Кто-то хихикал и тыкал в нас пальцем, кто-то просто наслаждался семейными разборками, моя зелёная
мать орала орочьим матом всё громче, а я стояла на краю моста, прикидывая, куда лучше бежать от злой родительницы: нырять в воду или попробовать прорваться через толпу?
Несчастная
мать орала, вырываясь.
И вообще создалось впечатление, что всё случившееся не особенно тронуло её родителей (особенно
мать орала – мол, сто раз говорили: сиди дома, делом занимайся!), и вряд ли они обратились бы в милицию сами, но вот какие-то пожилые супруги, «Божьи одуванчики», увидевшие с балкона происходящее, позвонили по «02».
Когда родился, не заплакал. Лежал, думал. Чихал. Потом заплакал, когда домой его принесли и отец с
матерью орать друг на друга стали.
– Никогда счёт не сходился, каждый вечер
мать орала. Какая разница, чуть меньше, чуть больше!..
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: туберозовый — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Этот замкнутый круг основывается на детской проекции, на том, что очень привычно для человека – в детстве
мать орала на эту женщину точно также, била её, обесценивала.
А на другой день
мать орала на отца за неправильно сделанный массаж.
В дальней комнате
мать орёт на сына-первоклассника, учебный год начался, осень.
Моя приёмная
мать орала так, что в доме стекла звенели!
Мать орёт благим матом, дурной прикидывается, да артистка никудышная.
В поле зрения появляется ремень, и дальше
мать орёт и одновременно лупит её, отбирая последнее – веру в то, что та достойна просто хотя бы жить.
Ему до сих пор снится это в кошмарах, как безумная
мать орёт над ним, роняя пьяные слюни, а ручка кухонного ножа, когда-то сделанного отцом на заводе, торчит у него из груди.
– Некогда нам, – отрезал отчим. – слазь, а то
мать орать придёт. – А эту сирену потом хрен выключишь.
Вокруг кипела привычная для квартала жизнь: торговцы зазывали к прилавкам в надежде продать что-то из потрёпанного товара или залежалой еды, громогласные дородные
матери орали на детей из окон, постоянные клиенты толклись у дверей бара, ожидая, когда двери распахнутся, и можно будет промочить глотку.