Им, однако, не удалось совладать с людьми, с молоком матери
всосавшими приверженность к капиталистическому строю в традиционном понимании – с его анархией производства и стремлением к наживе.
Поразительно, но факт: народ,
всосавший религию с молоком матери, строил совершенно новое – атеистическое – государство.
Конечно, если бы с такой книгой вышел в свет сын интеллигентов,
всосавший культуру с молоком матери, я не понял бы его.
Фыркнув
всосавшем недоеденное утилизатором, он активировал «свой» ложемент, как обычно оставив остальные два неизвестно для кого.
Это цикл,
всосавший реальный достаток мира в руки ничтожно малого количества банкиров, и он всё ещё продолжается.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: смутьянство — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Он напряг мышцы изо всех сил и отжался от пролома, почти уже
всосавшего его в себя.
Последние двое оказались в стороне от воронки,
всосавшей людей.
Затем выстрел – из массивного пистолета,
всосавшего пулю в ствол, аккуратно поместившего её в гильзу и отправившего обратно в обойму.
Рюмки чокнулись и передали своё содержимое пищеводам и желудкам, с жадностью
всосавшим его в свои стенки.
Рёв спугнул скакунов,
всосавших страх перед кумпами с молоком матери.
Здесь был вихрь,
всосавший пару тысяч ангелов, – спокойно объяснил дракон, рассчитывая ещё что-нибудь разузнать на посошок, так сказать.
– Молодец, – и пока я возмущённо проглатывал ругательства в адрес такого фамильярства, к месту укуса он приставил портативный вакуумный экстрактор, мгновенно
всосавший в свои недра большую часть яда.
Когда я отправил записку в трубу, она издала тихий звук пылесоса,
всосавшего мелкий мусор.
Глядя прямо ему в глаза, я отбарабанил политинформацию об интернационализме и контрреволюционерах, чувствуя, как с каждым словом тошнота под ложечкой усиливается; казалось, каждое слово повисает плевком в этом тягостно-стыдном пространстве, натянутом между нами какой-то слизью, привычной для них средой, уже
всосавшей и меня самим фактом того, что я согласился прийти в это потайное логово, всего лишь тонкой стеной отделённое от улицы, по которой я гулял несметное число раз.