Политические и теоретические различия шести
философов права отражают различные стадии развития русского либерализма.
Это его положение некоторые
философы права рассматривали как самую оригинальную и существенную черту правового позитивизма, а именно, что легальное происходит из нелегального.
Русский “правовой нигилизм” для них был не только отрицаемым принципом, но и – осознаваемой или нет – замечательно удобной позицией, с которой они могли обозревать свой предмет, т. е. право, как бы со стороны и помещать его в гораздо более широкий философский и культурный контекст, чем это было возможно для современных западных
философов права.
Эта система, вместе со своими теоретическими основаниями, непрерывно обсуждается, дополняется и уточняется юристами, исполняющими самые разные должностные обязанности (профессорами, судьями, практиками,
философами права).
Я попытаюсь показать, что страстное русское очернительство права или, скорее, попытка понять и преодолеть его, определили направление мысли шести либеральных русских
философов права, чьи взгляды представлены и проанализированы ниже.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: нагоняться — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Философы права по большей части занимаются гораздо более широким исследованием сущности права и его последствий.
Тем не менее я надеюсь, что моё описание охватит, по крайней мере в общих чертах, методологию, широко используемую философами в целом и
философами права в частности10.
Конструктивистская стратегия является бесценным инструментом для
философов права, и её ценность заключается в том, как она позволяет определять некоторые ключевые детали.
Например, многие
философы права стремились показать, что наличие моральной обязанности подчиняться закону является условной чертой правовых систем.
Создавая правовые системы из исключительно неправовых структурных элементов,
философы права могут гарантировать, что они не обращаются к закону, чтобы объяснить право.
Философы права сопоставляют то, как мы говорим о различных видах институтов и практик, и пытаются использовать различия в использовании, чтобы понять, как эти различные институты или практики отличаются друг от друга.
В течение долгого времени
философы права оформляли плоды своего творчества как дефиниции права.
Во-вторых, хотя верно и то, что исследование природы права имеет последствия для практики, из этого не следует, что задача
философа права состоит в том, чтобы отвечать на правовые вопросы.
Философы права, конечно, знают, что теоретические разногласия – это проблема, поскольку сразу неясно, какого рода эти разногласия.
Несомненно,
философы права иногда создавали впечатление, будто они отвечают на беспокойства о присвоении ярлыков.
Однако я рассматриваю их, потому что данные утверждения входят в сферу моей аргументации, и полностью пренебрегаю многими
философами права, чьи работы имеют равное или большее значение.
Догадываюсь, что неспособность юристов признать связь между этими двумя вопросами проистекает из их неоправданно ограниченного понимания того, чем занимаются
философы права, когда исследуют природу права.
Работа
философа права заключается в определении подходящего метода определения содержания закона.
Чтобы установить идентичность права,
философ права стремится определить, каким должно быть право, если оно должно обладать свойствами, указанными в приведённом выше списке.
Каждое поколение задаёт новые вопросы, и эти новые существенные проблемы влияют на то, какие свойства
философы права будут стремиться каталогизировать и изучать.
Философы права должны выявить их для нас с помощью внимательного изучения того, как мы говорим.
Я в общем и целом не пытался сравнивать мои взгляды со взглядами других политических философов и
философов права, как классических, так и современных, или указывать, насколько сильное влияние с их стороны я испытал либо в какой степени основывался на их работах.
Русский
философ права E. H. Трубецкой подчёркивал, что если «свобода отдельного лица не ограничена никакими правилами, никакими предписаниями, там нет вообще никакого права: существенным признаком права является правило или норма, ограничивающая свободу».
Философы права спорили о том, можно ли по поводу некоторых очевидно истинных правовых высказываний (например, по поводу высказываний о количестве подписей, необходимых для того, чтобы сделать завещание юридически действительным) действительно сказать, что они истинны в силу чьей-то команды.
Вопрос «Что такое искусство?» находился в фокусе внимания искусствоведов и
философов правой и левой ориентации по обе стороны «железного занавеса».
Моя цель в дальнейшем состоит в том, чтобы показать, что, вопреки этим почтенным юристам, многие важные проблемы действительно касаются вопроса «Что такое право?» Фактически я буду утверждать, что невозможно решить многие из наиболее насущных практических вопросов, которые касаются юристов, включая, например, такие как кто имеет законную власть определять поведение (и какое именно) и как интерпретировать юридические тексты, без решения аналитических вопросов, которые традиционно занимали
философов права.
Как мы уже видели, широко распространено мнение, что
философы права реагируют в первую очередь на проблему права как ярлыка (label), пытаясь выяснить, что означает ярлык «закон» или где его применять.
Некоторые
философы права дают удивительный ответ: по их мнению, теоретические разногласия об основаниях права должны быть притворством, поскольку само значение слова «право» делает право зависящим от некоторых конкретных критериев, и любой юрист, который отвергает эти критерии или бросает им вызов, говорит противоречивую бессмыслицу.
Применительно к обсуждению этих и иных философско-правовых проблем особенно примечателен стиль русско-аргентинского мыслителя, чуждый многоречивому резонерству и туманным метафорам, характерным для некоторых
философов права, приверженных абстрактно-метафизическому стилю мышления – стиль, который сам по себе интуитивно притягивает одних исследователей и отталкивает других.
Некоторые
философы права отрицают, что у нацистов, Советов, Талибана и других было то, что можно назвать правом, утверждая, что эти режимы просто имели «правоподобные» (law-like) системы.
Так что наши
философы права пытаются спасти то, что могут.
Но
философ прав в том, что сам способ создания произведения в обоих вариантах один и тот же.
Именно поэтому аристотелевское понимание права и справедливости продолжает питать воображение современных
философов права.
Когда философы языка разработали более детальные теории значения,
философы права стали осторожнее относиться к дефинициям и вместо этого заявлять, что они описывают «употребление» правовых понятий, подразумевая под употреблением, согласно нашей терминологии, обстоятельства, в которых высказывания о праве рассматриваются всеми компетентными юристами как истинные или ложные.
Философов права интересует не всё, к чему любой может применить термин «право»/«закон», а скорее термины юридические законы и правовая система.
Философ права, если он не хочет терять себя в беспочвенных спекуляциях, должен опираться на психологические корни права: только всесторонний анализ правосознания может открыть ему идеал права.
Десятилетия строительства коммунизма научили теоретиков и
философов права выстраивать концептуальные обоснования без привязки к актуальному правопорядку.
Оставив экономистам, политикам и
философам право дискутировать на тему «свободного» и «несвободного» рынка или их «скрещивания», как возможных вариантов экономического развития страны в данных исторических условиях, посмотрим на задачу эффективного управления социально-экономической системой, с точки зрения психологической или даже, в определённой степени, антропологической.