И совершенно естественно, что, когда японские мыслители начали изучать различные течения в развитии
европейского мышления, их прежде всего привлекли школы, представляющие самые крайние и явные формы рационалистической традиции.
Ведь точка – элемент, именно такой, с какого начинает традиционное
европейское мышление.
В
европейском мышлении мы понимаем сейчас правила как эффективные – то есть они предназначены для того, чтобы меньшими затратами получить больший результат.
Как справедливо подчёркивается, «самый склад
европейского мышления дуалистичен, дихотомичен, исходит из наличия различных, гетерогенных элементов: диалог при этом выступает в качестве снятия противоречий, продвижения проблемы на новый уровень развития».
Так, в ХIХ веке
европейское мышление поворачивается в сторону выделения индивидуальной и исторической конкретизации человеческого существования.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: власоглав — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Вот тут-то я и начала постигать разницу между моим
европейским мышлением и логикой аборигенов.
Но можно, видимо, с большой долей уверенности сказать, что при любом развитии событий (за исключением всемирной катастрофы) европейский способ жить, европейская культура,
европейское мышление и одновременно извечная забота как освоить и сохранить восточную, азиатскую, часть страны будут составлять содержание российской цивилизации.
Потому нам, грубым людям
европейского мышления конца двадцатого века, совершенно непостижимо: отчего слухи могут распространяться быстрее звука и опережать свет?
Именно как христианская эсхатология впервые в
европейском мышлении предстала мысль о том, что мир не просто находится в движении, изменении, но поступателен и конечен – возникает, существует, поступательно развивается и исчезает.
Отпустить всё это давление со стороны всех женатых вокруг и перейти в лагерь
европейского мышления, где «никогда не поздно» и «живу для себя».
Его поэтому и пустили по ведомству мистицизма: раз с его точкой нельзя работать «рационально», что означает – её нельзя положить как начало в линейном выстраивании знания, умножая и связывая отношениями, – следовательно, заключает
европейское мышление, это – мистицизм, что-то таинственное, поскольку взывает не к ясному свету разума, а к тайной глубине чего-то такого, над чем разум не властен.
И не понимают не потому, чтобы я выражался неудобопонятно, а потому, что для большинства европейски образованных людей эти мысли почти органически неприемлемы, как противоречащие каким-то непоколебимым психологическим устоям, на которых покоится
европейское мышление.
Тем более если речь пойдёт о том, чтобы создать язык (и систему взглядов), адекватный линии всечеловеческого, т.е. линии собирания вариативности способности к субъект-предикатному склеиванию, в которой и способность, и вариативность не имеют инварианта в привычном
европейскому мышлению смысле.
Но мне это не доступно, я вижу лишь отдельные слова, плавающие на поверхности, знаю, какими смыслами эти слова традиционно наделяются в
европейском мышлении, знаю, в каких логических отношениях эти слова там находятся, и вот в этой самой европейской традиции не вижу в ваших текстах никакой понятийной нагрузки.
Как мы уже отмечали, специфика первоначальных основ
европейского мышления и мировоззрения, вне сомнения, заключается в духе античности и прежде всего в платоновском соотнесении образа («вещи») и его идеального прообраза («эйдоса»).