Вопрос о свободе воли, как и вопрос об источнике информации волновал искусственный интеллект, наверное, даже больше, чем самих людей, но система решительно не могла выдвинуть никакой версии происхождения уникальных идей, которую нельзя было бы оклеймить печатью метафизичности.
Но когда мой Антонио сделался лекарем наукою и практикой, сердце мое, побежденное его душевными качествами, любовью к нему, оттолкнуло от себя гласность мщения, которою я хотел оклеймить гордого барона.