Не было никакой возможности вовлечь его в разговор о его личных делах; впрочем, он ни о чём не говорил охотно, и только в последнее время заметно было, что яростный характер его
нелюдимства начинал смягчаться или, скорее, что на него реже находили припадки безумия, одним из признаков которого была именно эта преувеличенная мизантропия.