Виденье иззубренного каменного лезвия – легко, будто бы даже ласково скользило оно по горлу старейшины, который ради счастья и благополучья
вверившейся ему общины жертвовал сперва правдой, потом родовичами, потом собою, и все его жертвы приносили одно только зло…
Знание, что он уже не первый, а аж пятый или того дальше из
вверившихся чужаку, вроде как снимало ответственность за выбор.
Но в эту бурю воспоминаний неминуемо вкрадывалась лишь одна мысль, несущая в себе ещё пока не до конца
вверившийся вопрос: «Неужели это конец?».
Что скажешь своему епископу, когда спросит, как служил господу и пас
вверившихся тебе?