Но нужно сказать раз и навсегда, что тщетно желание удержать формы прежнего образования, когда перестроилась
субстанциальная форма духа.
Диамат говорит в принципе то же самое, называя материю
субстанциальной основой всего существующего.
Ибо истинно действительным является лишь сущее в себе и для себя,
субстанциальное начало природы и духа.
Бытие того, кто имеет свой окружающий мир, отличается от
субстанциального бытия и бытия вещей.
Эти качества являются
субстанциальными, по крайней мере в том смысле, что они могут отделяться от своего источника и могут передаваться другим телам.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: псевдокристалл — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Когда тяга к
субстанциальному времени, к погружению в бесконечность длительности становится жизненно важной?
Вторая наиболее распространённая группа дефиниций политики – её
субстанциальные определения.
Оно есть истина
субстанциального отношения, в котором бытие и сущность достигают друг через друга своей исполненной самостоятельности и своего определения.
Истиной субстанциальности оказалось
субстанциальное тождество, которое есть равным образом и только положенность.
Очень важно то, что он приравнивает это понятие сущности (которое мы могли бы назвать необходимой сущностью) к одному из основных значений, которые он придаёт понятию субстанции (ousia), так что мы можем назвать её также «
субстанциальной сущностью».
Это значит, что основание есть конкретное
субстанциальное единство вещи, формирующееся и сохраняющееся в её многообразных отношениях с другими вещами.
С точки зрения лингвистов, семантиков, семиологов, предел наивности – допускать «
субстанциальную реальность» языка, тогда как он определяется формой.
Для животного круг потребления ограничен: оно умеет разбивать только немногие определённые формы, в которых ядро сравнительно доступно: таково питание животного; или же оно использует такие природные тела, чья личная форма уже помимо его была разрушена: так птица складывает гнездо из сухих веток; и в обоих случаях животное использует лишь незначительную часть
субстанциальных сил, потому что оно не умеет добираться до глубже лежащих, до скрытых за дальнейшими скорлупами в том же потребляемом теле.
Это станет ясно видно, если спросить, что мы имеем в виду, когда говорим о
субстанциальных элементах или чертах конкретной вещи?
Общим для них всех является эссенциальный и
субстанциальный характер транслируемых содержаний, будь то «культурное наследие», заключённое в «памятниках культуры», учения и идеи, основы профессиональных или научных знаний, навыки и установки культурной деятельности…
Как и в предыдущие полтора столетия, такой смысл «истории» присутствовал в первую очередь в работах по
субстанциальной философии истории.
Но эти мысли всех природных и духовных вещей, составляющие само
субстанциальное содержание, суть ещё такое содержание, которое заключает в себе многообразные определённости и ещё имеет в себе различие души и тела, понятия и относительной реальности; более глубокой основой служит душа, взятая сама по себе, чистое понятие, представляющее собою наивнутреннейшее в предметах, их простой жизненный пульс, равно как и жизненный пульс самого субъективного мышления о них.
Из этого следует, что всегда, когда есть возможность утверждать, что некоторая черта объективна в более сильном и гораздо более привлекательном
субстанциальном смысле, можно легко получить как следствие, что эта черта объективна также и в более слабом и менее привлекательном формальном смысле независимости от субъекта, всеобщности и необходимости.
Между прочим, слово «умирает» здесь можно было бы использовать и без кавычек, ибо субъектность, как одно из
субстанциальных оснований комплексной реальности делает эту реальность живой.
Религиозное же отношение средневековых теистических конфессий к культуре было парадоксальным соединением утилитарного приятия и
субстанциального размежевания.
Диамат правильно, конечно, называет материю единой
субстанциальной основой всего существующего, но несмотря на это он не называет её основой самой последней по глубине, или ступенью содержания природы самой глубокой и исходной.
И таким образом
субстанциальные признаки стали синонимичны существенным признакам, а сущность, после того как она рассматривалась как совокупность признаков, включающих индивидуальный предмет в определённый вид, стала самой субстанцией.
Иными словами, мы имеем здесь дело с
субстанциальным пониманием бытия (от лат. sybstantia – сущность, то, что лежит в основе).
Один отождествляет эти
субстанциальные черты с сущностью (to ti en einai), т. е. с комплексом качеств, характеризующих вещь, которые нельзя опустить без того, чтобы вещь перестала быть этойвещью.
Занимаясь проблемами внутреннего мира человека, буддисты не учат теориям сотворения мира, не проповедуют идеи бога-творца и
субстанциальной души, поэтому учение называют религией без бога и без души, религией сознания.
Я нахожу истинные принципы вещей в
субстанциальных единицах, вводимых этой системой, и в их гармонии, предустановленной первоначальной субстанцией.
Человеческий индивид как таковой рассматривается не в качестве
субстанциальной вневременной целостности, но, пользуясь современным языком, в качестве развёрнутой во времени, динамической системной целостности.
Её прямой конкурент,
субстанциальная теория, напротив, полагает первичным пространство как сущность, порождающую материю.
Как в том, так и в другом случае, во всяком отдельном своём действии человеческий дух обнаруживает своё
субстанциальное достоинство в обоих этих аспектах.
Во-первых, оно существует только в тварном мире, и то не в первозданной сущности его, а первоначально как свободный акт воли
субстанциальных деятелей, и производно как следствие этого акта.
В комментарии к нему [Таркаджвала; dBu-ma dza 148b–149a] говорится, что пять школ – ватсипутрия(gnas ma bu pa), бхадраяния (bzang-po’i-lam-pa),самматия (kun-gyis-bkur-ba), уттария(bla-ma-pa) и дхармагуптика(chos-sbas-pa ) отстаивают
субстанциальное существование личности.
– В то же время, когда это не достигшее понятия
субстанциальное знание заявляет, что оно погружает своебытность самости в сущность и философствует инстинно и свято, то оно от себя утаивает, что вместо того, чтобы предаться богу, оно, пренебрегая мерой и определением, напротив, лишь предоставляет свободу либо в самом себе – случайности содержания, либо в содержании – собственному произволу.
Параструктуры различных уровней образуют
субстанциальные иерархии (гетерархии), которые являются иерархиями подобия.
Уточним, что понятия «субъект» и «объект» деятельности обладают свойством «ситуативности»: явления, раскрывающие в одной ситуации
субстанциальные свойства субъекта, способны менять их в другой ситуации на противоположные свойства объекта.
Образование и высвобождение из непосредственности
субстанциальной жизни всегда и необходимо начинается с приобретения знания общих принципов и точек зрения, чтобы сперва только дойти до мысли о существе дела вообще, а равным образом для того, чтобы подкрепить его доводами или опровергнуть, постигнуть конкретную и богатую полноту по определённостям и уметь принять относительно его надлежащее решение и составить серьёзное суждение.
Но позитивное доказательство появляется дальше, в схолии к теореме 8: две субстанции с одним и тем же атрибутом отличались бы только in numéro; итак, характер числового различия исключает возможность создания реального или
субстанциального различия.
Этничность в таком понимании не утрачивает
субстанциального значения, но в качестве её главного критерия выступают этнические границы группы, определяемые самой этой группой, позволяющие координировать групповое и индивидуальное поведение её членов на основе не всей культуры этноса, а лишь тех культурных характеристик, которые обозначают идентификационные различия и ограничения.
Острое противоречие и явный парадокс, лежащие в основе расширения разных форм фобий, с принятием христианства состоят в том, что
субстанциальным принципом христианской религии является любовь, т. е. тотальная противоположность фобии.
Первая выражает
субстанциальную природу, т. е. то, что существует само в себе и представляется само через себя (сразу отметим, что человек, будучи только модусом субстанции, такой природой не обладает).
Оно относится к вопросу: что мы выражаем с помощью
субстанциальной мысли как средства познания?
Говоря о сущности явления, Гегель определял государство как «действительность
субстанциальной воли, которой оно обладает в возведённом в свою всеобщность особенном самосознании, есть в себе и для себя разумное».
Итак, определением духовного мира и конечною целью мира было признано сознание духом его свободы, а следовательно была признана и действительность его свободы – так как духовный мир есть
субстанциальный мир, физический же мир подчинён ему, или, выражая эту мысль в терминах умозрительной философии, оказывается не истинным в противоположность духовному миру.
Оно наглядно демонстрирует – насколько «наглядным» может быть вообще словесный текст, – как ничтожится и опустошается
субстанциальная полнота зрительного образа, попадающего в сеть виртуальных языковых отношений, например в структуру литературного рассказа.
Ислам более четырнадцати столетий назад, провозгласив абсолютную одинаковость мужчин и женщин в плане человеческого достоинства, квинтэссенции и
субстанциальных характеристик, тем самым исключил любое превосходство по признаку половой принадлежности.
Во-первых, определения атрибутов
субстанциального существа; они не нуждаются в роде или в чём-либо, посредством чего они лучше могут быть поняты или объяснены, ибо, будучи атрибутами существующего через самого себя существа, они и познаются через самих себя.
А именно, поскольку мы при этом мыслим
субстанциальный субстрат мирового бытия как нечто необходимо данное нам в чувственной или наглядной форме, мир совпадает с тем, что мы называем «природой»; все подлинно сущее входит тогда в состав всеобъемлющего единства «природы»; такое воззрение называется «натурализмом».
И, с другой стороны и в соотносительной связи с этим, то, что мы имеем в качестве действительности при этой установке, есть не само существо реальности в её живой конкретности и
субстанциальной глубине, а лишь её умственная картина, нечто вроде зеркального её отражения.
Успешно игнорировать противоречие
субстанциального отрицания (nihil absolutum) – то есть то обстоятельство, что ничто в смысле субстанции не может быть сущим привходящим образом – уже удавалось нам при возведении привходящего в достоинство предмета философии.
Таким образом,
субстанциальное непосредственное знание субъектом самого себя лежит в основе всякого познавательного процесса.