– Скорей, скорей отсюда! Бежим! – задыхался он. – Жить, быть свободным, снова видеть
мою дочку…
Представлять, что ты
моя дочка, что у меня в пансионе есть любимый, родной человек.
– Заходи, заходи, я очень рада! Заодно познакомишься с
моей дочкой, она скоро заедет ненадолго.
– Моя! Представляешь, Ленка,
моя дочка! Вся, от пяток до макушки!
– Да нет, это не настолько страшно. Говорю, у
моей дочки такая же была в детстве на яблоки. Пройдёт.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: удобопонятность — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Подрастая,
моя дочка, как многие дети, поднимала бунт против распорядка, который мне титаническими усилиями удалось создать.
Даже я запомнил это только потому, что собирал информацию для книги, а пока записывал,
моя дочка сидела рядом и ревела из-за невкусного завтрака, чем чуть не довела меня до инфаркта.
У
моей дочки уже постоянные истерики на почве нервного перенапряжения.
Прошло какое-то время – и у
моей дочки возникли очередные трудности, теперь уже в институте.
Читая книгу, я постоянно выписывала рекомендации её автора, касающиеся не только книг и приложений для
моей дочки, но и возможных подарков моим родственникам и их детям.
–
Моя дочка? – И как захохочет, отрывисто так. – О нет. Подруга. Лучшая подруга. Мы в университете вместе учились. Это её дом был, она мне его оставила.
Например, не так давно именно это со мной проделывала
моя дочка.
Когда у
моей дочки прекратились колики, мы с ней зажили превосходно.
Это сейчас, когда
моей дочке уже восемь лет, я говорю об этом почти спокойно, как о нормальном факте своей биографии.
Мама
моих дочек, монтессори-педагог, рассказывала мне, что педагог проходит в своём профессиональном развитии три стадии.
Но учти, что я никогда не подпущу близко к
моей дочке такую истеричку!
– Ну всё, пошли, – мамин голос вернул меня к жизни. – Спасибо, Циала, что за
моей дочкой присмотрела!
Один из друзей
моей дочки привёл девочек в полное изумление тем, что ответил на вопросы не словами, а рисунками.
– Хорошо, что ты меня поняла. Вы ведь тоже близко общаетесь с сестрой, – он кивает на
мою дочку.
Если сейчас уже
моя дочка в книжках находит больше ярких впечатлений, чем от общения с мальчиками, то что будет дальше?
А уж сколько китайцы сделали совместных фотографий с
моими дочками, не сосчитать, подозреваю, что мы прославились на все китайские соцсети.
Я доставляю рыбу к столу
моей дочки, а она мне за неё платит.
– Ты лучше спроси дедушку, почему чайный зелёный лист веником воняет, но его дедушка любит, а твой папа только чёрный чай пьёт, он розами пахнет, – шутит
моя дочка, мать внука.
Мои дочки 12 и 14 лет стояли чуть поодаль и наблюдали за мной, нервно сжав руки в кулачки, болея за меня.
Видите ли, есть одна вещь, которую
моя дочка не могла вам объяснить.
– Отведи-ка ты
мою дочку в лес, – говорит. – Она ещё большего счастья достойна, чем твоя замарашка!
В обеденный перерыв я повисла на телефоне, пытаясь выяснить, как чувствует себя
моя дочка, упала ли температура, и что купить вкусное, чтобы порадовать мою девочку.
– Сам себе не верю –
моя дочка уезжает выполнять вступительный квест!
Моя дочка работает на суперъяхтах, то есть десять месяцев в году она путешествует, и я очень скучаю.
Я буду часто рассказывать вам о
моей дочке и о том, как мы с ней живём, – что читаем, какие приёмы чтения вслух были опробованы у нас в семье и что подошло нам больше всего.
– Ну, – сказала мать, – непременно надо туда послать
мою дочку.
– Чему? – не поняла я, оглядываясь вокруг и удивляясь, куда исчезла родильная палата со всеми врачами и
моей дочкой.
Например, я поняла, какой громадный шаг в развитии совершила
моя дочка в два с половиной года, начав «разговаривать» за своих плюшевых зверушек, сделав их активными участниками историй, которые придумывала сама.
Теперь бывает, что
моя дочка неожиданно снимет куртку или смахнёт шапку на улице.
Но если о школе у
моей дочки имелись хоть какие-то представления, то понятия о домашнем образе жизни не было вообще.
Моя дочка как-то потратила $2000 на «сокровища» для айфоновской игры – и я на себе ощутил эффективность этой модели.
Хорошо помню, как удивился, услышав про «большие камни» от
моей дочки детсадовского возраста: видно, она запомнила, как о них говорили мы с женой.
А дед уже приехал домой и спрашивает: «Где же
моя дочка?» – «Она пошла к тётушке», – говорит мачеха.
То
моя дочка с папиным взглядом.
–
Мою дочку убили! Вы убили! Ваша школа! Ненавижу!
А потом приходят уже после рождения ребёнка со словами: «Доктор, проколите
моей дочке ушки».
– Ну а в таком случае какие вопросы к
моей дочке?
Но то, что ты
моя дочка, даёт преимущество.
–
Моя дочка, – ответила мама.
В своё время у
моей дочки было несколько больших страхов, и только сказкотерапия помогла нам решить этот вопрос.
Да ещё не раз, чтобы мне, тугодуму и маловеру, стало ясно, что таким образом они дают мне понять о том, что до сих пор было скрыто от меня, – о
моей дочке!
Должно быть, она не старше
моих дочек, а рассуждает, как будто… как будто…
Насколько
моя дочка казалась испуганной и растерянной во внешнем мире, настолько же она оказалась наглой, агрессивной и беспардонной дома, в нашей квартире.
Слабость
моей дочки была в том, что раньше она никогда не решала сама, что ей носить.
–
Моя дочка, например, любит подшутить надо мной.