После заката наступила не ночь, а вечер, он быстро погасал, но был – на севере сгущалась тьма, запад горел, вверху переливались красновато-голубые тона, побежалые цвета проносились по небу, как по нагретому металлу.
А потом начал его ругать. Стоит ординарец, смотрит прямо в глаза командира, но молчит. Знает характер Будённого: пусть он погорячится, покричит, а потом ему все можно объяснить.