За поясом,
выстроченным золотом и стянутым вокруг стана, был заткнут кинжал с серебряной рукояткой.
Помню её уже седой, волосы на голове аккуратно уложены, белая
выстроченная кофточка, высокий воротничок, чёрный шнурок-бантик.
Юбка, собранная в поясе в неширокие складки, книзу постепенно расширялась, строгий лиф украшали лишь
выстроченные вертикальные защипы и аккуратный отложной воротничок с острыми уголками.
Но надмеваешься юностью, имеешь в виду цветущий возраст, восхищаешься красотою, тем, что руки у тебя исполнены сил для движения, ноги легки и скачут, кудри развеваются по ветру, щеку окаймляет нежный пушок, одежда на тебе яркого пурпурного цвета, разноцветные шелковые ткани, испещренные изображениями сражений, звериных охот, или каких событий; или, может быть, прилежно смотришь на черную блестящую обувь, любуешься тщательно
выстроченными чертами швов?
Она была, действительно, исключительно лаконична и элегантна: спереди у неё был глубокий запа́х, а на талии широкая,
выстроченная сеткой резинка, от которой начиналась длинная, до полу, юбка.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: разлиновывать — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Но есть и более удивительные, и мало похожие на людей, скорее – на неумело сделанных уродцев: самодельные, сшитые из белой или серой ткани, с болтающимися тряпичными ногами и руками, с пальцами,
выстроченными нитками на плоских кистях рук, и лицами, нарисованными прямо на ткани химическим карандашом (карандаш перед этим надо послюнить).
Оставшись одна в своём номере, я сидела на кровати, кровать была застелена кофейным пледом, не ворсистым, а гладким, с
выстроченным орнаментом в виде кубов по всей его площади, сидела, плотно упёршись ногами и даже немного вдавливая ноги в конец пледа, что едва дотрагивался до пола, и упираясь руками сверху на кровать, чуть ближе к коленям, я немного покачнулась вперёд и назад, а после, остановившись и сделав глубокий вдох и тихий-тихий выдох, вдруг осознала, что я сейчас в отеле, совсем мне неизвестном: «Что я тут делаю?» – медленно, как улитка, проскользнула эта мысль.
Мне достаточно их натянуть, щёлкнуть меланхолично поблёскивающими перламутровыми пуговицами на запястьях, расправить три многозначительно
выстроченные складки с внешней стороны, и в памяти сразу воскресает сумрачный актовый зал, вкус печенья сиосэ, которое раздавали гимназистам по окончании церемонии, и ещё удивительная метаморфоза, непременно происходившая в день праздника: он всегда начинался солнечно и звонко, а потом вдруг как бы давал трещину и рассыпался.