Этому смеху вторил говор, то тихий, то громкий, то возрастающий, то падающий до слабого шёпота, то наконец совершенно
замолкавший…
В этом ночном пире, происходившем под вой ночной бури, среди спящего замка и смиренно
замолкавшей столицы, было что-то страшное…
Ему подпевали, и соловей, сперва изумлённо
замолкавший от этих пустых человеческих звуков, вскоре опоминался и, с новой, удвоенной силой рассыпав по саду горячие трели, доказывал скучным старательным людям, что значит жить в небе и быть просто птицей.
Даже пение никогда не
замолкавших цикад не доносилось снаружи.
Бывало, когда солнце склонялось к закату, на пруду утихал птичий гомон, и миг спустя тишину начинало нарушать яростное кваканье лягушек, временами
замолкавших и прятавшихся от хищников среди кувшинок, но, как только угроза исчезала, они снова вылезали из-под широких листьев, распластавшихся на водной глади, и продолжали своё лягушачье пение.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: заступка — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Но вот небо стало светлеть, ожил
замолкавший на ночь разноголосый хор птиц.
Царю, который произнёс только три слова: «Поздравляю вас офицерами!» и который был органически не способен кого-нибудь воодушевить, было выкрикнуто оглушительное «ура!», не
замолкавшее минут пять.
На пустой улице, слушая
замолкавшее эхо своих шагов, облокотился на палку с большим иерархическим аметистом, выпустил лопатки и задумался.
Эта первая потеря отозвалась во мне тянущимся окоченелым звуком, не
замолкавшим долгие годы, вплетавшимся в пыльные деревья, антенны домов, рассохшиеся скамейки и даже ночную тишину дворика, где я с приятелями уже школьником играл в футбол.
Шутил на перекурах с журналистами, настороженно
замолкавшими при нём.
Да и громко галдящие парни, компаниями кучкующиеся у окон или на диванчиках и удивлённо
замолкавшие при моём появлении, обсуждали вовсе не оружие, техники и способы уничтожения противников, а сыпали медицинским терминами или сравнивали какие-то ланцеты со скальпелями и спорили про рассечение плоти при помощи живицы.
На голове у него сидела огроменная, истерично вопившая ворона, периодически
замолкавшая, и тюкавшая псину по голове устрашающе большим клювом.
Мы только и делали, что слушали кхайю, через некоторое время
замолкавшую, чтобы потом сообщить нам результаты своих действий.