны и, соответственно, изысканные дамы. И, соответственно, Адам, с которым пропадали эти дамы, Томазо оставляя не у дел.

Вот так и проявлялась конкурентная борьба между Адамом и Томазо в делах синьора Казановы — они бесстрашно приносили себя в жертву ради познания великих тайн алхимии любви. И каждый раз, когда они встречались, делясь открытиями новых постижений, рождался жаркий спор об истинах «Amore Vero».

Так и на этот раз, вальяжно заседая за круглым столиком в «Bistrot», неспешно запивая нежное мясцо из клешней краба знатным Шардоне, они спешили, кто вперёд, дать точное определение Любви. И атмосфера вся к тому располагала. Богатое убранство залов ресторана в мягких бежевых тонах приятно утопало в ярком свете от причудливых настенных бра. Столы различных форм-размеров накрыты скатертями белыми, спадающими в пол, словно подолы свадебных нарядов. Огонь свечей ласкает розы в белых вазах. Повсюду светский гул и женское «хи-хи» со шлейфом их гламурных ароматов на фоне бряцания серебряных приборов о фарфоровый сервиз. Чёрный пустующий рояль по центру одного из залов всё ожидал, когда придёт его маэстро — тогда и он, рояль, заявит о себе. Официанты, тут и там, с прямой осанкой, гордо и бесшумно метали на столы неповторимые по вкусу яства — их виды наполняли рот слюной быстрей, чем ароматы сочного лимона. И старый сомелье всегда тут наготове: «Прошу вас, карта вин. Мои вам пожелания…».

Здесь каждый вечер собираются знакомые друг-другу люди, с порога никого не замечая, играя в странную игру «а кто кого вперёд узнает» — кто первым скажет «Ciao!», тот проиграл. И кто играл в эту игру, их итальянцы называли «Russo!» — ещё одна игра «а ну-ка, угадай!».

Адам с Томазо в эти игры не играли, и никого вокруг себя не замечали — сегодня между ними важный спор, а кто вмешается, тому войны топор!

В речах Томазо было, что ни аргумент, всё к одному — к простому сексу.

— Да что мы спорим, Cazzo Santo! Любовь — есть секс! E basta с этим! — он насадил на вилку мясо краба.

— Здесь секс лишь техника в моменте! — закуривая, возразил Адам, — То есть, аккорд финальный в твоём опыте печальном…

— Аккорд финальный, спору нет! Но вся прелюдия нацелена на это!

— О! — заметил на секундочку Адам, — Прелюдия! Вот где скрывается Любовь на пике страсти! Вот что в действительности нужно пронести Ему и Ей сквозь кульминацию оргазма! И этим…

— Сквозь кульминацию оргазма… — расхохотался сексо-гладиатор, — Смотреть на сцену, когда занавес опущен… Спектакль окончился, и зал давно пустой.

— Ma tu sei stupido cretino! — от безысходности Адам развёл руками, — Ты просто фаллоимитатор говорящий! Сто слов в секунду мимо сути!

— Я? Говорящий фаллоимитатор? — ещё сильнее хохотал Томазо, — Сто слов в секунду… Ха-ха-ха… Всё мимо… сути… Ей Богу, если так смеяться… кончить можно… О-о-о… Подожди… ха-ха… сейчас я успокоюсь…

А успокоившись, продолжил:

— Мои слова… — салфеткой слёзы смеха вытирая, он даже и не думал отступать, — Слова мои нужны, как воздух! Ведь женщины влюбляются ушами… И той же ночью обнимают меня длинными ногами… И вся любовь! И в этом радость!

Они как будто бы не слышали друг друга. Адам искал определение Любви в глубинах скрытых чувств, когда Томазо формулировал её животными страстями.

— Ну, хорошо! — вздохнув, Адам решил попробовать иначе, — Отчасти, ты, конечно, прав — стартует женщина ушами. Но это всё опять детали!

— Вся жизнь в деталях…

— Обожди! Я мысль иную до тебя пытаюсь донести! В деталях можем мы с тобой копаться бесконечно. В определениях Любви — это как звёзды собирать по всей Вселенной — не хватит жизни… ни твоей, и ни моей. Но! Есть одно лишь ключевое слово, в себя вмещающее абсолютно всё! Один простой понятный Образ, способный сразу объяснить, что есть Любовь! Ты произносишь это Слово и Образ тут же раскрывается вулканом острых чувств. Твой мозг взрывается от перегрузки, но Сердце понимает всё, как надо…

— О, как загнул! Ушам своим не верю!.. — Томазо снова попытался пошутить.

— Послушай! — перебил Адам, — Я говорю вполне серьёзно! Способен ты меня услышать или нет?

Томазо вдруг осёкся, брови свёл, запил вином и стал серьёзным. Он знал Адама слишком хорошо — когда тот говорит о чём-то, как сейчас, то это значит, мысль его растёт из сути. А суть Адама в опыте его! В том опыте, что он познал реально. От этой мысли наш Томазо поперхнулся — глоток вина чуть не ушёл в другое горло. Он посмотрел внимательно в глаза Адама — прямой уверенный холодный взгляд.

— Не уж-то хочешь ты сказать?.. — Томазо сомневался. Адам кивнул ему в ответ, не дожидаясь окончания вопроса, — Тогда скажи мне это Слово. Что за Образ? Что за история с тобою приключилась?

— А ты готов это услышать и принять? — теперь Адам внимательно смотрел в глаза Томазо, выискивая там остатки чувственного мачо, которого любили в нём изысканные дамы.

— Что за вопрос! Конечно…

— Она сказала мне, что этот Образ постичь способны только зрелые мужчины…

— Да кто «она»? Не интригуй! Рассказывай, дружище! Или ты думаешь, что я ещё не зрелый?

Адам, раскуривая новую сигару, в ответ пожал плечами, мол, кто знает.

— А ты постиг? — слегка обиделся Томазо.

— В том-то и дело, что не сразу.

— Тогда начни историю с начала!

— О-кей! Пойдём, прокатимся по Lungo Mare.

— Отличная идея! — подхватил Томазо.