Верка понимала, что, если она предъявит и даже сумеет объяснить решение этой задачи, ей всё равно никто не поверит.
–
Верка засуетилась, полезла в карманы и почему-то вытащила из кармана мобильник, зажигалку и ручку.
Хорошо,
Верка не в курсе, что всё уже знают…
–
Верка! У-у, змея шелапутная…
–
Верка, козу-то не вывела… Всё тебе загорать!
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: плакатист — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
– Да нет, тебе. Знакомый твой?
Верка, познакомь.
Верка вон помнит своего убийцу, поэтому в бассейн не ходит.
Верка имеет большой успех.
– Эй,
Верка, ноги-то сгорят…
Его масштаб – дела великие: богатство само к нему не придёт (хотя он был бы совсем не против), поэтому, щедро намазав подмышки дезодорантом, так кстати обещающим немедленное и страстное притяжение особ женского пола, как сообщалось в рекламе, надев свежую футболку (её-то он как раз стирал и вообще к собственной одежде относился с определённым трепетом), джинсы, ветровку и давно подуставшие, но брендовые кроссовки, он бодро вышел на площадку и под шипение старухи-соседки из соседней квартиры, близоруко ковырявшей ключом свою дверь: «Ишь,
Верка опять себе нового хахаля завела!», стал пружинисто спускаться с четвёртого этажа, не замечая буйной подъездной росписи на стенах, отражавшей подростковое и крайне эротизированное житие малолетних жильцов подъезда.
–
Верка, смотри, отдам тебя дракону навсегда. Посмотрю, кто кого замучает, – пригрозил основатель рода.
Майя.
Верка соврала. До тебя один киноартист приезжал с творческим вечером.
– Открывай! – возмутились за дверью. – Что ты как маленькая,
Верка?!
Верка. Наша телерадиокомпания хочет, чтобы вы ответили на пару вопросов. Это возможно?
–
Верка! Ты, как всегда, преувеличиваешь. Платят мне очень даже ничего.
Верка принесла из больницы двенадцать килограммов хлорки и раздала всем, чтоб посыпали в уборных.
Верка тяжеленную вещь на край стола поместила, совсем ума лишилась, и она падать начала.
Верка, ты понимаешь, что, если сидеть сложа ручки и мотать сопли на кулак, ничего и не произойдёт?
–
Верка, побудь пай-девочкой, – хмыкнул над ухом знакомый голос. – Потом развлечёшься. А пока отвечай этому индюку.
– На-ка вот! Ох, счастье какое привалило тебе,
Верка! Смотри, не профукай, как мамка.
–
Верка, ладно, я курносая, круглолицая, не фигуристая, волосы, как мышиный хвостик, в очках, понятно, что если даже парни случайно на меня один раз глянут, то второй раз уже не захотят.
Верка. Потому что вы, можно сказать, почётный гость нашего города. Первый мужчина, приехавший к нам за последние пять лет.
– Что,
Верка, не уберегла своего деревянного внука? Теперь стеклянного и оловянного заведёшь?
–
Верка, тебя к телефону. Чего это ночью раззвонились? В следующий раз не позову.
– Вот тебе раз!
Верка, да если бы ты меня тогда выбрала, представляешь, как бы мой друг переживал? Нет, я этого допустить не мог!
– Точно!
Верка! Имей совесть, давай спать, мне завтра на работу.
Ой,
Верка, уехать бы мне тогда, 20 лет назад!
–
Верка, вот раз ты умная такая, скажи мне: нас никто не выдаст?
Верка отпустила пару непристойных шуточек в мой адрес.
ТИХОН.
Верка, тебе языком потрепать не с кем? Из-за этого и про пульс придумала?
Я, конечно, бываю капризной, но здесь заговорило во мне упрямство: как это?
Верка идёт, её отпускают, а меня нет!
И ты,
Верка, – она перевела взгляд на другую женщину, – не будешь знать, куда кидаться, когда безногого привезут твоего.
За ней, кривоватую,
Верка.
–
Верка, ну какая ты, слова сказать не дашь.
Верка стояла на лестнице, приставленной к дому, сделав ладошкой козырёк от солнца, и звала её.
Верка засунула мою руку в батарею и нажала, кости сломались.
Верка была роскошной бабищей с потрясающей гривой и бюстом, а также с нервным тиком в левом лицевом нерве.
– Але! Всё отменяется! Я ногу сломала! – радостно сообщила трубка. –
Верка, ты слышишь? Всё отменяется!
– Кузнецова, – сказала она, не поднимая головы. –
Верка.
–
Верка, Верка.. Три года ты уже вдовствуешь, ну разве тебе не хочется вновь испытать женского счастья? Ребёночка бы родила..
Верка тогда с нами не доучилась, рано замуж выскочила, но на дружбе это не отразилось.
– Ну как,
Верка, идёт? Понудись тридцать минут у старикашки – и книга твоя навечно, – он знал мои слабые струны.
Верка оторвалась от пуговичных пришивок и улыбнулась ему впервые за общую протяжённость сегодняшнего рандеву… Стало теплее…
Верка. Это хорошо. И каковы ваши творческие планы?
Верка потом куда-то уехала, а я остерегался рядом с домом подруг заводить.
–
Верка, ты что ли? Ты чего ревёшь?
– Ой,
Верка! Ну, ты точно спятила! Ты что там креветками траванулась? Иди немедленно в больничку. Дети как?
Верка перехала к нему, с вещами, а квартиру то ли продала, то ли сдала.