Работа «мальчика при каюте», так называлась эта должность, на судне, где совладельцем и капитаном собственный отец, вряд ли даже отдалённо похожа на жизнь бесправного
зуйка.
Половником мы вылавливали из гнёзд яйца галок – они были куда вкуснее яиц
зуйков.
При работе над дипломом я, начав знакомиться с литературой, обнаружил к своему удивлению, что малый
зуёк уже давно служит излюбленным объектом изучения у немецких и британских орнитологов.
До того, как в моих руках оказались данные по сигнальному поведению уссурийского
зуйка, некоторые орнитологи предполагали, что этот вид находится в очень близком родстве с галстучником, о котором я упоминал в начале этой главы, будучи чуть ли не его подвидом.
Уссурийские
зуйки уже давно вывели птенцов, так что искать их на отмелях не имело никакого смысла.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: шеелит — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Будучи настроен агрессивно,
зуёк становился совершено плоским, а его чёрный «ошейник» то и дело изменялся – от еле видной полоски до широкого «галстука».
Этот учёный с мировым именем несколько часов переводил с листа с немецкого сидевшему рядом с ним юнцу (в должности старшего лаборанта) большую статью с данными о поведении
зуйка галстучника.
Найти гнездящуюся пару
зуйков, что дало бы возможность описать брачное поведение этих птиц, оказалось делом нелёгким.
Каждая пара охраняла свою территорию от посягательств на неё особей как своего, так и двух других видов, то есть по принципу межвидовой территориальности, подобно тому, как это происходило во взаимоотношениях двух видов
зуйков.
Особи этих двух видов существенно различаются по размерам (уссурийский
зуёк примерно в полтора раза крупнее).
Из старой орнитологической литературы я узнал, что уссурийские
зуйки прилетают с зимовок в последних числах марта – начале апреля.
Например, очень мало похожего на него, гораздо более крупного, монгольского
зуйка.
Мама ничего не знала о сойках, морских
зуйках, авдотках, никогда не интересовалась животными.
– Отче… а кто всё-таки была та женщина? –
зуёк вдруг решился спросить ещё раз. – Ну… там, на скале…
Она напоминала большого
зуйка, который медленно, на прямых ногах, расхаживает по берегу, останавливаясь время от времени, вертит головой в разные стороны, высматривая, не произошло ли каких-нибудь перемен, и важно шествует дальше.
Она надеется, что будет здесь одна, если не считать чаек и, возможно, нескольких желтоногих
зуйков.
– А куда тебе деваться-то? – спросил он и осёкся – в глазах у
зуйка стояла мало не ненависть.
Зуёк прилетает ранее всех куличков; всегда появляется парами.
Если двое охотников идут по обоим берегам и своим приближением спугивают
зуйка, то он будет повторять этот манёвр, то есть перелёт с одного берега на другой, противоположный, всегда с обычным криком, пожалуй сто раз сряду, точно переправляется или перевозится с одной стороны на другую.
Тем не менее, однако, они, хотя и низко, летают кругом охотника или собаки с обыкновенным своим криком, а всего чаще садятся на какую-нибудь плаху или колышек, торчащие из воды, или на берег у самой воды и бегают беспрестанно взад и вперёд, испуская особенный писк, протяжный и звонкий, который никогда не услышишь от летающего
зуйка, а всегда от бегающего, и то в те мгновения, когда он останавливается.
Но желтоногие
зуйки поражают своим актёрским мастерством, когда разыгрывают миниатюру «повреждённое крыло», отводя хищников от своих неглубоких открытых гнёзд.
В их зыбком свете вспыхивали поочерёдно то куст болотного молочая, то стебель стрелолиста или синего касатика, то островок жёлтых лютиков, то бархатистые лапки заячьей капусты, то круглые листья росянки, то непроходимые заросли камышей и лозняка, где гнездились водяные курочки, белоглазые нырки, изумрудные чибисы, проворные
зуйки и грузные дрофы.
Малые
зуйки моментально пленили моё сердце орнитолога.
Выяснилось также, что к роду
зуйков (Charadrius) принадлежит ещё 31 вид мировой орнитофауны.
Наблюдения за ходом конфликтных взаимодействий между малыми и уссурийскими
зуйками позволили мне выявить сходство и различия в агрессивном поведении обоих видов.
Так я оказался в роли
зуйка, насиживающего кладку.
Мимо босиком пробежал
зуёк – мальчишка лет двенадцати, выполнявший всякую хозяйственную работу.
При первой опасности молодые прячутся куда случится, а старики начнут летать и бегать взад и вперёд, стараясь отманить охотника в противоположную сторону; но должно сказать правду, что горячность старых
зуйков к детям не простирается так далеко, как у куликов болотных, травников и поручейников.
Я никогда не видывал стаи
зуйков; даже выводки молодых скоро разбиваются врозь, но другие охотники встречали их станичками.
Полёт
зуйка весьма неровный, с порывами и особенный: он как будто то наддаёт быстро вперёд, то приостанавливается.
От крика иль тени разбойницы ронжи, способной склевать и яички, и птенцов, и саму наседку, встрепенулся в камешках
зуёк, подбежал к речке и не то попил, не то на себя погляделся в воду, тут же цвиркнула, взнялась из засидки серенькая трясогузка, с ходу сцапала комара иль подёнка и усмыгнула в долготелые цветочки с багровым стеблем.
Она рассмеялась, глядя, как
зуйки дерутся из-за цветов, и вдруг вся стая повернулась в её сторону, глядя острыми, как кончик ножа, глазами.
Когда
зуйка пустили обратно на палубу, он изловчился и прокусил клеёнчатые капитанские штаны и капитанскую ляжку, за что, страшно избитый, был брошен в канатный ящик и сутки провалялся на перекатывающихся якорных канатах.
Валяясь избитый, мокрый и одинокий в канатном ящике,
зуёк подвёл итог своему первому морскому приключению.
В лощине у речки запосвистывали
зуйки, выпорхнула откуда-то стайка резвых ласточек, и, конечно уж, не заставил себя ждать гроза севера – комар…
И лишь
зуёк кричит просительно и жалобно, вставая на крыло, – уйди, уйди.
Или мне другого
зуйка искать?
– Гляди, мол, мужики, как дворянин ко мне
зуйком крутится!
– Не лукавь, – бросила она, уже смягчаясь. – Ты год на шкуне в норвеги ходил, да год
зуйком покрутничал, неужто до сих пор морское да парусное дело не постиг?
– А что? –
Зуёк ничуть не обиделся – он вообще никогда ни на кого не обижался, не имел такой дурацкой привычки: ну, насмехаются люди, так и что с того?
Справив свои дела, полусонный
зуёк поплёлся обратно в шатёр, досыпать, да чуть было по пути не споткнулся обо что-то тяжёлое.
Однако не успел – какая-то жутко огромная фигура в мокром чёрном кафтане, отделившись от мачты, с размаху плеснула
зуйку кулачищем в зубы, да так, что несчастный мальчишка полетел за борт и, подняв брызги, скрылся в набежавшей жемчужно-серой волне.
Скинув намокшую рубаху – сапоги и кафтан утонули ещё раньше –
зуёк храбро бросился в воду.
– Корабли по левому борту! – звонко закричал с марсовой площадки
зуёк. – Пять… нет, шесть… нет – восемь!!! Кажется, приближаются.
– Восемь,
зуёк прав, – князь тоже всмотрелся в море. – Плывут как-то странно…
В золотой листве клёна по-прежнему игрался
зуёк.
И вдруг над толпой пролетел
зуёк, тревожно вереща «ки-и-и».