По этому сюжету есть советские мемуары, много упоминаний в
мемуаристике белой стороны.
Надеемся, что любителям
мемуаристики, знакомым с работой нашего издательства – а их на тридцати тысячах освоенных человечеством миров должно найтись немало, – воспоминания легендарного астронавта покажутся интересными.
Поначалу мне казалось, что работа над TVlution будет приятной
мемуаристикой, а на деле оказалось, что люди, которые работали на этом проекте, сейчас настолько ненавидят друг друга, что придётся поссориться со всеми.
У меня нет ни желания, ни права заниматься здесь
мемуаристикой в полном смысле этого слова.
Пусть говорят умные, компетентные в нужных вопросах люди, кто эту вашу знаменитость пристально изучал, кто познал со страниц пыльных фолиантов
мемуаристики все перипетии её жизни и творчества, вдоль и поперёк.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: листопадник — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Работа над подобными фундаментальными трудами требовала строгого научного подхода, неторопливого анализа и взвешенности выводов и не располагала к параллельному сочинению легковесной
мемуаристики хотя бы по причине ограниченности автора во времени.
Несмотря на субъективизм
мемуаристики, воспоминания являются существенным дополнением при изучении событий минувшей войны.
Окончание холодной войны и ликвидация коммунистических режимов способствовали развитию
мемуаристики как особого и исключительно противоречивого направления общественно-политической литературы, способствовавшей усилению дискуссионности по большинству проблем развития послевоенного периода государств, в которых были установлены коммунистические режимы.
Находит эта тема своё продолжение и в свежей
мемуаристике, не говоря уже о художественной литературе.
Вместе с тем она представляла собой классический пример
мемуаристики – жанра, по своей природе предполагающего субъективное, пристрастное повествование.
Необходимо отметить важность параллельного изучения русской и польской
мемуаристики.
Правдивость и простодушие – вот общая особенность
мемуаристики этого периода, что делает её первоклассным историческим источником.
Но подобной
мемуаристике я предпочитаю документальную хронику.
Эти качество личности писателя стали притчей во языцех
мемуаристики.
Редкие образцы мемуарной литературы выделяются из этого общего ряда, и лишь единичные труды можно назвать поистине бриллиантом русской
мемуаристики благодаря их лёгкому, увлекательному стилю изложения и поистине неисчерпаемому кладезю исторической информации.
Даже в обширной военной
мемуаристике эмиграции нечасто встретишь столь полное и законченное описание жизни отдельного воинского подразделения, да ещё такое красочное.
Резкий спад публикаций мемуарного характера, начавшийся с середины 1930-х годов, повлёк за собой прекращение исследования
мемуаристики как исторического источника.
К недостаткам изучения и использования мемуарной литературы можно отнести слабость научной информации о состоянии
мемуаристики вообще, мемуаров 1920–1930-х годов в частности и особенно воспоминаний, находящихся в архивных фондах.
Потребность узнать предшественников породила встречное движение, расцвёл жанр
мемуаристики.
Но к великому сожалению поклонников
мемуаристики, деятельность этого человека была окутана мглой загадок и паутиной государственных секретов, не позволявших отразить на бумаге всех деяний этого по-настоящему выдающегося джентльмена.
Этот неумолимый зуд, сопровождающий с давних времён таких же, как я, добровольных мучеников, рождён не только детским стремлением привлечь общественное внимание – в
мемуаристике скрыто особое, непостижимое волшебство.
При этом командование белых сквозь пальцы смотрело на грабежи местечковых евреев, хотя понимало (чем полна белогвардейская
мемуаристика), что это разлагает воинскую дисциплину.
Лиши
мемуаристику или жизнеописания свидетельств подобного толка, убери диалоги и другие подробности, не подлежащие документированию, такие публикации потеряют половину исторической ценности и читательской привлекательности.
Оптимистично настроенные поклонники разного рода талантов поговаривают меж собой, что некоторые из ушедших и ныне живущих «звёзд» – даже, вроде как, непосредственно участвовали в отдельных элементах процесса создания столь важной для потомков печатной
мемуаристики.
Пятую группу источников составила
мемуаристика, раскрывающие личное субъективное отношение участников анализируемых событий к проблеме обновленческого движения.
По своей тематической направленности
мемуаристика охватывает широкий спектр вопросов, начиная описанием боевых действий и заканчивая бытовыми сценами, что даёт возможность историку «глубже почувствовать колорит того времени».
Он, вероятно, пришёл в
мемуаристику потому, что понимал, насколько это было нужно ему и людям.
Один раз мы уже сжульничали – мы положили на чистый стол его солидную толстую тетрадь, девственно чистую, и тонко пишущую ручку, такую удобную и практичную, что не было никакой возможности уйти от соблазна
мемуаристики.
После возобновления публикаций воспоминаний
мемуаристика вновь начинает привлекать внимание исследователей.
Далеко не до конца раскрыты источниковые возможности
мемуаристики.
Мы располагаем таким первосортным материалом, как
мемуаристика второй половины XVIII века, её авторы, как правило, писали для узкого круга (друзья, родные, чаще всего «любезные дети»); для них это была важная духовная работа – они честно вспоминали собственную жизнь, подводили её итоги, старались передать близким свой нравственный опыт.
Иной раз подумаешь, хорошо бы перечитать любимые книги из сохранённой
мемуаристики.
Отметим, что советский период не оставил после себя сколько бы то ни было значительного массива
мемуаристики как самих сибирских историков, посвящённой вопросам, связанным с развитием исторического образования и исторической науки в этом регионе, так и воспоминаний о выдающихся сибирских историках их соратников, коллег, учеников.
Мемуаристика ветеранов была в них достойно представлена.
Но это была странная
мемуаристика – со взглядом, обращённым не столько в прошлое, сколько в настоящее и будущее.
Книга «О нетрадиционном целительстве и о себе», на мой взгляд, – отличный образец ненавязчиво умной, тонкой и местами ощутимо художественной
мемуаристики.
Садясь за компьютер, я стремился, чтобы в итоге получилась не просто
мемуаристика, которой переполнены книжные лавки: родился, трудился, женился, куча парадных фотографий.
Эмигрантская
мемуаристика, посвящённая февральским дням, почти вся выдержана в этом ключе.
Данная область
мемуаристики мало изучена, большая часть представляющих её текстов стала известна сравнительно недавно.
Но «Письма из деревни» ни к военной, ни к лагерной
мемуаристике не относятся…
Мемуаристика вообще не репортёрский жанр.
Позже он издал томик мемуаров под названием «Воспоминания», который до сих пор считается одним из наиболее популярных трудов европейской
мемуаристики.
Явно не самой природой лимоновской
мемуаристики – как раз в некрологах главный эгоцентрик русской литературы нередко предстаёт автором трогательно-объективным, хотя неизменно снисходительным.
Воспоминания – самая удобная и в то же время безопасная форма реализации этой идеи, хотя для создания серьёзной
мемуаристики прежде всего необходим талант.
Я не буду входить в детальное обсуждение этой проблемы: в плане предпринятого исследования достаточно одного источника – пушкинской стихотворной
мемуаристики.
Предуведомляя о характере повествования, он по сути назвал типы исторического повествования, освоенные им в жанрах исторической прозы (документально-исторические очерки, военные рассказы как вид исторической беллетристики и отделяемую от них собственно
мемуаристику – «повести, основанные на истинных событиях»), и заверил: «Вообще, в моих “Воспоминаниях” нет и не будет ничего выдуманногомною» (с. 50).
Вряд ли стоит задаваться вопросом о заимствовании –
мемуаристика часто «кодирует» жизнь при помощи готовых беллетристических сюжетов.
Тут мы затрагиваем важную проблему
мемуаристики.
Разночинец, так и не завоевавший себе прочного места в аппарате помещичье-дворянской монархии, профессиональный газетчик, едва терпимый в салонах литературной аристократии, он не мог участвовать в тех попытках фальшивой идеализации общественно-литературных отношений николаевской поры, которые характерны для официозной
мемуаристики и казённой историографии XIX столетия.