Обратите внимание, мы
говорим о кризисе или о депрессии, так как кризис – это обычно краткосрочный спад, а депрессия – это длительный процесс застойной экономики.
Сегодня многие
говорят о кризисе британской монархии, о том, что монархия себя изжила и сохранила лишь декоративное значение.
Если эти задания не удавалось выполнить,
говорили о кризисе хлебозаготовок.
Говорить о кризисе – значит содействовать ему, но молчать о нём – значит покориться обстоятельствам.
Вообще говоря, заглавие гуссерлевской работы достаточно парадоксально: книга писалась в 30-е годы XX века, время становления современной физики, теории относительности, квантовой механики, прогрессивного изучения атомного ядра – как же можно было
говорить о кризисе науки в это время?
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: расстричься — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Мы сейчас
говорили о кризисах материального плана.
Другой вопрос, если
говорить о кризисах среднего возраста.
В 1970-х годах многие
говорили о кризисе.
Всё чаще эксперты,
говоря о кризисе, называют эту ситуацию «туманной».
Я
говорил о кризисе, охватившем все отрасли производства.
Поговорим о кризисе доверия!
Часто
говорят о кризисе самой идеи церковного единства.
Так и вышло, через неделю продюсер позвонил ему и что-то невнятно
говорил о кризисе и политике каналов.
Интересно и то, что многие исследователи харизмы,
говорят о кризисе, как о необходимом условии проявления данного качества.
Впору
говорить о кризисе бизнес-презентации и необходимости его преодоления.
Кто поумнее,
говорит о кризисе доверия между банками и компаниями, кто поглупее – расширяет понятие.
Констатируя современное положение с чтением не только у нас в стране, но и во всём мире, можно
говорить о кризисе.
В предыдущей главе мы
говорили о кризисах, которые по своей природе нормальны и цикличны.
Иногда
говорят о кризисе культуры как распаде духовности или, наконец, о кризисе самого человеческого бытия.
– Ты так уверенно
говоришь о кризисе, как будто он уже произошёл.
Ряд авторов,
говоря о кризисе современной физики, считают, что этот кризис неизбежно должен закончиться концептуальной революцией, когда радикально изменится парадигма в физике, и эта наука приобретёт буквально новое измерение.
Всё это
говорит о кризисе внутри этой организации, для устранения которого был принят новый устав.
Это
говорит о кризисе морали на данном этапе общественного устройства.
– Сейчас многие эксперты
говорят о кризисе банковской системы – надёжно ли это?
Ряд исследователей
говорят о кризисе профессиональной идентичности как в индустриальном, так и в постиндустриальном (информационном) обществе.
Но те, кто
говорит о кризисах, не упоминают о кризисе самом главном – об информационном.
Что имеется в виду, когда
говорят о кризисе культуры?
Многие учёные уже не рассматривали её как некий культурный эталон, или образец,
говорили о кризисе, разрушении её основ, моральном разложении.
Всё чаще интеллектуалы, политики, левые силы с тревогой или иными чувствами
говорят о кризисе демократии в мире.
Ситуация в целом заставила в принципе
говорить о кризисе современной финансовой модели, позволяющей выстраивать эффективный механизм управления финансовых институтов в условиях кризисных явлений в мировой экономике и в национальных экономиках в том числе.
Казалось бы, трудно
говорить о кризисе, не распространяя при этом флюидов пессимизма.
Вместо того чтобы
говорить о кризисе философии марксизма, основанном на идеологической разнице в понимании, трактовках и передаче её сути, следует упомянуть о том, какую удивительную жизнетворную способность проявил марксизм.
Все
говорили о кризисе живописи – но вот появились люди, которые сказали: нужно идти не вперёд, а назад.
Но вправе ли мы всерьёз
говорить о кризисе, не желая видеть или выбрасывая, как «нечистый метафизический продукт» именно то глубинное начало в человеке, которое только и даёт жизнь нашему духу со всеми его принципами и идеями?
Социологи, размышляющие об информационном обществе, наперебой
говорили о кризисе привычной власти, превратившейся в борьбу виртуальных образов, масок, создаваемых имиджмейкерами.
Не смотря на то, что в мире и принято
говорить о кризисе именно экономики, этим фактически ставится всё с ног на голову.
Сейчас все кому не лень
говорят о кризисе брака.
Они имеют принципиально иной характер по сравнению с предыдущими; это объясняет, почему всякий раз при их появлении мы
говорим о кризисе.
Но для начала я хочу подчеркнуть то, как важен этот новый подход к травме:
поговорим о кризисе, который потряс целый мир, – о пандемии вируса SARS-CoV-2, или COVID-19.
Тем не менее интеграционный процесс продолжается, и нет оснований
говорить о кризисе европейской идеи.
Как
говорить о кризисе, не распространяя при этом флюидов пессимизма?
Возможно
говорить о кризисе театра немецкого, театра английского, театра русского, но о кризисе театра вообще говорить нельзя.
И
говорит о кризисе натурщиков.
Тем не менее я
говорю о кризисах в развитии науки, как минимум, по двум причинам.
Сейчас много
говорят о кризисе и о том, что у покупателя денег нет.
Действительно, сегодня есть основания
говорить о кризисе традиционализма и в вопросах его изучения, и в сферах его бытования.
В условиях, когда в европейских странах всё чаще стали
говорить о кризисе мультикультурной политики, в итальянском политическом и научном дискурсе «мультикультурализм» отступил на задний план, а его место заняла иная модель включения иммигрантов в общество – «интеркультурная интеграция».
Противоречия, что сейчас набирают ход в обществе,
говорят о кризисе во всех сферах.
При этом одни
говорят о кризисе политики, построенной на абсолютном и безусловном преимуществе рыночной экономики перед любой плановой и смешанной экономикой, другие – о кризисе государственно-монополистического регулирования, хотя и не вскрывают причины этого явления.