Запряжённая первой десятка упитанных коренных саврасок звучно молотила копытами в мёрзлый, ребристый протяг, каурки в третьей грядке понуро отдавали хозяину свои гривастые головы, чтобы он пропихнул их в хомуты, гнедые держались с достоинством высшей лошадиной расы и стригли ушами, сивки равнодушно пожёвывали, караковые вздыхали и кивали головами, серые в яблоках нетерпеливо переминались, а бойкий
рыже-чалый непрерывно ржал, скаля молодые зубы.
Заслыша стук топора, лошадки под рогожей стали фыркать, бойкий
рыже-чалый тоненько заржал. С ним перекликнулись несколько других лошадок.