Извечное сравнение
подлинного поэта с птицей торжествует и здесь.
Каждый
подлинный поэт играет с судьбой в высокую и трагическую игру.
Взять и напомнить, например, о том, что голос
подлинного поэта всегда не только егоголос, но и голос всех поэтов его языка.
Но эта подкожная филология вдруг исчезает, обнаруживая незабываемое лицо
подлинного поэта.
Сквозь ярко вымышленный образ поэта постепенно всё верней просвечивал он сам, уж
подлинный поэт по всей своей натуре, – если б даже не сочинил ни единого стихотворения.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: балагурка — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Тем не менее, подлинный драматург (поскольку он является
подлинным поэтом, настоящим поборником поэтического принципа) станет глядеть на некуюжизнь с такой щедростью и такой интенсивностью, что она почти незаметно обратится жизнью как таковой.
Дар, присущий
подлинному поэту, есть в то же время способность постигать человеческое сердце.
Подлинный поэт должен быть таким человеком, который самосовершенствуется и проводит свою философию в жизнь, подобно политическому деятелю, который вносит в жизнь единство цели с жаром, подобным энергии предпринимателя, который имеет ясные суждения, подобно учёному…
Но инстинкт
подлинного поэта ищет, не переставая, смысла и порядка, веры и милосердия, не изуродован- ных ни старым сектантством, ни новым.
Подлинная муза – это эманация судьбы
подлинного поэта: она существует только для того, чтобы служить его вдохновению и не обладает самостоятельными потребностями или ипостасями; даже когда она покидает поэта, эта роковая необходимость предопределена нуждами его поэзии.
Он мог бы стать
подлинным поэтом, если бы пожелал этого.
Подлинный поэт рад трудной рифме!
Иными словами – в стихе
подлинного поэта музыкально-спрессованная сущность времени, которую читателю нужно услышать не только «аппаратом грамотности», но и вещей душой музыкального наития.
Ибо, вступая в сферу
подлинного поэта, мы вступаем в царство мифологии, где внешнее и внутреннее прорастают нерасторжимо.