Быстрый дуплет положил утку на противоположный берег, а уже почти перелинявшего молодого селезня – в речку, между крутоватых берегов с нависью некошеных трав.
Каждый пень казался издали человеческой фигурой, застывшей в напряжённом ожидании чего-то; снежные нависи на деревьях оборачивались в чудовищных зверей; дорогу преграждало вдруг непонятное, неестественное препятствие, в то время как на самом деле ничего не было.