Это была гораздо более высокая должность, чем придворный
историограф, но на неё назначали только евнухов.
Но и то, что есть, мы знаем преимущественно в выдержках, опубликованных советскими
историографами.
После нескольких лет изгнания он наконец с триумфом вернулся на родину, где получил должность королевского
историографа.
Китайские
историографы не любят признавать внешнего влияния на свою культуру, но без него не обходилась история любого народа…
В-третьих, украинские материалы попали в поле зрения
историографов.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: тачечный — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Книга послужила важным источником для более поздних
историографов.
Наряду со старообрядцами, первыми
историографами самосожжений стали ярые противники «огненной смерти».
В-пятых: российский
историограф не заботился о сильном беспристрастии и потому изображает действительность не в наготе, а в некотором убранстве.
Современные
историографы отмечают, что со второй половины 1950‐х годов было положено начало разнообразным контактам отечественных ученых-историков, в том числе и через участие в международных конференциях, что расширяло научные горизонты, стимулировало исследовательский поиск.
О фокусах его вышеупомянутый
историограф княжеского дома рассказывает столько невероятного, что нельзя их описывать, не рискуя потерять доверие читателя.
Эти
историографы уже чувствовали некоторую неуверенность.
Знаменитому русскому
историографу простительно было полагать, что невинные нравы древних людей, ещё не придумавших табель о рангах, красоту и добродетель ценили выше происхождения, – он жил в эпоху романтизма.
Нужно думать, что позднейшие исследователи сами не восходили до источников, а предпочли положиться с большою доверчивостью на знаменитого
историографа.
Среди всеобщего смятения он, по сути дела, старался стать
историографом того, что вообще не имеет истории.
А так как период их мнимого исчезновения совпал с образованием американской нации, становится ещё более понятным то, что они казались малоинтересными для американских
историографов.
Желающие обратиться к этой теме могут ознакомиться с ней по работам
историографов и библиографов.
О древних русах предпочитают не вспоминать, в т. ч. из-за того, что средневековые летописи и произведения византийских
историографов чётко разделяли русов и славян.
Историограф похода, конечно, и без меня опишет все важные события.
Отметим, что именно в 1863 году он был произведён в чин генерал-лейтенанта и стал официальным
историографом.
Тогда молодого человека вежливо выслушали, но продолжали придерживаться мнения великого
историографа.
Конечно же, будущие
историографы точнее определят феномен B.C. и его место в борьбе направлений в русской историографии первых десятилетий постсоветского периода.
Материалы я собирал из разных источников: статей известных
историографов, воспоминаний современников того времени.
Странно, но именно теперь мне пришлось стать
историографом экспедиции.
В период его правления была учреждена должность
историографа – цэхафе тыызаза («записывающего приказы»).
Ранее, в советские годы, внимание
историографов сосредоточивалось преимущественно на концепциях исторического процесса (в целом и в частностях), общественно-политических воззрениях историка и проявлениях его активного участия в общественной жизни.
Труд
историографа наделал много шума.
Финские
историографы утверждают, что 22 июня советские самолёты атаковали военные корабли и береговые укрепления своего северного соседа.
Мы привыкли видеть донских и запорожских казаков глазами отечественных
историографов и писателей, где в большинстве случаев, они представлялись рыцарями веры без страха и упрёка.
Свидетельства авторов приведённых трудов говорят о высоком уровне русского народа задолго «до официального появления словен», по версии немецких
историографов.
Вот факт, относящийся к распространению «Протоколов», который часто игнорировали позднейшие
историографы, сосредоточившиеся на национал-социалистическом феномене: эксплуатация «Протоколов» нацистами будет лишь одной из превратностей (но наиболее заметной) в процессе глобализации ударной брошюры, и она могла бы остаться только сравнительно секретным оружием (например, пропагандистским инструментом, который точечно применялся некоторыми русскими белогвардейцами в период с 1917 по 1921 г.).
Сюда принадлежат некоторые статьи, помещённые в «Московском вестнике» 28 и 29 годов и заслужившие справедливое негодование всех друзей русской истории и покойного
историографа.
Одни мемуаристы и
историографы называли его «рыцарем», человеком долга, другие подчёркивали отрицательные черты его царствования – отсутствие свободы мысли, свирепость жандармов, чрезмерную строгость цензуры, а его самого считали садистом и сладострастником.
Заметное усиление тяги учёных
историографов к такого типа документации показывает изменение представлений о предмете и задачах историографии – отрасли исторической науки, изучающей её историю, развитие исторической мысли.
Хотя многочисленные
историографы эмира подробнейшим образом описывали все стороны его жизни, они уделяли объекту своей деятельности столько внимания, что собирали о нём любые, даже самые нелепые сведения, зачастую сдабривая свои труды откровенным художественным вымыслом.
Для обоих участников спора – не только выдающихся
историографов, но и сверстников, сформировавшихся как учёные в 1950-х гг. – дореволюционные «эмпирики» и поныне остались только эмпириками, а советские «теоретики» – теоретиками.
Материалы второго рода относятся большею частью к первой четверти XIX столетия, когда жил ещё
историограф, и писаны более или менее пристрастно.
Было приказано главному
историографу тайно подстеречь его.
Мамаша использовала его в качестве
историографа – она любила запечатлевать всех побывавших в пределах квартиры людей на плёнку.
– По мнению
историографов, их костюм складывался из вещей, добытых в набегах.
О справедливости приведённых аттестаций свидетельствуют многие источники информации, замалчиваемые по понятным причинам современными украинскими
историографами.
Хотя по мнению ряда объективных свидетелей, моя роль куда значительнее, чем функция
историографа.
Но удивление прекратится, когда узнаем на опыте скудность, неверность и безжизненность материалов, коими должен был
историограф ограничиться.
Повисла пауза. Как всегда воспитаннейший и кротчайший
историограф говорил неудобные вещи. Однако его за тем и звали.
Вряд ли древний летописец был столь сведущ в библейских литературных приёмах, как нынешний
историограф, и сознательно прибег к двукратному повтору в своём описании.
Уверены, что труд венецианского
историографа может органично войти в современную петровскую библиотеку.
К
историографу попадали все документы, поступавшие из провинций в столицу.
Зимой 1736/37 г. в ход работ, однако, вмешалась болезнь
историографа, вызванная, по официальной версии, скверным петербургским климатом, а по отзывам современников, невоздержанностью по части женского пола.
Язык – самый беспристрастный
историограф, он, подобно лакмусовой бумажке, реагирует на все социальные и экономические явления, происходящие в обществе.
Смею ещё просить уважаемого земляка об одной милости, т. е. чтобы он не подарил гордому
историографу ни малейшей ошибки в исторических фактах.
Искренно сознаюсь, что в этом отношении меня не удовлетворяет талант
историографа, достойный удивления во многих случаях.