Жанр
житийной литературы существует вполне официально не только в церковной традиции, но и в литературоведении.
Именно читал, поскольку в
житийной иконе житие читается по клеймам, как в книге или как в комиксе – слева направо, не считаясь с тем, что посреди иконы лик святого.
Житийный канон оказался самым устойчивым из всех жанров древнерусской литературы.
По
житийным рассказам и иконным клеймам мы узнаём, что её подвешивали на дереве, разрывали плоть железными когтями, опаляли свечным огнём раны.
Гильдии ремесленников относили орудия своей профессии к атрибутам святого праведника, включённым в
житийную легенду…
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: пуговичник — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
От
житийных произведений ждут литературности и историзма, упуская из виду, что главным их содержанием является тайна святых.
Припав к духовному
житийному источнику не как к церковной литературе, а как к святоотеческому преданию, каждый поучается укрепляющей вере, утешается в горестях, радуется и обретает путь к спасению.
Этот интуитивный критерий определения источника
житийного эпизода как легенды остаётся актуальным.
Среди исследователей древнерусской
житийной литературы обращение к теме фольклора и его участия в формировании агиографических текстов – явление частое.
Как писать на
житийные темы так, чтобы большее число читателей проявляли к ней интерес, вникали в содержание и чтобы это было ещё и интересно?
Ряд сюжетов выстраивается в исследование жизни, привлекает
житийные мотивы, укоренённые на самой глубине народного, национального сознания.
Практика же показывает, что между этими двумя группами текстов существует крайне мало точек соприкосновения и лежащие в основе
житийных текстов описания посмертных чудес святого (как и многих прижизненных) обычно не сохраняются в зафиксированной на протяжении XIX–XXI вв. фольклорной традиции.
Именно поэтому в литературе, и особенно
житийной, раскрывающей внутреннюю жизнь одного человека, всё большее внимание уделяется эмоциональной сфере, литература интересуется психологией человека, его внутренними состояниями.
Неудивительно, что современному читателю нередко бывает сложно за
житийным образом разглядеть реального человека из плоти и крови.
Ещё раз подчеркнём, что простое чтение
житийной литературы или исторических манускриптов, без восприятия их прикровенной огненной природы, есть пустопорожнее занятие.
Это нашло отражение в обширной
житийной литературе, оказавшей воздействие и на нижегородскую краеведческую среду.
В начале своего доклада автор проводит подробный анализ научной работы, проведённой за последние 40 лет по изучению греческих и славянских агиографических источников, посвящённых изучению
житийной традиции свт.
Материалы
житийного жанра, как известно, также послужили становлению европейской новеллы.
Здесь «Плавание» продолжается до конца текста (§ 52) и не содержит упоминания о кончине святого; собственно
житийный материал ограничивается тремя первыми параграфами .
Кадлубовский называет изучение сходства и различия текстов, генетических основ легендарных фрагментов
житийного повествования.
Нам хотелось бы ярких
житийных сюжетов: если святости – то только в гробах, чудесах и пещерах, если мученичества – то публичного, чтобы идолы падали, небеса разверзались и безбожники каялись.
Исследователи при изучении
житийных текстов обычно концентрировали своё внимание далеко не на тех чертах агиографического повествования, которые определяют его как жанр: например, жития использовались в качестве исторического источника или для изучения развития беллетристических тенденций в литературе русского средневековья.
Вглядитесь в её
житийные клейма (двадцать окружающих «портрет» клейм составляют рассказ о его жизни): это своего рода иллюстрированная история!
Если бы авторский мир совпадал с планом «земли», то романы были бы построены в соответствующем этому плану
житийном стиле.
Были опубликованы и с разной степенью полноты изучены практически все известные и малоизвестные произведения русской
житийной традиции, что заложило основу для типологического изучения агиографических текстов.
Если отступить от
житийного образца в широкую область неоднородной и противоречивой стихии художественного опыта, то и в ней приметы названного образца ненавязчиво – то в одном, то в другом случае – дают о себе знать, опознаются при внимательном вникании в смысловую ткань художественного произведения.
Хотя летописи и вовсе не упоминают о ней, а в официальной
житийной версии говорится лишь то, что она «происходила из благочестивого рода».
Там, согласно
житийному преданию, им было видение о том, что молитва их услышана.
Другой опасностью
житийного описания является излишняя сухость или трафаретное (о котором мы уже говорили выше) описание духовного пути подвижника.
В нем «ужились» народные поверья с верой в
житийные истории святых христианских подвижников, каждому из которых посвящался какой-либо день (или несколько дней) в году.
Авторы
житийных рассказов, составленных по одному общему трафарету, расписывали их героическую борьбу с дьяволом самыми яркими красками.
Однако в том и другом случае апокрифы отличались от традиционных
житийных интерпретаций активизацией творческой фантазии, допускавшей явный художественный вымысел, почти сказочные, неправдоподобные чудеса, различную преувеличенную экзотику.
Согласно
житийному свидетельству мирское имя преподобного совпадало с иноческим (иногда такое возможно, когда при пострижении с тем же именем меняется святой покровитель).
Грузинские монахи, переводчики и переписчики, отправляют на родину богослужебные книги, священные тексты,
житийные списки.
Порой автор пересказывает нам истории, услышанные им от его собратьев – других священников и прихожан: это и рассказы, которые по своему жанру можно определить как святочные, это и повествования о чудесах, достойные
житийных записей, это и реалистические картины жизни наших соотечественников, узнаваемые, взывающие к пониманию и сочувствию.
Но большинство
житийных текстов до сих пор остаются неизданными.
Супрематические находки живописи двадцатых годов прошлого века – линии, их пересечения, проявления в композиции нескольких событий, всех сразу и одновременно – не что иное, как формула
житийного ряда.
Рукописи XIV и XV веков, основанные на более древних
житийных текстах, повествую о последнем обнаружении в 1177 году с отожествлением именной надписи и символа трёх быков на саркофаге, содержащем мощи.
Но время подвигов святого обыкновенно хорошо было известно агиографу по устному преданию, письменным воспоминаниям очевидцев, даже по личным наблюдениям; нередко он сам стоял близко к святому, даже «возливал воду на его руки», т. е. жил с ним в одной келье, был его послушником, а потому при всём его загробном благоговении к памяти небожителя сквозь строгие условности
житийного изложения проглядывают обаятельные черты живой личности.
Здесь угадывается ряд характерных деталей
житийной топики: рождение героя «от честных и благородных родителей», обучение у «деревенского дьячка», черты добродушия и милосердия, житейской непрактичности.
Однако специальному отбору и анализу эта группа
житийных текстов пока не подвергалась.
Считается, что подобные
житийные источники восходят к переводным легендам византийской письменности.
Основной целью
житийной литературы являлась задача «извлечь из описываемой деятельности практические уроки жизни, представить в биографических чертах нравственные парадигмы».
Между тем рассказ о святых предполагает именно
житийные приёмы и рамки.
Импульсом для «агиографических исследований» ученых-католиков мавристов (бенедиктинцев) и болландистов (иезуитов) была необходимость (в ситуации пост-реформационного противостояния) собрать максимально полный корпус
житийных и литургических текстов, установить их аутентичность и скорректировать списки (универсально или локально) почитаемых святых.
Наконец-то, становится очевидным огромное воспитательное значение
житийного жанра как такового, как было это во все времена…