Ближайшим аналогом в литературе, пожалуй, стал
эзопов язык, кодировавший два разных послания для двух разных аудиторий.
Мы были немыми свидетелями злых дел, мы прошли огонь и воду, изучили
эзопов язык и освоили искусство притворяться, наш собственный опыт сделал нас недоверчивыми к людям, и мы много раз лишали их правды и свободного слова, мы сломлены невыносимыми конфликтами, а может быть, просто стали циниками – нужны ли мы ещё?
Постепенно в послевоенный советский период
эзопов язык стал почти повсеместным явлением среди тех людей, которым было что скрывать, и одновременно стала гораздо заметней другая его социальная функция.
В этом смысле позднесоветский
эзопов язык становится антиязыком.
Литераторы брежневской эпохи оттачивают
эзопов язык как приём.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: гомеоморфизм — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Для этого тайно используешь
эзопов язык.
Достаточно уметь использовать так называемый
эзопов язык.
Однако не нужно думать, что это был лишь
эзопов манёвр.
Готовьтесь в дорогу.” Люди того времени понимали
эзопов язык: слово больница значило на нём тюрьма.
Мало ли вас
эзопов бродит по свету.
Здесь вновь
эзопов язык и снова скрываются еретические мысли от возможных цензоров.
И у
эзопов подтянуть технику.
У истоков эзопова языка стояла практическая необходимость обмануть цензоров, но довольно быстро
эзопов язык – и литературный, и нелитературный – стал способом показать свою субъектность и дистанцироваться от официальной речи.
Ведь советский
эзопов язык не возник сам по себе.
Борьба с цензурой превратилась в самостоятельное направление повседневной жизни советской богемы, обозначенное выражением «фига в кармане» – это когда для изображения правды жизни или собственного взгляда на эту правду использовался
эзопов язык, испробованное уже много лет назад художественное средство.
Писателям приходилось осваивать
эзопов язык раньше деепричастных оборотов, а читателям – учиться выискивать двойное и тройное дно между… э-э-э… строк.
Никогда не любила
эзопов язык, особенно в твоём исполнении и после твоих монологов, из которых ничего непонятно и до всего приходилось доходить своим умом.
Вот только, поди объясни это советскому человеку, привыкшему читать между строк и давно освоившим
эзопов язык.
На этом их
эзопов диалог закончился.
Её не мог обмануть
эзопов язык, не вводили в заблуждение тонко завуалированные намёки – это было её оружие, её территория, её приёмы.
– Какой ещё
эзопов язык? – уставился на него капитан.
– Кто именно? – поморщился олигарх, не любивший
эзопов язык. – Они, то есть...
Но вот
эзопов язык распространился по сети практически одномоментно.
Почему я вдруг перешла на несколько
эзопов язык?
Опять, всё тот же «
Эзопов фактор»…
Этот отыщет и фабулу, и такой язык
эзопов обнаружит, что закачаешься…
– Это слишком просто, надо применять
эзопов язык. Перекусить что-нибудь хочешь? Есть печеньки и минеральная вода, яблоки, апельсины.
Эзопов язык прочно вошёл в нашу жизнь, проник во все сферы человеческих отношений, начиная с политики, и заканчивая семейными ссорами или любовным лепетом.
И рядовые итальянцы этот
эзопов язык отлично понимали.
Эзопов язык – средство обходить цензуру и передавать адресату то, что нельзя говорить открытым текстом.
Дилемма различения подлинной и мнимой информации, а также различных способов приспособления к ней была прекрасно понятна для учёных XX в., вынужденных скрывать свои мысли или использовать
эзопов язык для придания им идеологической легитимности.
Эзопов язык письма весьма прозрачен, автор даже и не удосужился всерьёз зашифровать столь компрометирующее послание.
Расплентра* – неспособность выразить эмоцию простым доступным образом, что побуждает использовать
эзопов язык, стихотворную форму или передачу мысли на уровне эмпатии, ещё лучше – телепатии.
Просто страшно было получить по башке, вот и использовался
эзопов язык, понятный тогда всем читателям, но ужасно таинственный для нас сегодня.
Из-за необходимости подчиняться требованиям цензуры автор углубляет многозначность текста, использует
эзопов язык, технику аллюзий, то есть стремится к художественной компенсации внешних, идеологических ограничений.