Много всякого выползло, вышагнуло, выпрыгнуло и закружилось около путника в безумном хороводе: незакопанные покойники с верёвкой на шее, вурдалаки, нежить разносортная, синие некрещёные младенцы с огромными
водяночными головами и тонкими цепкими лапками, похожие на пауков, – шишиги, упыри, чиганашки – всё, что неразборчивая и небрезгливая ночь скрывает в своих тёмных складках.
За небольшим стёртым столом на манер конторке застланным стружкой пергамента свитков, и ветхими манускриптами, подсвеченными несколькими развешенными как иглы лучинами, кропотливо не отрываясь от протяжного растянутого по скату столешницы свитка, корпев, свисал широкий мужчина, с моноклем в левом глазу, и бурой власяницей, подпоясанной плетью, коя из-за выпирающего
водяночного живота, была округлой и надрывно натянутой.