Поэтому в отечественном
искусствознании, в отличие от западного, под классицизмом подразумевают русское искусство 1760-1830-х годов.
Второй, классик советского
искусствознания, не менее чётко разъяснил, чем литография отличается от ксилографии, масло – от темперы, мрамор – от бронзы, и как всё это смотреть и анализировать.
Формальное
искусствознание требует различать красоту осязательную и зрительную.
А упоминание значения стиля и истории позволяет проследить развитие
искусствознания вплоть до идей и идеологий классического модернизма.
Редко, но всё же переводили классиков
искусствознания, исследования по архитектуре.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: заушательский — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
В странах с развитым
искусствознанием язык обладает собственным, зачастую трудно переводимым словарём.
Если в старом тексте я не выходил за рамки своих прежних аргументов, то теперь наполняю эти рамки другим содержанием и больше не ставлю в центр
искусствознание.
Среди многих достоинств «Истории русского футуризма» есть одно, которое в современном
искусствознании если не полностью утрачено, то встречается редко и, больше того, постепенно переходит в разряд сомнительных и не вполне корректных.
Получил соответствующее образование и сейчас занимаюсь проектом, который называется «Экстремальное
искусствознание».
От вопросов
искусствознания уйти нельзя, эти вопросы придётся поставить перед правительством.
Во-вторых, в западном
искусствознании существует критика понятия жанра именно из‐за того, что оно подразумевает неизменный набор сущностных черт, имманентных каждому жанру.
Но и академическое
искусствознание научно лишь в некоторой части.
Ни рецепция смежных методологий, ни опыт усвоения максимального числа концептуальных контекстов – ничто не позволило
искусствознанию стать отдельной и самостоятельной наукой об искусстве.
Наряду с несколькими последователями он сыграл самую существенную роль в формировании отечественной школы
искусствознания.
Нашу роль мы видим в том, чтобы объединить наиболее ценные наработки в области
искусствознания, соединив их с тем огромным вкладом, который сделан российскими учёными в исследование семиотических механизмов культуры, в частности, в плане взаимодействия дискретного и непрерывного типа текстов.
Часто этот метод справедливо называют не методом
искусствознания (Kunstwissenschaft), а методом культурологии (Kulturwissenschaft).
Надеемся, что наше исследование будет способствовать расширению знаний об этом периоде в истории
искусствознания; позволит сделать некоторые выводы относительно того, как формируется терминологический аппарат и методология науки об искусстве; даст возможность поразмышлять о путях сложения школ и традиций, о том, как строятся отношения учёного со своими коллегами, учениками, последователями и с самим художественным образом – не только предметом исследования, но и источником вдохновения.
История классического немецкого
искусствознания началась с отрицания возможности «простого подражания» действительности.
Вместо традиционного формализма и эмпиризма, которые господствовали в XIX веке, её представители обосновывали необходимость теоретического
искусствознания, органически связанного с последними достижениями философии, психологии и культурологии.
Это негативное отношение, а так же одностороннее понимание эклектики только как соединения стилистически разнородных архитектурных форм, привело к тому, что общепринятый современниками этого явления термин «эклектика», который в отечественной науке стал определением архитектуры 40-х – 80-х годов XIX века, был заменён в западном
искусствознании термином «историзм».
К этому же периоду относится и самый подход к формальным задачам
искусствознания и литературоведения.
Дополнительная трудность заключается в том, что в романских языках и соответственно в западноевропейском
искусствознании отсутствует подобное разделение, с чем связаны сложности перевода терминов с одного языка на другой.
Каждая отрасль
искусствознания обладает своими сильными и слабыми сторонами в попытке целостного изучения феномена оперы.
За вклад в развитие британского
искусствознания получил дворянское звание и титул сэра.
Его интерес к теории искусства и методологии
искусствознания определил выбор предмета, а значение его рекомендаций и бесед, как о проблемах нашего исследования, так и на отвлечённые – казалось бы – темы трудно переоценить.
Увы, чёткая терминология в
искусствознании отсутствует, и это мало кого смущает.
В этой модели «пионер турецкого
искусствознания» по примеру своих европейских учителей опирался именно на смену архитектурных стилей, распространяемую им на другие виды искусства и ремесла.
Если возвратиться к бытующей в
искусствознании терминологии, то можно отметить, что адекватными современными терминами, которые определили интересующее нас явление, были «футуризм» и «левое искусство».
Термин «таксономия» иногда применяют в качестве синонима понятия «систематика», но на самом деле он имеет более узкое значение, а именно обозначает соподчинённость частного и общего, например, место и значение
искусствознания в системе гуманитарных наук, отношения и связи истории и теории искусства, теории искусства и теории формообразования в различных родах, видах, разновидностях и жанрах художественного творчества.
Давление всё ещё сильной в
искусствознании традиции – в любой ситуации ориентироваться на хронологическую последовательность – настраивает на микроизмерение, изучение тех творческих линий, что непосредственно относятся к названным нами временным рубежам.
Представьте себе, как это делается в нормальном научном учреждении, на высокой кафедре
искусствознания.
Искусствознание занимается анализом произведений искусства; оно показало, что гендерные различия заложены равно в объектах исследования и терминах, в которых те интерпретируются и обсуждаются.
В традиционном
искусствознании литературные свидетельства служат для «доказательства» визуальных интерпретаций.
Подобно тому как изобретение книгопечатания сделалось рычагом для процветания наук, так и открытие искусства гравирования немало содействовало подъёму и распространению
искусствознания и любви к изящному.
Далёкие от интереса к
искусствознанию люди тоже ценят арку, но по-своему, как знак приобщённости к старине и к высокой культуре.
Тем не менее проблема формы и стиля в профессиональном
искусствознании, конечно, ставилась не раз.
Возникают серии, в которых
искусствознание представлено не только старыми добрыми книгами XIX–XX веков, но и значимыми новинками.
Свалившийся на меня культурный пласт растоптал, обескуражил и заставил в дальнейшем много времени уделить изучению
искусствознания, истории, философии, психологии, культурологии и многому другому.
Здесь я сразу обнаружил противоречие, заключающееся в сосуществовании сегодня
искусствознания и искусства – оно свидетельствует и о состоянии нашей научной культуры, которая, разглагольствуя и сыпля тезисами, ухитряется производить внушительное впечатление на мир, над которым уже не имеет никакой власти.
Мещанское
искусствознание возникло тогда, когда нависшая надо всеми непосредственная угроза стала сходить на нет.
С её помощью можно расширить круг проблем, изучаемых
искусствознанием и литературоведением.
Современное
искусствознание достигло такого уровня накопления и обобщения исторического материала, что наиболее успешными оказываются исследователи, которые не только много знают, но и правильно мыслят.
Одним из уроков этого периода можно считать укрепление убеждённости в том, что в отличие от точных наук в
искусствознании неэффективны количественные методы и категоричные оценки эстетических и художественных явлений.
Предметом
искусствознания в самом широком смысле этого слова является искусство как особый феномен человеческой деятельности, возникший эволюционно и развивающийся в качестве составной части культуры.
Принято считать, что понятия искусствоведение и
искусствознание тождественны.
Исследование отношений общего и особенного призвано осуществлять
искусствознание.
Советское
искусствознание наследовало дореволюционному и поэтому игнорировало социальную историю российских художниц вплоть до конца XX века.
Таким образом, русскоязычные исследователи в области гендерного
искусствознания, опираясь на работы друг друга, формируют общее исследовательское поле, в основе которого лежит рецепция западной феминистской методологии.
Без них не обходится
искусствознание, не существует наука об истории.
И потому всё сказанное налагает соответствующие требования и на способы анализа такого рода материала, который лишь отчасти представляет собой материал художественный, исток и источник которого запределен по определению, отчего остаётся открытым и вопрос его анализа, во всяком случае, он предполагает кооперацию
искусствознания с прочими науками.