Скажем, очень моден среди молодых читателей жанр
антиутопии или дистопии.
Писать
антиутопию в XXI веке – занятие столь же благодатное, столь и непростое.
Герой
антиутопии бросает вызов системе, а для этого систему нужно предварительно построить.
Однако, учитывая в том числе субъективность оценки утопий, в любой утопии могут быть элементы
антиутопий и наоборот.
Каждый второй роман для подростков – фантазия на тему
антиутопии.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: овцекомплекс — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Стремление общества к наилучшему устройству естественно и авторы утопий пытаются предложить свои варианты идей, а в
антиутопиях можно увидеть предупреждения о возможных опасностях.
Тут «экономика лайка» ещё более антиутопична, чем все известные
антиутопии.
Очень многие утопии становятся
антиутопиями.
В результате произойдёт практическая реализация многочисленных
антиутопий прошлого (вроде «Железной пяты» Дж. Лондона).
Смелая мысль для тоталитарной
антиутопии?
Мир утопий велик, а
антиутопий ещё больше. Попробуем рассмотреть часть из них, выделив в них позитивные (утопические) и негативные (антиутопические) идеи.
Многие годы я закатывал глаза, когда кто-то в очередной раз говорил, что компьютеры лишат людей работы, дестабилизируют общество и ввергнут нас в мир мрачной
антиутопии.
И прозрачность стиля, разработанного от начала до конца на американской почве, усугубляет эту отчуждённость до пределов гиперболы, превращает житейскую ситуацию в фантастическую
антиутопию.
Вокруг этого атома, общего для читателя и героя, мир
антиутопии и строится.
Время и только время – мерило наших деяний, и утопических, и из разряда
антиутопий.
После освещения авторитарных режимов в разных странах мне стало любопытно взглянуть на
антиутопию будущего.
Усадив детей за компьютер, протестировав их по цифровым методикам, загнав их эмоции в заданные коридоры, взрослые разработчики своими руками создают
антиутопию, где люди становятся гибридами.
Теперь, прожив жизнь, сделал главный вывод – во многом авторы
антиутопий оказались правы.
Непрерывно, шаг за шагом, автор выводил историю произведения – первой
антиутопии, полностью написанной в стихах.
Взглядом героя очередной
антиутопии.
Найти нас будет нетрудно, повсюду понатыканы камеры, которые следят за каждым шагом любого из прохожих, прямо как в какой-то
антиутопии, всё-таки ставшей реальностью.
Термин, означающий свободу индивида в рамках всего земного шара, по своей сути является
антиутопией.
Данный экспонат является одним из первых творений создателя и насквозь пропитан духом
антиутопий.
– Больше всего люблю
антиутопии.
Эта глава для меня – почти что как сюжет
антиутопии, только вперемешку с надеждой на нечто большее, на какое-то невероятное спасение.
Сегодня это выглядит жуткой
антиутопией, но удобство пользования бионическими интерфейсами, скорее всего, окажется более весомым аргументом, чем неприкосновенность частной жизни.
Нет, там стремление создать настоящую
антиутопию, о чем их фильмы постоянно нам намекают.
Новое медиа, этот ставший повсеместным элемент действительности, также ощущали и знаком негативного вторжения сторонней гуманизму силы, начиная от примет в ней и заканчивая мыслями о свершающейся
антиутопии с её помощью.
И сильно не понравились их социальные работы: «Обитаемый остров», «Хромая судьба», «Хищные вещи века», и совсем уже
антиутопия «Трудно быть богом».
Попытки придумать совершенное называли утопией, попытки утрировать несовершенное называли
антиутопией.
Сразу перед глазами начинают мелькать картины из футуристических
антиутопий типа «Матрицы».
Но уже тогда, в 1984-м, условием перцепции сделалась не одна, а несколько
антиутопий.
Будто сценарий
антиутопии, где женщины сошли с ума и используют мужчин для продолжения рода.
Симптоматические проявления модели – тотальность контроля за человечеством при помощи «умных систем»; сидящие по своей квартирам люди, с ограниченным правом передвижений; наличие специальных пропусков разных категорий для перемещения; пустые храмы, в которые вход либо запрещён, либо входить не рекомендуется, в том числе и самими священнослужителями; запрещение проведение групповых сходок, а соответственно, и блокирование возможности на осуществление акций протеста; угрозы криминализации на распространение информации в отношении коронавируса, противоречащей официальной позиции, запрет на сомнение в серьёзности вызова; лица в масках как символы унификации и лояльности – в совокупности и отдельно всё это фактически воспроизводит канву знаменитых
антиутопий.
Глава
антиутопии вынул платок из кармана и стёр красные густые капли с лица, недовольно морщась.
Стиль ститчпанка более пародичен и не столь пессимистичен, как киберпанк или стимпанк, хотя и носит аналогичные черты социальной
антиутопии.
Поделённые на половины длиннотелых, помидоры, возвышались не эргономичными островами со швами на литосферных плитах, а вымерший люд вечно популярной
антиутопии, щемился в прохладной эссенции духов на верхотуре тоненьких кожурок.
Никакой личной жизни, просто какая-то
антиутопия.
Теперь вполне осязаемыми становятся картинки фильмов
антиутопий и постапокаллиптических сценариев полной деурбанизации человечества.
Но оруэлловская
антиутопия пришла к нам в ореоле самиздатовской и тамиздатовской славы.
Это отсылка к научно-фантастической
антиутопии «Голодные игры».
История любит посмеяться над утопистами – превращая их вымышленные утопии в реальные
антиутопии.
Классическая литература против современной подростковой
антиутопии.
Потому
антиутопии всегда популярнее утопий, а все революционеры и бунтари, всякий раз заливающие страну кровью и отбрасывающие её назад, симпатичнее, чем любая власть, а книг о них, революционерах, – море.
Так появилась традиция
антиутопии.
Живущие в
антиутопии никогда не верят, что их мир – ужасен.
Мир представлял собой своеобразную
антиутопию – научный прогресс привёл к деградации человечества.
Оруэлл прочитал «Мы» по-французски за год до того, как написал собственную
антиутопию, «1984».