Ещё одно столетие – час пробьёт, и
право разума восторжествует над правом меча.
Не менее тщательно мы старались отделить то, что относится к праву в строгом и собственном смысле, откуда, например, возникает обязанность возмещения ущерба, и то, что признаётся правомерным, поскольку иной образ действия противоречит какому-нибудь иному предписанию
правого разума; но на этом различении мы уже останавливались выше.
Решение задачи, поставленной нами, позволит отстоять
права разума, не впадая в идеологию.
Но и эта защита
прав разума удивительным образом привела к неожиданному и прямо обратному выводу, к утверждению, что разум не в состоянии познать какую бы то ни было истину.
Первые упрекают его за излишние
права разума и за тот особенный смысл, который он влагает в свои понятия о самых основных догматах христианства.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: ахматоведение — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Не имеющий же
правого разума никогда сего не получит.
Может ли философ надеяться, что ему удастся отстоять
право разума говорить первым в вопросах религии против тех, кто хочет привить ему веру, независимую от разума: если он сам вынужден навязывать своим оппонентам знание, которое не более правдоподобно в своих основаниях и не более обязательно связано с причинами морали, чем слепая вера, которую оно должно вытеснить?
Представители духовной власти, не заметившие сначала особой опасности в начинавшем возрождаться и развиваться знании, поддерживавшие его и лично принимавшие участие в его развитии и распространении, вскоре убедились, что оно несовместимо со старым порядком вещей, что дело идёт о «быть или не быть», о том, оставаться ли в прежнем, столь удобном и выгодном положении, или стать чем-то новым, измениться, принять новый облик, новые черты, чтобы удержать в своих руках движение, которое поведёт ещё неизвестно куда, потому что для пробуждающегося и заявляющего свои
права разума невозможно поставить заранее никаких пределов.
Разум,
право разума сюда не достигает…
Однако в понимании рационализма в область
прав разума входят не только всеобщность и необходимость положений, которые можно толковать как формы опыта, но и утверждения, полностью выходящие за пределы опыта, поскольку они касаются либо абсолютного целого, либо абсолютного характера бытия, – тогда как опыт даёт нам лишь несовершенное и относительное, – или вообще выходят за границу явления вещей.
Если разум сможет интуитивно найти и сформулировать начальные и универсальные жизненные принципы и сделать правильные логические и онтологические выводы, его можно назвать
правым разумом, или, как говорили древние, orthos logos.
Когда это здание не нам принадлежит,есть люди, готовые защищать это здание, и люди эти имеют закон, требующий от них содержать это здание в чистоте и в нём вести жизнь разумную и добрую, требовать, чтобы это здание было разрушено, и идти на драку с защищающими это здание вместо того, чтобы, на основании их же законов, требовать от них смахнуть пыль, вымести сор и не бесчинствовать, приобретает сверх непрактичности ещё худший характер: отрицания свободы во имя свободы, неразумного и недоброго отношения к части человечества во имя
прав разума и блага человечества.
По их мнению, «просвещённый монарх или суверенный народ могут дать торжество
праву разума только путём законодательным».
С тех пор как (вы имеете в виду) свободное использование разума в делах религии стало терять для своих защитников славу запретного плода, на место былого рвения к
правам разума пришло равнодушие, которое уже время от времени переходит в ненависть и презрение и грозит закончиться всеобщим недоверием.
Но для желающего иметь
правый разум требуется непрестанное умное делание, ибо непросвещающий ума разумом и незаботящийся о сём, хотя бы и имел естественный и обученный внешним любомудрием разум, не получает от этого никакой пользы.
Пока экспериментальная наука стремилась восстановить законные
права разума и ограждала его безграничную свободу до тех пор она оставалась величайшей из интеллектуальных сил, она обновила мир, освободила человека от вековых цепей и дала его разуму нерушимые основы.
Но с того лишь самого момента, как только то же самое лабораторное или военное оборудование переходит в категорию разума – неважно, что бы за этим ни стояло – и вы начинаете устанавливать ему рамки, что ему можно делать и как ему правильно думать, вы в силу самой элементарной логики вещей сразу оказываетесь в сфере более чем определённой юрисдикции
прав разума, которые до сих пор исчерпывались понятиями прав человека: оправдания в том ключе, что тот или иной вид разума «не совсем разумный», здесь не проходят.
Ибо, чтобы вы не заблуждались, не вся душа является
правым разумом, но та её часть, которая едина, проста, чиста, отделена от всякой примеси и пластичности и которая, одним словом, является небесной сталью в душе.
Мы не выбираем день нашего рождения или день смерти, однако выбор – это суверенное
право разума.
Я оставляю сии записки точно такими, каковы оне были писаны, ибо я надеюсь, что тому, кто друг истине и кто знает людей, весьма приятно будет видеть верное изображение души, которая ложь принимала за истину, которая на сём заблуждении основывала собственную свою систему и которая чрез то от коварнаго мошенника до такой степени обманывалась, что истина и
права разума сокрыты были для неё в непроницаемом мраке.
Логика, в конце концов, и подточила чисто мистический подход, заставив вновь признать
права разума.
Неимеющий же
правого разума никогда сего не получит.
Так метафизичен вопрос: На что способен разум? звучит так что, тем не менее, именно его лучше всего можно услышать из сумбурного шума богословской борьбы; и эта борьба ведётся всё более и более явно за и против силы и
права разума говорить первым в вопросах религии.