Ещё одним и более фундаментальным недостатком новой
экономической истории является устанавливаемое ею соотношение между историей и теорией.
На протяжении всей книги мы опираемся на огромный и быстро растущий корпус научных исследований в области мировой
экономической истории.
Итак, логика сервисного доминирования не только предлагает интересный взгляд на
экономическую историю человечества, где в центре – сервисы, но и проливает свет на роль сервис-дизайна.
В очерке
экономической истории уместно отметить значительные неэкономические источники и последствия развития западного мира от бедности к богатству.
Моментальный снимок мировой экономики в 1950 г. был результатом этого замечательного двухсотлетнего периода
экономической истории.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: авометр — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Это содействовало формированию и развитию
экономической истории как науки.
Согласно этой модели, ход
экономической истории определяется степенью сельскохозяйственного освоения земли.
Впрочем, не все известные в недавней
экономической истории войны заканчивались таким образом, порой экономика реагировала весьма слабым ростом.
Четырнадцать лет преподавая
экономическую историю, неизбежно впитываешь огромное количество различных сведений, забывая о том, откуда они взялись.
Наиболее значительным из исследований учёного стала разработка эмпирической модели преждевременной американской
экономической истории.
Поскольку
экономическая история полна примеров, свидетельствующих о том, насколько важна для экономики валютная и ценовая стабильности, прежде всего в качестве гаранта низких издержек капитала.
Экономическая история представляет собой летопись постепенного расширения экономических сообществ за первоначальные пределы отдельных домашних хозяйств.
Поскольку меня интересовала в первую очередь
экономическая история, то я изучал весьма многое, что обычно не входит в сферу интересов медиевистов.
Но прежде чем делать поспешный вывод о том, что изобретения не представляют большого интереса для
экономической истории технических изменений, вероятно, было бы полезно уделить этому вопросу чуть больше внимания.
Всё сказанное выше опирается на неявное предположение, согласно которому поведение человека в принципе можно отнести к рациональному либо иррациональному и согласно которому вердикт о рациональном или об иррациональном характере тех или иных действий может помочь экономисту-теоретику, снабдив его критериями, которыми можно пользоваться в нормативной экономической теории или при изучении
экономической истории.
Подчёркивая приоритетность исследования
экономической истории, истории классовой борьбы, освободительного движения, положения рабочих и крестьян, учёные всё чаще писали о необходимости избегать упрощения, выявлять различные причины исторических явлений, что требовало заполнения лакун, разработки целого ряда проблем, к которым относили и «идеологию господствующих классов», «кризис верхов», «идейный кризис дворянства», «либеральное движение, борьбу различных группировок внутри господствующего класса».
В этой ситуации понятие равновесия, возможно, остаётся релевантным для дескриптивных исследований, как это имеет место в области
экономической истории, но претензии экономистов-теоретиков на использование понятия равновесия в целях объяснения или в нормативной теории могут иметь лишь весьма ограниченный характер.
Всё это в
экономической истории уже было.
Бюхер разделял
экономическую историю на три стадии: домашнее хозяйство (без обмена), городское хозяйство, соединённое с работой ремесленников на заказ или для близлежащих рынков, и народное хозяйство, где сформировывается общенациональный рынок при многочисленных посредниках обмена.
Но разум, очевидным образом, учит нас, что причиной наблюдаемых – а в некоторых случаях исчислимых, но никогда измеряемых – событий
экономической истории всегда являются целенаправленные действия людей, цели и мотивы которых недоступны непосредственному наблюдению.
Экономическая история даёт нам множество примеров бесплатных завтраков, а также (куда более распространённых) очень дешёвых завтраков.
Теории
экономической истории и истории китайской и зарубежной экономической мысли.
Мы не претендуем на звание выдающегося исследователя
экономической истории.
Я бы даже сказал, что центральным вопросом
экономической истории является фискальная политика и принятие рисков – они настолько тесно переплетены, что все попытки отделить одно от другого обречены на провал.
С точки зрения
экономической истории данный труд, пожалуй, можно считать микроэкономическим, поскольку в нём внимание сосредоточено на одной компании.
Осознанные инвестиции требуют редкого сочетания математических способностей, технологических знаний и, что наиболее важно, практического понимания
экономической истории.
Достаточно посмотреть на
экономическую историю разных государств.
Всмотреться в самую продуктивную в новейшей
экономической истории страны сталинскую эпоху, заложившую основу нашего современного народно-хозяйственного потенциала, и извлечь из неё уроки, чтобы создать такую же сильную и эффективную экономику, какой она была в тот знаковый период.
В отличие от предыдущей, в этой книжке я решил полностью отказаться от повествовательного стиля, чтобы целиком сосредоточиться на фактах новейшей
экономической истории и их толковании.
Только потому, что его «эффективные» методы и «успешные» идеи являются наилучшими примерами из современной
экономической истории, подтверждающими наши убеждения о социальной важности, психологической обусловленности и оценочной относительности некоторых критериев эффективности и успешности.
Обращение к
экономической истории зарубежных стран является не только одним из наиболее интересных аспектов познания прошлого человеческой цивилизации, но и необходимым компонентом подготовки современных экономистов.
Стадийный анализ также проливает свет на изменения в государственной политике; и я признаю, что все версии
экономической истории будут неполными, если не придавать внимания роли государства в качестве препятствующего или содействующего фактора.
Среди экономистов, наиболее ориентированных на теорию, даже наблюдается тенденция рассматривать
экономическую историю в лучшем случае как безобидное чудачество вроде трейнспоттинга, а в худшем – как убежище для умственно отсталых, не способных справиться с такими «жёсткими» вещами, как математика и статистика.
Книга полезна, на наш взгляд, тем, кто мало знаком с экономическими теориями, фактами
экономической истории, кому кажется, что вообще не важно как объясняют те или иные явления экономической жизни теоретики.
В таком довольно настроении отправилась в гостиную. Книгу так и не выбрала, потому взялась изучать
экономическую историю за последние три года.
Некоторые события
экономической истории становятся до конца понятны, только когда мы обратим внимание на филигранные узоры чувств и управления ими, потому что детали этих узоров – важная часть того, чем многие люди зарабатывают на жизнь.
Здесь ей представилась возможность заняться
экономической историей, областью истории, которая ранее не существовала как наука.
Экономическая история имеет большое значение для профессиональной и специальной подготовки студентов-экономистов, так как её предметом является изучение хозяйственной деятельности различных народов в разные исторические эпохи, развитие экономики в комплексе, т. е. во всех её формах и структурных проявлениях.
Однако мировая
экономическая история показывает, что на практике такого почти не бывает.
На первых порах между молодыми экономистами и представителями традиционной
экономической истории сложились очень сложные отношения.
Составляющая часть
экономической истории многих современных государств – это история предпринимателей, чья упорная деятельность на протяжении многих поколений создала основы могущества этих стран и определила их место в мире.
Наш главный интерес, связанный с изучением общей
экономической истории, – это вопрос о месте экономической системы в обществе.
Разговоры о «капитализме» как о новой, совершенно иной системе, вдруг возникшей в конце XVIII в., во многих отношениях вводят в заблуждение; мы используем здесь этот термин лишь как наиболее привычный, крайне неохотно, так как его современные коннотации в значительной степени созданы той самой социалистической интерпретацией
экономической истории, о которой я упоминал выше.
Учебный курс
экономической истории для большинства зарубежных высших учебных заведений стал необходимой составной частью профессиональной подготовки не только экономистов, но и юристов, политологов, социологов.
Там были организованы первый семинар (Institute of Historical Research, University of London) и первая магистерская программа (London School of Economics & Political Science) по глобальной истории, создана исследовательская сеть в области глобальной
экономической истории (Global Economic History Network), учреждён периодический орган (Journal of Global History).
Сегодня
экономическая история активно развивается.
Всё это заставляет начинать
экономическую историю ацтеков с рассмотрения хозяйства их предшественников – тольтеков.
Характеристика
экономической истории первобытного общества основывается на данных, добытых наукой на сегодняшний день, и не может претендовать на абсолютную полноту.
Знание
экономической истории способствует более точному пониманию подоплёки политических событий прошлого и тенденций настоящего.
Каждый этап
экономической истории оставил свидетельства периодических политических и экономических кризисов, основанных на противоречиях между богатыми и бедными, угнетателями и угнетёнными, всевозможными хозяевами и рабами, патрициями и плебеями, феодалами и крепостными, господами и вассалами, буржуазией и пролетариатом и пр.