Эти
психические репрезентации формируются по мере развития отношений.
Они включают целостную
психическую репрезентацию матери и уникальную, стабильную психическую репрезентацию себя, отличную от материнского образа.
Его составляющие были таковы: деидеализация (способность воспринимать аналитика как человека, который совершает ошибки); уверенность, что аналитик её не соблазнит; образ аналитика как человека, существующего среди других людей; замена всемогущества смирением; способность брать на себя ответственность за то «плохое», что произошло между ней и другими; значительно более редкие приступы астмы и проходящая экзема;
психическая репрезентация аналитика и развитие способности думать.
Продуктом этой активности становится
психическая репрезентация, названная ею пиктограммой.
Когда говорят о
психической репрезентации тела, а когда обращаются к самому телу?
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: высудить — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Фантазия прежде всего – это ментальное следствие,
психическая репрезентация инстинкта.
Повторю, что
психическая репрезентация, данная нам в виде предмета, сущностно отличается от «вещи в себе».
Модель-репрезентацию, в отличие от образов воспоминания и представления предмета, следует рассматривать как сенсорную
психическую репрезентацию следующего по сравнению с ними уровня сложности.
Тогда как сама перцептивная репрезентация первична, то есть представляет в сознании то, чего ни в нём, ни в «реальности в себе» ещё не было в таком виде, то, что приобретает возможность существования для человека лишь в форме этой
психической репрезентации.
Одни
психические репрезентации представлены чувственными феноменами, которые обычно соотносятся человеком с предметами и явлениями, их свойствами и действиями.
Мне представляется очевидным, что необходимо сделать заключительный шаг, чтобы принять факт идентичности образа восприятия физического объекта и того, что мы называем самим физическим объектом, – понять, что образ восприятия объекта – это не просто «как бы картинка в голове», а единственно реальный объект внешнего мира, данный нам в единственно возможной для нас форме – в форме
психической репрезентации.
Кроме «вещи в себе» и вещи в форме
психической репрезентации этой самой «вещи в себе», в окружающем мире появляется и более понятная здравому смыслу третья вещь – предмет.
Ребёнок лишь меняет одни свои
психические репрезентации (прямые, чувственные) на другие (символические, вербальные).
Вартофский полагает, что и
психические репрезентации являются моделями внешнего мира.
Цитаты можно было бы продолжить, но и так совершенно очевидно, что понятие объектобозначает в психологии некий самостоятельно и независимо от человека существующий, в том числе в физической реальности, предмет, тогда как его образ–
психическую репрезентацию данного предмета.
При этом, однако, почти не обсуждаются имеющие принципиальное значение различия между психическими моделями и
психическими репрезентациями.
Модель-репрезентацию предмета можно рассматривать как сенсорную
психическую репрезентацию следующего уровня сложности по сравнению с образами воспоминания и представления, как особую форму самостоятельных сложных психических феноменов.
Сознание, создавая особую
психическую репрезентацию, тем самым, собственно, и формирует «вещь» или понятный нам «объект».
Очевидно, что всё то, что приписывается нами предмету как его физические качества: яркость, цвет, запах, твёрдость, вкус, теплота и т. д. – на самом деле лишь повторяющиеся особенности наших
психических репрезентаций, имеющие к сущности предметов весьма условное отношение.
Однако если мы хотим заниматься психологией, а не изучением поведения, даже разумного, то никаких других прямых методов изучения человеческих
психических репрезентаций больше нет и лишь интроспекция является ключом к нашему разуму.
Можно сказать – с повторным или вторичным моделированием, основанным на интроспекции, с формированием вербальных психических моделей (описательных моделей) первичных сенсорных
психических репрезентаций (образов и ощущений реальности).
Можно предположить, что эти различия между
психическими репрезентациями – образами восприятия, с одной стороны, и ощущениями – с другой, обусловлены разной степенью развития соответствующих анализаторов и мозговых структур, участвующих в создании перцептивной модели, например зрительной или вкусовой.
Но для нас именно наша
психическая репрезентация становится настоящим и единственным предметом физического мира.
Однако сказанное неприменимо к большинству «естественных»
психических репрезентаций.
Юнг представил их как инстинктивные формы
психической репрезентации, но архетипы – это «живые сущности» в нас с некоторыми вариациями от человека к человеку.
Сама данная метафора, впрочем, достаточно условна, так как модели в ней – точка на радаре и кривая на ленте самописца – сами являются физическими объектами в отличие от наших
психических репрезентаций.
Дело в том, что мы даже не пытаемся подвергнуть сомнению постулат о том, что объект существует в физическом мире наряду с его
психической репрезентацией в нашем сознании.
Привычная «здравому смыслу» схема такова: есть предмет в окружающем физическом мире (пусть даже и «вещь в себе», недоступная нашему пониманию) и есть наша
психическая репрезентация его – образ восприятия этого предмета.
Напротив, индивидуальная чувственная репрезентация предметного физического мира совершенно материальна, точнее, вещественна, достоверна и бесспорна, но эту вещественность ему придают свойства чувственных
психических репрезентаций человеческого сознания.
Такого рода
психические репрезентации, в принципе, не могут отождествляться с моделями, так как модели всегда моделируют нечто, хоть как-то уже представленное в сознании.
Последовательность должна выглядеть так: элемент «реальности в себе» (вне сознания) – её
психическая репрезентация в форме физического (парадокс!) предмета (или образ восприятия предмета в сознании, но в месте локализации элемента) – психические образы воспоминания и представления предмета.
Вместе с тем
психические репрезентации, например чувственные образы и понятия, сильно различаются между собой по механизмам своего возникновения, причём понятия можно даже рассматривать как психические модели соответствующих чувственных психических репрезентаций.
Таким образом, наши субъективные психические явления – ощущения и образы, или
психические репрезентации, лежат в основе всякой «объективности», в основе «объективной реальности» и вообще всякого опыта.
Их можно назвать «естественными»
психическими репрезентациями.
Действительно, физическая реальность, бесспорно, есть, но мы обсуждаем не вопрос наличия или отсутствия физической реальности, а лишь изоморфность ей наших
психических репрезентаций её.
Но соотносятся между собой и сложным образом коррелируют с возникновением
психических репрезентаций и другие, более простые физиологические явления и изменения.
Правильнее сказать, что
психические репрезентации не моделируют, а первично конституируют и представляют в сознании то, что существует в физической реальности в недоступной нашему сознанию форме «вещей в себе».
Таким образом,
психическая репрезентация – это часто не столько подмена в сознании одной психической сущности другой (образа восприятия объекта понятием, обозначающим объект, например), сколько представление в сознании в форме особого психического явления (образа восприятия, например) некоего неясного, непонятного и недоступного сознанию никак иначе элемента физической «реальности в себе».
Тогда как
психическая репрезентация обычно возникает спонтанно, самостоятельно и непроизвольно, то есть без целенаправленного участия в этом процессе человеческой воли.
Более того, репрезентации, создаваемые сознанием, могут представлять нам то, что просто отсутствует в окружающем мире и в качестве сущностей конституируется самим сознанием, то есть
психические репрезентации в рассматриваемом случае являются тем, что наличествует изначально лишь в сознании и только в виде самих этих репрезентаций.
Да, наши
психические репрезентации конституируют в сознании предметы.
Её интересуют уровни развития и символизации психической жизни, начиная с самых ранних регистров
психической репрезентации, в том числе с репрезентации на уровне «фигуральной корпорализации» и «пиктографической активности», которые изначально представляют психике её собственное состояние и функционирование.
Выявление новых сторон предмета является мерилом и критерием эффективности и органа чувств, и создаваемой сознанием с его участием целостной
психической репрезентации.
Если объект (или вещь) создаётся сознанием, то возникает очевидный и единственный логический вывод: в самом сознании нет привычной нам «копии» или «как бы копии» объекта в виде его образа восприятия или
психической репрезентации, а есть сам единственный и отсутствующий где-либо ещё объект.
Формой
психических репрезентаций являются и вербальныеконструкции. Однако их же можно рассматривать и как модели чувственных репрезентаций.
Таким образом, в зависимости от того, в какую психическую конструкцию, созданную нашим сознанием, входит наше актуальное психическое содержание, то есть образы восприятия и ощущения, их можно рассматривать либо как содержание сознания (
психические репрезентации предметов), либо как внешний физический мир (сами предметы).
Это непонятное и почти трансцендентное, то есть недоступное нам никак, кроме как в форме наших же
психических репрезентаций, нечто, которое превращается в предмет лишь в процессе взаимодействия с человеческим сознанием и лишь для него.
Однако возникает другой вопрос: насколько правомерно отождествлять работу нейронов и возникновение
психических репрезентаций?
Итак,
психические репрезентации – это часто единственные формы существования многих недоступных никак иначе субъекту сущностей.
Безусловно, когнитивную деятельность следует исследовать на всех уровнях, но из этого никак не вытекает, что её следует отождествлять с функционированием компьютера, а также пытаться объяснять
психические репрезентации, используя понятийный аппарат более низкого уровня, что происходит в когнитивизме везде и постоянно.