Справа открывался
чудный пейзаж, освещённый ярким июньским солнцем, слева стоял старинный резервуар для воды и ещё один дом.
Покрывало распадалось на миллион мельчайших песчинок и сходилось вновь, создавая
чудные пейзажи из гор и обрывов.
Хоть бы что-нибудь случилось – но нет, никогда и ничего, и так мало-помалу затянет болото, тина.
Чудный пейзаж.
А вокруг озера открывались
чудные пейзажи: чередование горных высот и низин.
Я стал внимательно вглядываться в этот
чудный пейзаж заснежённого города.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: уклонять — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
– Иногда студенты перебарщивают, когда выполняют задания, – ответил тот. – И вместо
чудных пейзажей создают самые настоящие ужасы, а не иллюзии.
Теперь она выросла, но чувство удивления и восхищения осталось, и дыхание перехватывало от этого
чудного пейзажа.
Постучите в дверь на третьем этаже, и за ней обнаружите комнаты с видом на внутренний дворик, весь заросший южными растениями, и выставку каких-нибудь
чудных пейзажей.
Есть шанс передохнуть и спокойно пройтись, полюбоваться на этот
чудный пейзаж.
Разгорячённая и усталая, она облокотилась на массивный зубец и восхищённым взглядом окинула
чудный пейзаж, расстилавшийся перед её глазами.
Несчастья и страдания людей затмевают даже самые
чудные пейзажи.
Дорога здесь достигла высшей точки, и перед путниками раскинулся
чудный пейзаж.
Это был
чудный пейзаж с прудом и утками. Просмотр картины с подобным пейзажем, приносил с собой лёгкое настроение.
Чудный пейзаж, не правда ли?
С высокой зелёной горы, на которой они расположились, были видны
чудные пейзажи родной земли.
За окном расстилался поистине
чудный пейзаж, пугающий и восхищающий одновременно: бескрайнее волнение воды дивно сочеталось с бескрайним спокойствием небесного простора.
– И вот тогда, оглядываясь на людей, которых мы считали до того безукоризненно чистыми и светлыми, то есть похожими на бухту и
чудный пейзаж вокруг неё, мы делаемся вдруг смущены, и во взгляде нашем на этих неповинных ни в чём людей появляются оторопь и смущение, – и тогда опять, в который раз, свершается предвечное грехопадение, – то есть мы начинаем смотреть на ближних наших, изыскивая в них притаившихся в глубине спрутов и змей; и если мы их даже не нашли – а так, как правило, и происходит – мы никогда уже не забудем самой возможности их существования в душе любого без исключения человека, и в этом, собственно, нет ничего дурного, напротив, если и есть реальная возможность возлюбить ближнего, то только благодаря существованию чудовищ и в нас и в нём одновременно: просто эти чудовища должны как-то гармонировать между собой, но ведь гармония и есть душа искусства.