Как правило, представители региональной историографии предпочитали придерживаться подходов, заложенных в обобщающих трудах и разделяемых большинством
советских исследователей.
Отдельные параграфы книг
советских исследователей посвящены обвинениям эмигрантов в предательстве.
Она о том, как три
советских исследователя, отрабатывая замкнутые системы жизнеобеспечения, с 5 марта 1967 по 5 марта 1968 г. провели в имитаторе космического корабля.
За всем этим стояло не только неприятие инакомыслия или расхождение по научным позициям, но и недопонимание самой концепции, настолько она выбивалась из тех жёстких рамок стереотипов, в которых формировались взгляды
советских исследователей того времени.
Советские исследователи доходили до формулировок «православная инквизиция».
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: лубрикатор — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Ограниченная источниковая база и жёсткие идеологические установки, отличавшие работы
советских исследователей, сказались и на оценках этих историков.
Канадские эксперты считали, что их около двадцати тысяч, а по мнению
советских исследователей – на северных просторах планеты живёт всего пять тысяч медведей.
По оценкам
советских исследователей, к осени 1907 г. из 2500–2600 членов бакинской организации две трети шли за большевиками.
Советские исследователи называют почти на порядок большую цифру – около 140 000.
К сожалению,
советских исследователей мало интересовали вопросы дипломатии и внешней политики, особенно связанной с церковной историей.
Советские исследователи считали, что современное международное право содержит два структурных подразделения: международное право, регулирующее отношения социалистических и капиталистических государств, в основе которого лежит принцип мирного сосуществования, и международное право, которое регулирует отношения между социалистическими государствами, в его основе лежит принцип социалистического интернационализма.
Труды
советских исследователей, как правило, имеют очень общий, обзорный характер, к тому же несут идеологический отпечаток прежнего официального негативного отношения к религии.
Долгое время в фокусе внимания
советских исследователей оставалось именно революционное народничество, но они существенно продвинулись в изучении этой темы.
Интересно, что работавшие в 1920–30-х годах
советские исследователи бактериофага, в основном занятые разработкой фаговой терапии, не воспринимали эти дискуссии как имеющие первостепенное значение.
Как отмечали ещё
советские исследователи проблем социальных изменений («горбачевское время»), страх перед социальной аномией толкает официальные власти поддерживать социологов, рассматривающих социальные изменения как объект постоянного социального контроля, как фактор стабилизации и воспроизводства господствующей системы.
Только на рубеже 1980–1990 гг.
советские исследователи начали осмысливать проблемы информационного общества.
Пионерами в изучении французских коммунистических групп стали
советские исследователи, однако интерес именно к французским группам у них появился не сразу.
Зато второй попал в руки
советских исследователей.
Советские исследователи единодушны в определении их сути: это орудие борьбы с рабочим движением и канал, через который монополисты, выступая от лица всей промышленности, отрасли, района, воздействуют на правительственный аппарат, добиваясь решения рабочего вопроса в нужном им направлении.
И всё-таки, если не личная честность, то профессиональный инстинкт не позволяет
советским исследователям заниматься примитивными (и обычными для сталинских времён) вымыслами.
Советские исследователи старались упорно игнорировать религиозный характер выдвигаемых лозунгов и их идеологического обоснования.
Напротив, при всём многообразии литературы, посвящённой проблеме оккупации, из поля зрения
советских исследователей совершенно выпадали такие её аспекты, как церковное возрождение в оккупированных областях, военный и политический коллаборационизм советских граждан, методы и средства психологической обработки нацистами населения.
Но лишь первый из них определил стиль мышления
советских исследователей бактериофага, их приоритеты, то есть характер (способ постановки) тех задач, которые они решали.
Зачастую
советские исследователи, говоря о западной массовой/популярной музыке или культуре брали это словосочетание в кавычки, тем самым указывая на его условность и (или) фиктивность.
Однако не все
советские исследователи давали столь негативные оценки; многие из них, напротив, положительно отзывались о применении кибернетических методов в творчестве.
Советские исследователи большей частью видели в холопах субъектов права.
Нелишне отметить, что и сегодня большая часть
советских исследователей пытается доказать, что политика продразвёрстки, комбедов и продотрядов, то есть всего того, что получило позднее название «военного коммунизма», была не причиною, а следствием гражданской войны.
В своё время
советские исследователи внимательно отслеживали и активно критиковали наметившиеся ещё в первой половине XX в. тенденции к сближению психоанализа и теологии.
Это неудивительно: изучение русской литературы имперского периода методами, хотя бы косвенно связанными с социологией, до сих пор дискредитировано плачевным наследием
советских исследователей.
Первые
советские исследователи определяли участниц либерального женского движения и феминизма как представительниц буржуазии, что было заведомым и грубым упрощением.
В отношении терских казаков вполне добросовестные
советские исследователи показали, что по языку и культуре южные терцы наиболее близки северянам, поморам.
Ещё
советские исследователи отмечали опережающее увеличение нарастающего итога общей суммы кредитов в годы первой пятилетки (в 4,3 раза) по сравнению с темпами роста промышленного производства.
Большой и всеми признанный вклад в изучение континента сделали
советские исследователи.
Советские исследователи русской повести в целом, как можно предполагать, придерживались именно такого мнения.
Придерживаясь совершенно противоположной точки зрения на эти события, современные
советские исследователи проявляют заметный интерес к подвигам своих участников этой игры и испытывают за них известную гордость.
Одной из главных интенций
советских исследователей было понимание того, что к популярной музыке нельзя подходить с инструментарием традиционного музыковедения.
Но из‐за давления идеологии
советским исследователям это было сделать, с одной стороны, проще, так как популярная музыка понималась как важнейшее средство пропаганды.
Это не значит, что
советский исследователь должен отказаться от сравнивания того великого множества песен, которыми располагает современная наука.
Здесь интересы
советских исследователей тесно смыкаются с интересами французских (Moscovici, Faucheux, 1966; Moscovici,1967).
Определённый интерес у
советских исследователей вызывала проблема формирования колониальной политики и идеологии.
Так, некоторые
советские исследователи утверждали, что «первоначально международное право формировалось на основе межплеменных обычаев, которым рабовладельческие государства придали юридический характер, сообщили силу права».
Основывая свои выводы на марксистской концепции права и истории,
советские исследователи нередко искажали и её саму.
Советские исследователи разделяли эти периоды на основании соответствующего типа общественно-экономических отношений (хотя и при этом возникает вопрос, как можно чётко датировать окончание одного и начало следующего периода).
Одни
советские исследователи придерживались той мысли, что «выделять международное право социалистических государств из общего международного права не совсем целесообразно», другие – что такое право объективно существует, поскольку существует сама система социализма.
Отграничение монополий от всех других организаций буржуазии, методологически верное, чётко проводится
советскими исследователями.
Для большинства
советских исследователей характерно внимательное отношение к источнику, высокое профессиональное мастерство в работе с ним.
Ведущими темами
советских исследователей в 1970–1991 гг. становятся особенности трудовой деятельности женщин, сочетание семейных и профессиональных обязанностей.
Основное внимание большинства
советских исследователей обращалось, в русле официальной идеологии, освещению социально-политических причин крестьянских восстаний, классового характера и политической направленности повстанческого движения, хода боевых действий и непосредственных результатов.
Сила
советских исследователей по сравнению с их зарубежными коллегами состояла в использовании диалектического подхода в деле регионального прогнозирования – умение видеть «игру» противоречий как скрытых пружин процесса регионального развития.
Для
советских исследователей подобная манера, по понятным идеологическим соображениям, стала буквально их alter ego.