Кажется, когда я учился в третьем классе, учительница по литературе попросила меня остаться после уроков и наедине сообщила мне, что некий мой одноклассник очень хотел бы со мной дружить, но не решается сделать первый шаг, – так не пошёл бы я ему навстречу? тот мальчик плохо учился, отличался уединённым нравом, но был мне скорее симпатичен, чем наоборот, и вот я согласился, и он начал
захаживать ко мне домой, мы всё что-то строили, кажется, какие-то кораблики, заодно я, конечно, помогал ему в учёбе, – но однажды, катаясь вечером на коньках, он нашёл какую-то интересную палку, которая неизвестно чем мне приглянулась, и я очень захотел её иметь, я стал просить моего нового друга уступить мне её, но, наверное, просьбы мои имели слишком требовательный характер, во всяком случае он наотрез отказался мне её давать, и я в запальчивости заявил, что он об этом пожалеет, а он в ответ лишь пожал плечами: я покатил от него прочь и весь вечер не подходил к нему, но каково же было моё удивление, когда на следующий день в классе мы даже не взглянули друг на друга, точно он стал невидимым для меня, а я для него, – и так прошла неделя, месяц, год и все последующие годы – пока мы не расстались навсегда: много бы я дал, чтобы понять, что же это за страшная невидимая сила вдруг, воспользовавшись самым пустяковым поводом, встала между нами, сопливыми мальчишками, и не позволила не только объясниться, извиниться, встряхнуться и посмеяться над случившимся казусом, как это потребовал бы от нас любой взрослый, узнай он о происшедшем, но, вызвав в нём по-видимому чудовищную и нечеловеческую гордость, а во мне столь же чудовищный и нечеловеческий тихий гнев, продемонстрировала в который раз, что чувства, из которых лепились и лепятся иные любопытные, пусть извращённые персонажи мировой литературы, не умерли, но продолжают существовать в хаотически-разбросанном состоянии повсюду и всегда, даже в российской провинции конца шестидесятых прошлого века, поводом же или сюжетной завязкой к их появлению послужила просьба нашей учительницы – она руководствовалась при этом наилучшими побуждениями – искусственным путём создать отношение, которое никак не могло бы возникнуть естественным образом.