Вместе влились густым людским варевом внутрь церковного перевёрнутого котла: и точно, как на дне котла, копоть икон со
взлизами золотых тарелок-нимбов, чёрные выгнутые стены, и катится по ним жидкая соль слёз и пота, застывает, серебрится.
Худощавое, с множеством мелких, неглубоких морщин, вроде продолговатых насечек, и с вытянутыми щеками лицо; лоб с высокими
взлизами и глубоким вдоль его шрамом; орлиный, но вместе с тем аляповатый нос; впалые большие серые глаза под седеющими густыми бровями и, наконец, длинные и густые опущенные книзу усы с сильно пробивавшейся проседью, придавали этому гостю воинственный вид.
Мысли увеличивались в размерах, обретали плоть, вырывались изо лба и затылка острыми копьями, а иногда
взлизами пламени, а иной раз торчали длинными иглами, и он боялся: к нему подойдут, да кто угодно, доктора, сиделки, секретарши, – и уколются, и заплачут.
За стёклами замелькали улицы, переулки, крутой поворот и спуск к реке, мост и под мостом – широкий незамерзающий свинцово-платиновый плёс со слюдяными, промёрзшими
взлизами у побережий.