Поэт – это и философ в
ницшеанском смысле этого слова, то есть тот, кто направляет эволюцию в нужное русло.
Радикализм
ницшеанской критики и объясняет его чрезвычайную влиятельность, не ослабевшую и сегодня.
Культ «сверхчеловека» в
ницшеанской философии соединялся с прославлением агрессии и войны как «наивысшего проявления человеческого духа», что в первую очередь использовалось нацистами для обоснования своей идеологии.
Он видел в вожде большевиков олицетворение
ницшеанской максимы «воля к жизни есть воля к власти».
Эта структуралистская тематика – тематика прерванной непосредственности – является печальным, негативным, ностальгическим, виновным, руссоистским ликом самой идеи игры, тогда как её другой стороной оказывается
ницшеанское утверждение – утверждение радостной игры мира и невинности становления, утверждение подлежащего активному толкованию мира знаков без вины, без истины, без начала.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: вывязать — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Для тех, кто понимает истинное значение силы, добродетели самообладания и преследования истины, идеальность
ницшеанской теории становится сомнительной.
Этот парадокс – совершенно в
ницшеанском духе – соответствует задаче времени.
Современное просвещённое и давно, казалось бы, вышедшее из колыбели человечество сегодня так же качается над
ницшеанской бездной от одной крайности к другой.
Размышляя о духе и этой
ницшеанской идеи сверхчеловека я увидела пустую, слабую и бездуховную личность.
– Воспитать, взрастить в себе
ницшеанского сверхчеловека!
Толстовская воля заморожена буддийским инстинктом, внушающим, что любое определённое действие есть зло;
ницшеанская воля также заморожена тем мнением, что хотя всякое определённое действие было бы благом, ни одного такого действия не существует.
В качестве одного из аспектов этой тенденции можно рассматривать
ницшеанский идеал гипермаскулинного телосложения в том виде, в каком он был популяризован в культуре после 1918 года: во времена, когда на повестке упомянутой выше новой механизации оказались сила, прочность и системность, с подобными качествами стало ассоциироваться и мужское тело.
Скорее для них подходит темперамент
ницшеанского толка, когда теоретизирует оторванный от общества одиночка, пишущий харизматично, страстно и с почти полной уверенностью быть не понятым современниками.
Сложно с абсолютной уверенностью судить о способах инфильтрации ницшеанства в медиасреду, но можно предположить, что главными «переносчиками»
ницшеанских мотивов становились сами практикующие публицисты, хорошо знавшие текст «Заратустры» и прочие культовые работы великого иррационалиста и волюнтариста.
При этом ему совершенно чуждо
ницшеанское противопоставление дионисийского начала аполлоническому.
Под нами стали проплывать ущелья и бездны, и я, заглядывая в них с содроганием, вспоминал
ницшеанскую мысль: "Нет прекрасной поверхности без ужасной глубины".
При этом я описываю то, что называю «
ницшеанской угрозой», скрытой в модели этико-эстетического понимания, основанного на толковании шопенгауэровой теории воздействия музыки в совокупности с его же теорией действия и нравственной психологией.
Эти четыре года были для меня поистине
ницшеанскими.
И соблазнительно определить процесс
ницшеанской парой «дионисийское – аполлоновское».
Подобное «видение» – смесь дарвинизма и своеобразного макиавеллизма с элементами
ницшеанской «воли к власти».
К сожалению, здесь мы не можем обсуждать
ницшеанскую интерпретацию, поскольку перед нами стоит задача выявить истоки мировых религий и мировой культуры, содержащиеся в этом памятнике.
Смолоду настроенный антирелигиозно и богоборчески, писатель искал «новую веру», в которой
ницшеанский призыв к человечеству превзойти себя, создав сверхчеловека, сочетался бы с верой в могущество науки.
Как вычурно соотносит мир твои идеалы
ницшеанского рассвета маски одиночества, что хочет выпасть из ряда лучших убеждений и стать социальной средой внутри реальности человеческой.
– Впусти
ницшеанское формы – одной,
Во-первых, естественно стремление философа XX века вернуться к античной эстетике, ведь до этого по отношению к ней существовали столь несходные системы её интерпретации: с одной стороны, винкельмановская, а с другой – столь владеющая умами отечественных теоретиков начала XX века
ницшеанская.
Эта (совершенно
ницшеанская) мысль подспудно ясна каждому зрителю и будоражит воображение.
Теургия – самый «творческий» из всех проблематизируемых мыслителем видов творчества, а вместе с тем она точнее всего осуществляет
ницшеанский идеал «власти».
Крюотический театр призван находить смысл человеческого предназначения в мире, воплощать эстетическое (в
ницшеанском понимании) содержание, в то время как современный («человеческий») театр занимается социальными и моральными проблемами.
А вот в «Искушении существованием» (1956), наиболее
ницшеанской своей книге, он попытался преодолеть свой собственный нигилизм.
Невидимо возвращается
ницшеанская стрела.
Их петербургская жестокость была почти
ницшеанская, жестокость аристократов.
Напротив, первоначальный иудаизм, изводом которого и стало христианство, описывается им с помощью эпитетов, явно
ницшеанского характера: «благородство», «чистота» и т. п.
Истинный христианин – это рыцарь чести, аристократ духа, да что там говорить – как ни забавно, но христианин—то как раз и является
ницшеанским «сверхчеловеком» в большей степени чем кто-либо, потому что преодолевает звериные инстинкты, то есть человеческую природу.
Ресентимент,
ницшеанский термин, – это чувство враждебности к тому, что человек считает причиной своих неудач.
Действительно, враждебная сила – это воплощение
ницшеанской «белокурой бестии», примитивного типа пирата-завоевателя, который обнаруживается на заре любой цивилизации.
Нижние два квадранта – дружелюбная слабость и враждебная слабость – соответствуют
ницшеанскому понятию морали рабов, тех, кто принадлежит к «низшей» касте или к «низшему» классу.
Сто лет понадобилось, чтобы понять эту
ницшеанскую формулу.
И разве красота
ницшеанской лирики хоть сколько-нибудь зависит от того, создавал ли её здоровый дух или дух, разбитый параличом?
Попытка
ницшеанской «белокурой бестии» оказаться «по ту сторону добра и зла», в царстве абсолютной свободы, в итоге подчинила «бестию» абсолютному злу.
Если бы среди них появился
ницшеанский сверхчеловек, он не стал бы долго разговаривать, осмотрелся бы и взялся за работу.
А что вопросом своим он лишь цитировал из
ницшеанского рождение трагедии (из воздуха музыки: от альфы до омеги) – так чего ещё ждать от прародителя сверхчеловеков и учителя бандитов?
Чтобы разобраться в этой ситуации, мне придётся задействовать довольно широкий пласт философской, эстетической, исторической и критической литературы, доминировать в которой будет, как я уже сказала,
ницшеанский корпус.
Ницшеанский сюжет в “Курсиве…” начинается с обрисовки событий, показывающих, что имморализм и атеизм были героине изначально, имманентно присущи.
А потом начало
ницшеанской молодости – то бодрое, то истончающее.
Второе, старое
ницшеанское правило – нужно стать самим собой.
Даже феноменология через свой понятийный аппарат способствовала тому, чтобы поставить часто содержащийся в ней
ницшеанский импульс на службу современному конформизму.
В этом отношении показательны марксистское сведение морали к классовой борьбе пролетариата и
ницшеанское отождествление её с волей к власти.
Раскрытие этого противоречия, особенно применительно к теории морали, – суть «
ницшеанского переворота» в философии.
Всё, сказанное мною выше, это предупреждения тем «
ницшеанским эгоистам», которые на самом деле являются продуктами альтруистической морали и представляют собой другую сторону монеты альтруизма: это люди, которые считают, что любое действие, независимо от его сущности, должно считаться добром, если выполняется ради собственной выгоды.
При этом он избежал типичных дефектов докритической метафизики и проложил новый путь к радикальному преобразованию метафизики, способный вывести её из
ницшеанских сетей.