– Когда они к нам приезжают, – говаривали
чегемцы, кивая на городских, – мы режем козу или курицу.
Чегемцы считали, что сами они ишачат, а городские люди приловчились жить, не ишача, по конторам расселись.
А тётушка считала, что
чегемцы вообще люди чёрствые и довольно дикие.
С одной стороны,
чегемцы подсмеивались над городскими людьми за их дебиловатость по части знания обычаев застолья и родственных отношений.
Но на самом деле
чегемцы уважали городских жителей за то, что они не пашут, не сеют, не пасут скот, а живут вроде не хуже.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: тельца — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Эти-то места и заняли
чегемцы.
Чегемцы состоят из княжеских родов и крестьян, рабов.
– Мы у тебя всё купим, раз ты к нам поднялся, – отвечали
чегемцы, – по нашим обычаям было бы позорно ничего у тебя не купить.
– Хорошо, – сказали
чегемцы, успокаиваясь, – пусть пока побудет этот бедолага.
В то лето
чегемцы видели, как рой диких пчёл, гнездившийся в самом верхнем отверстии дупла, стал воевать с неожиданно налетевшими на молельное дерево стервятниками.
– Куда же делась пуля? – недоумевали
чегемцы.
– Кто отнял, – спросили
чегемцы, – русские или турки?
– За что? – приуныли
чегемцы.
Как это бывает в горах во время грозы: кругом ливень, а тут, на взгорье, почему-то не задетом грозой, нет-нет да и выглянет солнце, – так и многие
чегемцы надеялись, что и колхозное поветрие, дурь грамотеев в чесучовых кителях, авось как-нибудь пронесёт.
Вот и ждали
чегемцы, гадали, переминались.
Сначала
чегемцы отнеслись к нему благодушно, но потом оказалось, что он если и знает природу, то не ту, которая окружала чегемцев.
– Да где же её увидишь, – отвечали приунывшие
чегемцы.
– Откуда этот бедняга взялся? – только и повторяли
чегемцы, передавая из рук в руки череп, кроме своих естественных отверстий имевший ещё дополнительную дырку в самой черепной коробке.
Перекинув мотыги через плечо,
чегемцы поднялись в деревню и с выражением оскорбленности потусторонними силами (не дают спокойно работать) разбрелись по домам.
Может, окажись что-нибудь в его капканах, говорили
чегемцы миролюбиво, он бы не взял эту лису, а так не удержался и прихватил.
Чегемцы проходили ускоренный курс исторического развития.
Иногда, уязвлённые пренебрежением покупателей,
чегемцы увозили назад свои продукты, говоря: ничего, сами съедим.
К одному никак не могли привыкнуть
чегемцы – это к тому, что в городских домах нет очажного огня.
– Откуда знаешь? – оживились
чегемцы.
Чегемцы довольно спокойно отнеслись ко всей этой истории, потому что дела долинные – это чужие дела, тем более дела пароходные.
И
чегемцы выдвинули другую версию.
– Вот тогда они и приглядывались, где, что и как у нас, – отвечали им более молодые
чегемцы, – а вы думали – поле промотыжить…
– Тогда откуда ты знаешь наш язык? – удивлялись
чегемцы.
– Да, – закивали
чегемцы, – мы не такие простые. Это эндурцы думают, что мы простаки.
– Нет, нет, – наотрез отказался смотритель, отпихивая от себя плеть, которую
чегемцы пытались разложить на его столе, – это проходит как вредительство.
В лучшие времена, говорят
чегемцы, у моего старика было столько коз и овец, что, когда их перегоняли на летние пастбища, бывало, головные уже за три километра на чегемском хребте, а задние ещё топчутся в загоне.
В тот первый год
чегемцы все еще воспринимали свое село как свой дом, поэтому им стало так неловко.
– Так видно же, сколько было, – отвечали
чегемцы, показывая на пятачки.