Но первые подвижки и начало
политической революции, которую он годами предвещал, – всё это случилось ещё при его жизни.
Оглядываясь назад, мы увидим, как момент его создания стал историческим и положил начало социальной
политической революции.
Так, исследуя историю
политических революций, можно прийти к выводу, что они являются следствием других событий, не столь ярких.
Смена мировых политико-экономических систем во многом аналогична
политической революции, а следовательно, может происходить лишь при определённых условиях.
Это была настоящая
политическая революция, имевшая роковые последствия.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: микроинтервал — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Но пропаганда для него была лишь средством подготовки
политической революции, которая, перестраивая экономический и политический базис, изменит и общественный строй, равно как сознание и образ жизни людей.
Даже английская
политическая революция против папы оказалась слабой рефлексией на попытку избавления от иностранного господства.
Под руководством ленинизма мы завершили
политическую революцию, захватив власть путём вооружённой борьбы.
Только при таком порядке вещей, при котором не будет классов и антагонизма классов, социальные эволюцииперестанут быть
политическими революциями.
Так же важно, что подобная инфраструктура, основанная на аналогичных научных открытиях и технических изобретениях, возникла и в других странах, где
политической революции в 1920-е годы не случилось.
Такие
политические революции стали возможны при появлении условий и элементов управляемости историческим процессом, когда на базе однотипных материальных (технологических) условий существования общества могут быть построены принципиально различающиеся общественные системы.
Ленинская мысль 1905 года о том, что «…мы сделаем из русской
политической революции пролог европейского социалистического переворота», хотя и кажется нам с высоты более чем столетней истории несколько поспешной и самонадеянной, всё же не может не показаться вполне обоснованной для ситуации, складывавшейся в начале прошлого века.
Эту позицию разделяют не только авангардисты и многие «попутчики» (для которых, впрочем, как раз
политическая революция остаётся под более серьёзным вопросом, чем культурная), но и партийные деятели.
Политическая революция состоялась (благодаря политическому авангарду), но революция культурная – трансформация повседневности, чувственности, эстетических привычек – ещё впереди (и здесь не обойтись без авангарда художественного).
Он опубликовал в газете серию статей о мирном сопротивлении, где разрабатывал философию
политической революции, а также неоднократно атаковал бесплодные, базировавшиеся на предрассудках идеи умеренных, такие как вера в британскую справедливость и пользу британского правления, утверждение необходимости британского судопроизводства и образования в индийских школах и университетах.
Это была, можно сказать, первая
политическая революция.
Неважно, что потом в результате
политической революции царь исчезает, его дело остаётся: общество формируется вокруг аппарата, который над ним господствует и становится ему необходим.
Согласно принципу культурного отставания, культурные и концептуальные изменения в обществе не могут быть осуществлены посредством молниеносной
политической революции, но должны пройти через кропотливую идеологическую трансформацию.
Остаётся предположить, что его смущало поражение, понесённое в 1848 году рабочим классом, что его сочувствие к политическим движениям этого класса отравлялось мыслью о безрезультатности
политических революций, о бесплодности буржуазного режима.
Этого поэта обычно пытаются интерпретировать либо в контексте
политической революции, либо в терминах литературной эволюции, но если допустить, что за его литературной техникой стоит конкретный материально-технический быт, в свою очередь связанный с политическими пертурбациями, то проблема разрыва между двумя этими интерпретациями снимается: литература получила новую технику благодаря тому, что революция уничтожила старую материально-техническую базу литературы.
Невозможна в ней лишь половинчатая, исключительно
политическая революция, в которой остаются нетронутыми столбы здания.
Думаю, правильнее будет именовать
политическую революцию просто государственным переворотом.
Что же касается
политических революций, то ими в большинстве случаев оказываются именно перевороты, причём в узком смысле этого слоя – смены всего лищь политических элит в рамках одного и того же господствующего класса.
Имущие классы хотели всего-навсего
политической революции, которая отняла бы власть у царя и передала её им.
Буржуазные
политические революции превращаются в социальные (с перспективой чисто пролетарских).
Результаты авторитарно-бюрократической либеральной
политической революции 1991–1993 гг.
Каждое общество в эпоху перехода от феодального типа к буржуазному переживает не одну «победоносную», как считали ранее, а целый ряд
политических революций, цели которых достигаются, как правило, частично и не полностью, лишь в той степени, в какой имеются социальные и культурные предпосылки и условия их достижения; и лишь последняя является полной и окончательной.
Важно помнить, что сама
политическая революция может состояться только как часть качественного изменения всего общества в рамках социальной революции, в рамках его естественно-исторического развития.
Другой же путь – «возврат к капитализму» через новую
политическую революцию – при данной обстановке несравненно более эфемерен, извилист и разрушителен.
Рассматривать
политическую революцию как исторический процесс, как социальное явление, абстрагировавшись от общества в целом, от стадии его исторического развития, означает лишить её как социальной роли (функции), так и исторического содержания.
Замена содержательного теоретического анализа политических процессов их формальной классификацией приводит исследование к абстрагированию от содержания
политической революции, от качественных изменений её социальной сущности и её социальной функции, то есть от тех главных вопросов, которые должна отражать теория исторического процесса.
Применительно к
политическим революциям октября-декабря 1905 г. и февраля 1917 г. таким классом общепризнанно является российская буржуазия.
Государственные перевороты, правда, не всегда часть
политической революции.
Советская
политическая революция не завершает, а начинает социальную революцию перехода к советскому индустриальному обществу.
Освобожденцы в принципе не отрицали и возможности
политической революции «снизу», выражая готовность оказать поддержку массовому демократическому движению.
Если русский рабочий класс после 9-го января сумел в условиях политического рабства мобилизовать более миллиона пролетариев для коллективного, стойкого и выдержанного выступления, – то при условиях революционно-демократической диктатуры мы мобилизуем десятки миллионов городской и деревенской бедноты, мы сделаем из русской
политической революции пролог европейского социалистического переворота.
Без войн, переворотов, экономических и
политических революций невозможно представить историю культуры.
Но социальная революция нетождественна
политической революции.
Политическая революция больше всего бросается в глаза.
Важно подчеркнуть, что массовые выступления трудящихся и даже свержение той или иной власти или смена политических режимов – всё это не является синонимами
политической революции.
Чем отличаются «цветные революции» от обычных естественно-исторических
политических революций?
Иные трудности присущи современной отечественной политологиии социологии, которые по своим предметам и целям призваны теоретически изучать и объяснять феномен
политической революции.
Говорить о
политических революциях имеет смысл лишь в рамках перехода общества от феодального типа к буржуазному или от средневекового – к современному, когда происходит складывание собственно политической системы.
Такое представление с добавлением классового подхода лежало до конца 1980-х гг. в основе понимания
политической революции как советской исторической наукой, так и отечественной социальной философией [41].
При этом, как уже отмечалось, всякая революция признавалась как социальной, так и политической, поскольку всякая
политическая революция влияет на общество.
Признаком начала и протекания
политической революции становится появление второго центра государственной власти в стране – возникновение двоевластия или многовластия, когда открыто возникает новый орган власти, не только не признающий существующую государственную власть, но и не допускающий её применение по отношению к себе; протекает острая борьба между старой и новой властью в форме массовых выступлений мирных или вооружённых.
Поскольку социальная сущность
политической революции заключается в переходе государственной власти к новому социальному классу, сущностная типология этих революций предполагает выделение этого класса.
Двоевластие является характерным признаком
политической революции в узком смысле слова.
Окончание
политической революции является также концом революционной ситуации, но не всегда революционного политического кризиса, который может ещё продолжиться некоторое время.
Вместе с тем, переход не будет подобен
политической революции, когда в один день меняется всё: правительство, законы, тип собственности.