–
Немцы говорят, что они принадлежат туркам, – заметил он с усмешкой.
Злодеяния
немцев говорят о слабости фашистских захватчиков, ибо так поступают только временщики, которое сами не верят в свою победу.
Вот
немцы говорят, вот англичане, вот французы, гортанно и крикливо спорят рокочущие голоса – русские.
Н. Э.: Но
немцы говорят в точности то же самое.
– Что
немец говорит по-русски?
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: туркомплекс — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Немцы говорят, что он не понял и половины из того, что видел или что ему говорили.
Люди здесь радовались было тому, что
немцы говорили, будто они хотят нас освободить.
– Занятно. Карту знаешь, как и немецкий. Я ведь за тобой поглядывал. Ты понимал, о чём мы с
немцем говорим.
Он услышал, как два офицера, два
немца говорили между собой, что утром семьи коммунистов и ленинградских будут вешать.
С вечера там схоронился, и слушал, о чём
немцы говорят.
Мне кажется, что по-настоящему, как
немцы говорят, im Grunde genommen, в сущности, у этих людей нет эстетического кодекса, а то, что они признают таковым, есть лишь реакция их социального кодекса на впечатления искусства.
О каких
немцах говорил он?
При этом
немцы говорят, что правительством холдинг не контролируется, поэтому он проводит собственную информационную политику.
Порядок должен быть, орднунг, как
немцы говорят.
Немцам говорили, что они ни на что не способны и умеют только начинать и проигрывать войны.
– Вот что, старший сержант! Поедем вместе! Я думаю, комдиву будет интересно послушать из первых уст, о чём
немцы говорят и что творят.
– О, да, представляю себе. Ладно, что
немец говорит?
Что же явилось причиной сведения универсума (или как
немцы говорили, Alles) к миру, данному нам в непосредственных ощущениях, т. е. к «миру видимому»?
Фашизм именует себя национал-социализмом.
Немцы говорят: у нас социализм. Мы – тоже.
Если
немец говорил, что сделает или закончит проект к завтрашнему дню, так и происходило, но если мне индиец говорил, что решит какую-либо проблему, он мог пропасть на три дня.
Если о собственных потерях в войне
немцы говорили, и довольно одержимо, то другие вещи они попросту не обсуждали, по крайней мере публично: верность прежнему режиму, участие в антисемитских гонениях и грабежах, геноцид, военные преступления.
И можно так, как
немцы говорят: «mir nichts, dir nichts», – резнуть по живому месту и выбросить из колеи несколько человеческих существ?
На немецком языке кроме
немцев говорят ещё австрийцы и часть швейцарцев.
Это различие возникло сразу при первом же разделении общего племени, и заключается в том, что
немец говорит на языке, который оставался живым с тех самых пор, как впервые проистек из силы природы, всё же прочие германские племена – на таком языке, который лишь на поверхности подвижен, в корне же своём мёртв.
Однако мудрые
немцы говорят: «Zu fiel – ist ungesund» – «Слишком много – вредно для здоровья».
Это право и обязанность: жить по древнему немецкому завету так, чтобы в твоём лице о
немцах говорили с честью и с верностью.
Скупина – это по-словацки,
немцы говорят «боевая группа», Kampfgrupp.
Немец говорит: «Мой папа такой маленький, что помещается в коробке из-под обуви».
Немцы говорили, что не хотят.
Как
немцы говорят: «В руку – и об стену!».
Немцы говорят, что мы там потерпели поражение.
Немец говорил о вреде коммунистов.
Всё понимал, что
немцы говорят.
Немцы говорили, что это партизан, т. е. бойтесь и не поддерживайте их.
При этом и австрийцы, и
немцы говорят на одном языке.
Немцы говорят, – сначала, мол, того, между собой разберитесь!
Недаром
немцы говорят: «Was wissen zwei, wisst Schwein» – «Что знают двое, знает и свинья».
Видя изменившийся курс,
немцы говорили: «Доллар опять растёт!» На самом деле, как раз доллар всё это время оставался более-менее стабильным.
Немец говорил: «За што чеченца выслали?» И сам же отвечал: «За то, што он пандит».
Немцы говорили, что «эти фанатики, несмотря на суровые меры, часто отказываются давать какие-либо показания», когда попадают в гестапо.