Чтобы справиться с вызовами 1930-х годов,
неолиберализм должен был переформулировать идеи либерализма.
Неолиберализм уже давно пришёл к тому, что духовная культура сводится к механизмам коммуникации, а наука – к практической магии и манипуляции массами.
Тогда, в 70-е годы, мы читали в Zeit, что
неолиберализм вещь злая и вредная.
Но зато
неолиберализм консолидировался идейно и мужал политически.
Отчасти под влиянием этого подхода данная книга позиционирует
неолиберализм в его корректном трансатлантическом контексте.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: подмонтировать — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Однако хотя этот ранний
неолиберализм внешне вполне узнаваем, он существенно отличался от того, что стало считаться неолиберализмом в конце столетия.
Традиционное марксистское направление, придерживающееся марксистских принципов, решительно критикует
неолиберализм, демократический социализм, исторический нигилизм и т.д.
Нам постоянно повторяли, что сначала надо «нажить больше средств», а уже потом можно распределять их более справедливым образом – и в этом и должен помочь
неолиберализм.
Неолиберализм вырвался за границы круга, ограниченного пределами преимущественно североатлантической и западноевропейской научной элиты и внутренней национальной политики, и проник во многие глобальные институты, особенно в бывших коммунистических странах и в развивающемся мире.
Вплоть до последнего времени в описании неолиберализма преобладал мемуарно-журналистский подход, рассматривавший
неолиберализм скорее как свершившийся политический и экономический факт, чем как историческое явление, которое ещё ждёт своего объяснения.
Для идеологического обоснования стратегии экспансии была выбита пыль из старых теорий своих бывших оппонентов и сконструирована новая – современный
неолиберализм.
Если рассматривать
неолиберализм как стройную государственную идеологическую систему, то вполне возможно.
К середине 1990-х годов
неолиберализм распространился по всему земному шару.
Его идейным основанием послужил
неолиберализм, который был господствующим течением мировой научной мысли в годы старта российских реформ.
Я называю
неолиберализм доктриной потому, что строго говоря, он не отвечает критериям научной теории.
Неолиберализм негласно сохраняет за собой право на внутренние противоречия, право на иммунитет против критики, право не «опускаться» до дискуссий – на том основании, что он якобы охватывает «всю полноту достижений человеческой мысли».
Потребность в легитимации экспансионистских целей с неизбежностью приводит
неолиберализм к конструированию вспомогательной доктрины абсолютного зла, которая автоматически избавляет от лишних моральных рефлексий.
Неолиберализм оставляет государству только те функции, которые рынок не может осуществлять (например, производство общественных благ), а также функции, необходимые для создания структуры, в рамках которой частные предприятия и рынки могли бы эффективно функционировать (например, законодательство, определяющее права собственности и юридически закрепляющее антимонопольную политику).
С экономической точки зрения,
неолиберализм выступает за минимальное государство, но с некоторыми изменениями: самое главное отличие заключается в том, что он признает центральный банк и его монополию на эмиссию банкнот, в то время как классические либералы считали, что в производстве денег тоже должна быть конкуренция.
В какой-то мере претензия на глобальность исторических и политических задач делает
неолиберализм похожим на марксизм-ленинизм.
Таким образом,
неолиберализм использует квазирелигиозные основания и культур-расистские концепции, что в рамках доктрины марксизма-ленинизма было исключено.
Два основных подхода к построению совершенного общества – марксизм и
неолиберализм российской элиты, использующий его как новую версию совершенного общества в противоположность марксизму, но с сохранение революционаризма его российской версии в лозунге 1990-х «Иного не дано!» Идейной основой социальных экспериментов были также и новые научные идеи, революционные утопии, художественные предвидения и новые направления в искусстве.
Исследовательский вопрос: с помощью каких механизмов и практик
неолиберализм посредством культурного империализма, сконструированного в виде «пространства потоков» (space of flow) способствует размыванию культурной идентичности в национальном интернет-пространстве?
И теперь
неолиберализм характеризуется в таких кругах как продолжение атеистического материализма.
Идеологической основой реформ стал
неолиберализм с его неприятием государственного присутствия в экономической и социальной сферах и верой в эффективность рыночной конкуренции.
Если
неолиберализм начала нового века всё ещё позиционировал себя в качестве некой волшебной палочки, делающей любую страну благополучной и процветающей, то реально действующие менеджеры уже с начала 1980-х годов были вынуждены погрузиться во всё многообразие представлений людей различных национальных сообществ о работе, зарплате, карьере и пр.
В этом отношении древний кодекс, растущий из обычая, весьма прагматичен – о таком современный
неолиберализм может только мечтать.
Парадокс нашего времени заключается в том, что критики неолиберализма, призываеющие к сохранению социального капитала, объявляются «архаистами» и «старомодными», хотя дело обстоит с точностью до наоборот, так как именно
неолиберализм можно назвать консервативной революцией.
Господствующий в экономической политике
неолиберализм решает конфликт между работой и капиталом простым превращением человека в капитал человека, а человеческую жизнь в ряд инвестиций, которые человек делает для увеличения собственной рыночной стоимости.
Неолиберализм трактует науку донельзя плоско и пошло, поскольку не видит главного – того, что она руководствуется надутилитарными, идеальными мотивами.
При этом и постмодернизм, и
неолиберализм позиционировали себя посредством терминов освобождения: первый – от ига функциональности, второй – от контроля государства.
Она хочет устранить
неолиберализм, определяемый денежной экономикой.
Но такая аргументация применяется и в других политических целях – так, в 1990-е годы интеллигенция считала, что социализм не просто плох, а устарел и не заслуживает внимания,
неолиберализм предъявлялся как новое, научное понимание экономики как неотъемлемой объективности.
Неолиберализм возник не на пустом месте: его появление стало следствием решений, принятых победителями в политической борьбе.
Почему
неолиберализм и постфордистский капитализм породили культуру ретроспекции и пастиша?
То, что обещает
неолиберализм, невозможно постичь здравым человеческим разумом.
Неолиберализм следует рассматривать как нечто гораздо большее и фундаментальное, чем теория политико-экономических практик.
Неолиберализм отвергает и то, и другое.
Сам он привержен либеральному образу жизни, даже консерватор, однако считает, что
неолиберализм наносит либерализму смертельный удар и сохраниться либеральный тип жизни может только отказавшись от претензии быть носителем мифических общечеловеческих ценностей.
Неолиберализм прикрывает красивыми словами капитализм.
Совсем наоборот,
неолиберализм позиционировал себя тогда как науку.
Кроме того, через пару десятилетий, в течение которых
неолиберализм оставался доминирующим мировоззрением, выяснилось, что его утверждения совершенно очевидно не соответствуют реальности.
Неолиберализм подрывал демократию вот уже 40 лет…