Никто не знал, в памяти она или нет, страдает ли или уже ощущения у неё притупились, сознаёт ли наконец, окружающее, или светлое забытьё, предшествующее той величественной тайне, которую люди назвали смертью, охватило её существо, готовое встретить свой мирный, тихий,
непостыдный христианский конец, потому что иного конца и быть не могло у несчастной княгини, искупившей всей своей жизнью предсмертные свои муки.