Новая
пролетарская поэзия должна создать свои метры, а поскольку этого нет, современная поэзия за наше семилетие не выдвинула ни одной серьёзной школы.
Он, в частности, обратил внимание, что именно в этих кружках зародилась
пролетарская поэзия с её космизмом и библейско-апокалиптической лексикой.
Наконец, в стороне, ещё не имея сил занять видное место, группировались первые пионеры «крестьянской» и рабочей,
пролетарской поэзии.
Добавим, что в те годы, перед войной и в начале войны, уже проступали первые ростки
пролетарской поэзии.
Иное затруднение представлял для меня подход к
пролетарской поэзии.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: сватанье — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Существует взгляд, что оценить
пролетарскую поэзию способен только пролетарий, рабочий.
Пишущему эти строки лично пришлось слышать от видных представителей нашей
пролетарской поэзии, что им самим это последнее понятие «далеко не ясно».
Под «
пролетарской поэзией», напр., одни разумеют – произведения, посвящённые быту и идеологии пролетариата, другие – всё, что пишется авторами-рабочими, третьи – нечто, по форме и содержанию непременно противоположное прежней «буржуазной» поэзии и т. под.
Понятия «пролетарская культура», «
пролетарская поэзия» уже вызвали – что естественно – обширную, сравнительно, литературу.
И почти совсем не упоминается
пролетарская поэзия, также являвшаяся неотъемлемой частью литературы времени рубежа веков.
Мне лично довелось слышать от одного талантливого представителя нашей «
пролетарской поэзии» характерное признание: «У меня самого этот вопрос (о пролетарской культуре) ещё очень смутен в голове».
Одним из коренных отличий
пролетарской поэзии от господствующего декаданса – это приоритет общественного над частным, сопричастности и вовлечённости в общественную жизнь над избранничес-кой замкнутостью лирического героя символистов и модернистов.
Тем не менее (оставляя в стороне то, что всю жизнь я был занят трудом и ныне разделяю все лучшие надежды рабочего класса) я полагаю, что внимательное изучение литературы всех веков и народов – достаточное основание, чтобы высказать своё суждение и о создающейся, в наши дни, русской
пролетарской поэзии.
Замечу кстати, что, по самому построению статьи, по мысли, положенной в её основу, я рассматривал
пролетарскую поэзию 1917–1922 гг. (как и стихи других направлений) преимущественно с точки зрения формальных достижений.